Убить пересмешника - Харпер Ли

– Вот видите, что вы наделали? - сказал он. - В Мейкомбе снега не было с незапамятных времён. Погода меняется, а всё из-за непослушных детей.

Я подумала - может, мистер Эйвери знает, как мы летом ждали, чтоб он повторил своё представление? Что ж, если снег послан нам в наказание, пожалуй, стоит грешить. Откуда мистер Эйвери берёт свои метеорологические сведения, я не задумывалась: конечно же, прямо с Розеттского камня.

– Джим Финч, а Джим Финч!

– Джим, тебя мисс Моди зовёт.

– Держитесь оба посреди двора! У веранды снегом засыпало левкои, смотрите не наступите на них!

– Не наступим! - отозвался Джим. - А красиво, правда, мисс Моди?

– Да провались она, эта красота! Если ночью будет мороз, пропали мои азалии!

На старой, с широченными полями соломенной шляпе мисс Моди поблескивали снежинки. Она наклонилась над какими-то кустиками и окутывала их пустыми мешками. Джим спросил, для чего это.

– Чтоб они не озябли, - сказала мисс Моди.

– Как цветы могут озябнуть? У них же нет кровообращения?

– Этого я не могу тебе объяснить, Джим Финч. Я знаю одно: если ночью будет мороз, цветы замерзнут, вот я их и укрываю. Понятно?

– Да, мэм. Мисс Моди…

– Да, сэр?

– Можно мы с Глазастиком одолжим у вас снега?

– О господи, да берите весь! Там под крыльцом есть старая корзинка из-под персиков, наберите в неё и тащите. - Тут мисс Моди прищурилась. - Джим Финч, а что ты собираешься делать с моим снегом?

– Вот увидите, - сказал Джим, и мы перетащили со двора мисс Моди столько снегу, сколько могли. Это была очень мокрая и слякотная работа.

– А дальше что, Джим? - спросила я.

– Вот увидишь, - сказал он. - Бери корзинку и тащи с заднего двора в палисадник весь снег, сколько соберёшь. Да смотри зря не топчи, ступай только по своим следам.

– У нас будет маленький снеговичонок?

– Нет, настоящий большой снеговик. Ну, давай принимайся, дела много.

Джим побежал на задворки, достал мотыгу и начал быстро-быстро рыть землю за поленницей, а всех червей откидывал в сторону. Потом сбегал в дом, принёс бельевую корзину, насыпал в неё доверху земли и поволок в палисадник.

Когда мы натащили туда пять корзин земли и две корзины снегу, Джим сказал - можно начинать.

– Что-то грязь получается, - сказала я.

– Это сейчас грязь, а после будет хорошо, - ответил Джим.

Он стал лепить из земли ком, а на нём второй, всё больше и больше, и получилось туловище.

– Джим, разве бывают снеговики-негры? - спросила я.

– Потом он не будет чёрный, - буркнул Джим.

Он принёс из-за дома персиковых прутьев, сплел их по нескольку штук и согнул, получились кости, их надо было облепить глиной.

– Это мисс Стивени Кроуфорд, - сказала я. - Сама толстая, а ручки тоненькие.

– Сейчас сделаю потолще. - Джим облил грязевика водой и прибавил ещё земли. Поглядел, подумал и слепил толстый живот, выпирающий ниже пояса. Потом поглядел на меня, глаза у него блестели. - Мистер Эйвери ведь похож на снеговика, верно?

Потом он набрал в горсть снега и налепил сверху. Мне он позволил лепить снег только на спину, а всё, что будет на виду, делал сам. Понемногу мистер Эйвери побелел.

Джим воткнул ему сучки на место глаз, носа, рта и пуговиц, и мистер Эйвери стал сердитый. Для полноты картины в руки ему дали полено. Джим отступил на шаг и оглядел своё творение.

– Прямо как живой! - сказала я. - До чего здорово, Джим!

– Правда, неплохо? - смущённо сказал Джим.

Мы не могли дождаться Аттикуса к обеду, а позвонили в суд, что у нас для него сюрприз. Он пришёл и, видно, удивился, что мы всю землю из-за дома перетащили в палисадник, но сказал - мы отлично поработали!

– Я не совсем понимал, из чего ты его вылепишь, - сказал он, - но впредь я могу за тебя не волноваться, сын, ты всегда что-нибудь да придумаешь.

У Джима даже уши покраснели от такой похвалы, но Аттикус отступил на шаг, и он насторожился. Аттикус разглядывал снеговика. Весело улыбнулся, потом засмеялся.

– Не знаю, что из тебя выйдет, сын, - инженер, адвокат или художник-портретист. Но сейчас тебя, пожалуй, можно судить за публичное оскорбление. Придётся этого малого замаскировать.

И Аттикус предложил Джиму поубавить брюшко снеговика, дать ему в руки вместо полена метлу и повязать фартук.

Джим объяснил, что тогда опять будет не снеговик, а грязевик.

– Ну, сделай по-другому, но что-то сделать надо, - сказал Аттикус. - Ты не имеешь права лепить карикатуры на соседей.

– Это не карикатура, - сказал Джим. - Он на самом деле такой.

