Счастье по ошибке - Наталья Симонова

– А почему не к непосредственному начальнику? – бегло поинтересовался Бахметьев, не отрываясь от бумаг.

– Она в отпуске, – рапортовала я. А сама подумала: да хоть бы и нет, эта коала не прервала бы ради меня своей спячки.

Бахметьев наконец мазнул по мне цепким взглядом.

– Пишите заявление, – сказал, – на имя начальника отдела развития.

Вскоре я стала посещать семинары и тренинги, поневоле выбывая из рабочих процессов. Коллеги роптали: новенькая обеспечила себе рост за счет переадресовки нагрузки на других сотрудников. А Бахметьев ни с того ни с сего назначил меня руководителем одной из групп в отделе. Его неожиданное покровительство не прибавило мне популярности, зато новая работа радовала карьерными перспективами и помогала хоть иногда забывать о растерянности, которую я почти постоянно теперь испытывала – с тех пор как случилась беда с папой.

Часто застывала у окна, глядя на деревья и небо, пытаясь унять смятение духа. Папа, думала, с детства приучал добиваться результатов. И что? Была я заботливой женой и хозяйкой – а муж все равно нас с сыном бросил, и Гришка отбивается от рук. Что я делала не так?.. А сам отец? Он был отличным профессионалом и сильным мужчиной – но инсульт превратил его в тихого инвалида. Чего он не учел?.. Или мама – жила себе женщина без забот, кругом опекаемая мужем. Но все изменилось – и вот она сама безропотная нянька при бывшем главе семейства! Из капризной и ленивой эгоистки мама поневоле сделалась молчаливой работящей терпеливицей. И выходит, обстоятельства, которые нам не проконтролировать и не отменить, вовсю распоряжаются нашими жизнями. А мы еще воображаем себя созидателями собственной судьбы! Как бы не так…

Бахметьев – в прошлом из военных – человеком был нестарым, неглупым, незлым и не лишенным чувства юмора. Правда, особенно широкую известность в компании снискали ему не эти качества, а неукротимое женолюбие. Но мне-то что до того! Он в меня поверил, он увидел во мне профессионала… Так я, во всяком случае, думала.

Иногда мы обедали вместе, если одновременно оказывались в столовой. Сотрудники тонко улыбались, принимая наши отношения за начавшийся роман, но мне и это было безразлично. Между тем симпатия Бахметьева потихоньку стала проявляться довольно-таки назойливым вниманием. В обеденный перерыв он уже специально вызванивал меня, и, если я почему-либо отказывалась пообедать, дулся и сетовал на ненадежность «личного состава».

Как-то вечером вызвал звонком. Я поспешила в кабинет, Николай Петрович поднялся навстречу, кивнул на стул, достал из шкафа бутылку коньяка и конфеты, расставил бокалы, уселся рядом.

– Мы ведь так и не обмыли твое назначение, – объяснил приподнято.

Я вежливо улыбнулась. Перед мысленным взором замелькали недоделанные дела и одинокий Гришка за компьютером.

– А если назначение не обмоешь, – продолжил Бахметьев, неторопливо отстукивая каждое слово ладонью, – то ничего у тебя не получится, сколько ни старайся.

Он разлил коньяк. Я сидела как на иголках.

– Может, в другой раз? – попыталась уклониться. – У меня еще работы недоделанной… И сын дома один, не хотелось бы сильно задерживаться.

– Да мы не сильно, – успокоил шеф, положив руку на спинку моего стула. – Давай за твои успехи!.. Хоп! – Он удовлетворенно проводил взглядом отпитый мною глоток и тоже опрокинул в рот рюмку. – И сразу вдогоночку за укрепление воинской дисциплины. А то, смотрю, разговорчики в строю: в другой раз, в другой раз… В другой само собой будет.

«Надо же, – подумала я со смутной неприязнью, – ловко подползает… Неужели мой папа так же домогался подчиненных женщин? Он говорил, все устроено как раз таким образом… Неужели?»

Бахметьев затянул какой-то мутный разговор о премиях, рука его плавно перекочевала со спинки стула ко мне на плечо. Он легонько встряхнул меня, прижав к себе, и приблизил свое лицо к моему. «Папа не мог быть так навязчив!» – подумала я и решительно встала.

– Николай Петрович, – спросила, – чего вы от меня хотите?

Надо признать, что опыта общения с мужчинами у меня было маловато. Я не представляла, как можно было бы элегантно выпутаться из этой ситуации. Однако не сомневалась, что решиться на легкую, необременительную связь с шефом в интересах карьеры вряд ли смогу. Хотя бы потому, что для меня секс с первым встречным уж никак не может быть легким и необременительным.

– Ничего особенного, – невинным тоном отвечал Николай Петрович. – Посидим, поговорим. Отметим. Да садись, Свет. Чего вскочила-то?