– Мистер Эйвери может с тобой не согласиться.

– Придумал! - сказал Джим.

Он побежал через улицу, скрылся за домом мисс Моди и вернулся гордый и довольный. Нахлобучил на снеговика её широкополую соломенную шляпу, а в согнутую руку сунул садовые ножницы. Аттикус сказал - вот и прекрасно.

Из дому вышла мисс Моди и остановилась на крыльце. Поглядела через улицу. И вдруг усмехнулась.

– Джим Финч, ах ты, чертенок! - крикнула она. - Подайте сюда мою шляпу, сэр!

Джим поглядел на Аттикуса, Аттикус покачал головой.

– Она это не серьёзно, - сказал он. - Просто она поражена твоими… талантами.

Аттикус перешёл улицу, и они с мисс Моди оживлённо заговорили о чём-то, размахивая руками; до меня донеслось только:

– …выставить во дворе самого настоящего мофродита! Хорошо же ты их воспитываешь, Аттикус!

Днём снег перестал, похолодало, и к ночи сбылись худшие предсказания мистера Эйвери. Кэлпурния, не переставая, топила все печи, а мы всё равно мерзли. Вечером Аттикус сказал - плохо наше дело, - и спросил Кэлпурнию, может, ей лучше остаться у нас ночевать. Кэлпурния обвела взглядом большие окна и высокие потолки и сказала - у неё дома, наверно, теплее. И Аттикус отвёз её в автомобиле.

Перед сном Аттикус подбросил угля в печку у меня в комнате. Он сказал - сейчас шестнадцать градусов, он за всю жизнь не запомнит такого холода, а наш снеговик совсем заледенел.

Мне показалось, прошло совсем мало времени, и вдруг кто-то трясёт меня за плечо. Я проснулась и увидела поверх одеяла пальто Аттикуса.

– Разве уже утро?

– Вставай, малышка.

Аттикус протянул мне мой купальный халат и пальто.

– Сперва надень халат, - сказал он.

Рядом с Аттикусом стоял Джим, весь встрёпанный, ого качало. Одной рукой он придерживал ворот, другую сунул в карман. Он был весь какой-то толстый.

– Быстрее, дружок, - сказал Аттикус. - Вот твои носки и башмаки.

Я ничего не поняла, но обулась.

– Уже утро?

– Нет ещё, второй час. Ну-ка, побыстрее.

Наконец до меня дошло: что-то не так.

– А что случилось?

Но теперь ему уже незачем было объяснять. Как птицы знают, что пора укрыться от дождя, так я знала, когда на нашу улицу приходила беда. Я услышала какое-то шелковистое шуршанье, шорохи, приглушенную суету, в мне стало страшно.

– У кого это?

– У мисс Моди, дружок, - сказал Аттикус.

С веранды мы увидели, что у мисс Моди из окон столовой рвётся пламя. И словно затем, чтоб мы скорей поверили своим глазам, взвыла над городом пожарная сирена - всё тоньше, визгливее, и никак не умолкала.

– Всё сгорит? - жалобно спросил Джим.

– Наверно, - сказал Аттикус. - Теперь вот что. Подите оба к дому Рэдли и стойте там. И не вертитесь под ногами, слышите? Видите, с какой стороны ветер?

– О-о! - сказал Джим. - Аттикус, может, надо уже вытаскивать мебель?

– Пока ещё рано. Делай, что я велю. Ну, бегите! Смотри за сестрой, Джим, слышишь? Не отпускай её ни на шаг.

И Аттикус подтолкнул нас к воротам Рэдли. Мы стояли и смотрели - пашу улицу всё тесней заполняли люди и автомобили, а тем временем огонь молча пожирал дом мисс Моди.

– Ну что они так долго, что они так долго… - бормотал Джим.

Но мы понимали, в чём дело. Старая машина не заводилась на морозе, и целая толпа катила её но улице, просто подталкивая руками. А когда шланг прикрутили к водоразборной колонке, он лопнул, струя брызнула вверх и окатила мостовую.

– Ой, Джим!…

Джим обнял меня за плечи.

– Тише, Глазастик. Подожди волноваться. Я тебе тогда скажу.

Жители Мейкомба, более или менее раздетые, через двор выносили мебель мисс Моди на улицу. Аттикус тащил тяжёлую дубовую качалку, и я подумала, какой он умный, спас ту самую вещь, которую мисс Моди любит больше всего.

По временам слышались крики. Потом в окне мансарды появился мистер Эйвери. Он выкинул под окно тюфяк и бросал на него разные вещи, пока все не закричали:

– Спускайтесь, Дик! Лестница горит! Уходите оттуда, мистер Эйвери!

Мистер Эйвери стал вылезать в окно.

– Застрял… - выдохнул Джим. - Ох, Глазастик…

Мистер Эйвери не мог двинуться ни взад, ни вперёд. Я уткнулась Джиму под мышку и зажмурилась. Потом Джим крикнул:

– Он выбрался, Глазастик! Он живой!

Я подняла голову. Мистер Эйвери был уже на балконе. Перекинул ноги через перила, стал съезжать по столбу вниз, но не удержался и с воплем свалился в кусты мисс Моди.