– Но разве вы не собираетесь меня соблазнить? – уточнила я простодушно.

– С чего ты взяла?! – испугался шеф. – Господи! Ты прям как маленькая, – добавил он и снова осторожно меня приобнял. – Ну что ж, придется выпить за взаимопонимание по новой. Раз оно у нас пока не достигнуто…

Как мне ни было тошно, я попыталась-таки рассмотреть неожиданный для себя вариант со всех сторон. Гришка в самом деле уже не малыш, мужчины у меня нет… Говорят, надо расслабиться – и получать удовольствие. Вообще – уметь расслабляться… Я не умею. А может, все дело в том, что Николай Петрович мне ну ни капельки не нравится, вот ни столечко. Он не похож на моего папу, хотя и тоже из военных. Вот смеется тут, журчит над ухом, лапает меня осторожненько… А я думаю, как бы скорее домой, от него подальше. Даже ухаживать не пытался, сразу спаивать принялся. Разве не свинство? Никогда бы папа так не поступил! Интересно, есть у этого дочь?..

– Ну? Что? – воскликнул Бахметьев оптимистично, крепче обхватив меня за плечо и качнув к себе. – Что нахохлилась, Светлана? Расслабься! – Игриво чмокнул в щеку мокрыми губами.

– Мне пора, – сказала я, вставая, – у меня там сын один.

– Свет, ну твой сын взрослый парень, без мамки уж как-нибудь посидит часок, – завразумлял было шеф.

– Ему только одиннадцать! – возмутилась я. – Его покормить нужно, уроки проверять, а я тут с вами…

– Ой! Ой! – воскликнул он. – Занудила. Свет! Ты что, обидеть меня хочешь?

– Да при чем тут ваши обиды! – рассердилась я окончательно. – Ребенок дома один, вы понимаете? Я мать! У меня душа не на месте!

– Нет, а чего ты шум подымаешь? – надулся он. – Сказала бы сразу. А то вскочила, раскричалась… Я что тебя – наручниками приковал? – Бахметьев с грохотом отодвинул стул, резко вставая.

– Извините, если обидела, – процедила я сквозь зубы, отступая к двери.

– Иди-иди, – пробурчал он хмуро.

На другой день на совещании я почувствовала, как переменилось его отношение. Критики в мой адрес стало больше, произносил ее Бахметьев жестко и почти не смотрел в мою сторону.

Коллектив, похоже, быстро отследил перемены. Я замечала, как разговоры обрывались с моим появлением в комнате – должно быть, говорили обо мне. Посматривали кто с интересом, кто насмешливо. Вокруг сосредоточилась какая-то возня, какое-то новое шевеление, и воздух словно сгустился от ожиданий. Народ почувствовал, что вскочивший, будто прыщ на теле коллектива, новый начальник группы быстро бледнеет, теряя силу, и вот-вот освободит скромное, но желанное для многих руководящее место. Так что теперь нужно только чуточку подковырнуть – и должность снова станет вакантной.

Коллеги гадали, кого назначат, прикидывали собственные шансы. Я тоже невольно думала обо всем этом, с грустью размышляла, куда податься. Но продолжала трудиться все с тем же, если не с бо́льшим усердием. Я не привыкла что-то делать плохо. И мне очень важно было не потерять веру в себя. И в то, что я своей должности соответствую. Что причина неудачи состоит не в моей никчемности, а в человеческом факторе особого рода, на который у меня просто нет возможности повлиять. Ну что же я могу поделать, если, как объяснил мне тогда папа, мужчины «созданы сеятелями своего генетического материала»! Ну а если посевная площадь в моем лице вдруг оказывает сопротивление сеятелю – горе тогда посевной площади…

Расчетная прибыль от нового, еще никому не предъявленного проекта получалась довольно высокой. Но Бахметьев по-прежнему посматривал искоса и недобро и если обращался ко мне на совещаниях, то только чтобы отметить какие-нибудь мои просчеты. Так что подавать проект ему мне совершенно не хотелось.

Между тем в отделе появился новый сотрудник Гия Дадиани – и я сразу поняла, что вот он-то и есть кандидат на мое место. Во-первых, у него было хорошее образование, и вообще бэкграунд впечатлял. А между тем Дадиани зачислили всего лишь менеджером проектов – ну не странно ли? Во-вторых, человеком Гия казался довольно-таки несимпатичным – сумрачным, немногословным, с хищными какими-то глазами. Выглядел лет на тридцать пять, не больше, но представлялся исключительно как Гия Шалвович. Ясно было, что парень точно метит на мою должность и что срок моего руководства группой явно подходит к концу. И я решила предпринять последнюю попытку удержать свои позиции, во второй раз перепрыгнув через голову непосредственного начальства: с готовым наконец-таки проектом отправилась прямо к нашему коммерческому директору Колосову.