Воин под Андреевским флагом - Павел Войнович

Однако ж иногда пристают к ним и российские суда, кои за тюленьим промыслом ходят и привозят к ним пшеничную муку, чугунные котлы, деревянную посуду и разные мелочи, которые на войлоки, масло, овчинки и другие меха меняются. В Астрабад и другие персидские провинции они поныне только изредка ездят, потому что никаких морских судов не имеют; а когда им случится для какой-нибудь надобности туда ехать, то берут они в наем киржимов (28) у жителей Нефтяного острова. Во время осмотра Красноводского залива все первостатейные старшины помянутых трухменцев приезжали к командующему с разными предложениями, к пользе российской с Хивою и Бухариею торговли служащими, за что всячески от него угощены и подарены были. И они взялись препроводить от командующего нарочного в Хиву и Бухарию с письмами к тамошним владельцам, который им в то же время и препоручен был. Також привезено было от их подчиненных довольное число баранов на продажу, и вся эскадренная команда довольствована была оными.

От бывшей на Красноводском мысе или полуострове российской крепости в 16-м году нынешнего столетия во время несщастной экспедиции в Хиву князя Бековича заложенной, ныне уже никаких следов там не видно и, по уверению трухменцев, она так же, как и прочие две, из коих одна у Александрбайского залива, а другая у Тюк-Караганского мыса находилась, потоплена водою; из чего явствует, что с того времени, как все три оные крепости построены были, стремление Каспийского моря клонилось по большей части на весь восточный берег оного».

Помимо устройства фактории, защиты и покровительства русского купечества, Войновичу было дано распоряжение «описывать все места, где с эскадрою будет находиться, делать физические и другие наблюдения, к приращению познаний о Каспийском море служить могущие, и вести обо всем оном и о плавании эскадры исторический журнал». Поэтому его люди занимались гидрографическими работами: была составлена карта Бакинского залива и юго-восточного побережья Каспия (29), определены места для якорных стоянок (материалы экспедиции впоследствии были использованы при составлении Генеральной карты Каспийского моря, изданной в 1796 году, и карты, составленной Л.И. Голенищевым-Кутузовым «с последних описей и карт», изданной в 1807 году).

Много внимания во время плавания уделялось месторождениям полезных ископаемых и особенно изобильным источникам нефти (около Баку, на острове Челекен и на туркменском берегу), употреблявшейся тогда для освещения. Описывались также чрезвычайно разнообразный животный и растительный мир, геологические породы и даже климатические явления во всех местах пребывания. По пути Войнович устраивал для команд на всех эскадренных судах пушечные и ружейные «экзерцизии».

«…22-го числа эскадра торжествовала тезоименитство Ее Императорского Величества Благоверной Государыни великой Княгини Марии Федоровны, с должными обрядами».

Двигаясь вдоль берега на север – гряда барханов становилась все выше, – эскадра подошла к узкому проливу Кара-Бугаз («Черная пасть»), ведущему в труднодоступный и почти не исследованный залив.

Бурный и шумный Кара-Бугаз, как мифическая Харибда, стремительно засасывал в себя массы воды; жирные тюлени и огромные, длиной в две сажени белуги бороздили неспокойное море у самого жерла, привлеченные густыми стаями мелких рыбешек.

Над барханами, кое-где поросшими верблюжьей колючкой и тамариском, висел купол багровой мглы, напоминавший дым тихого пожара, пылавшего над пустыней.

О скрытом за этой мглой заливе ходили страшные слухи: рассказывали, например, будто на дне его находится дыра, ведущая в неведомую пропасть, куда гигантской воронкой и уходит вода моря.

«Командующему весьма желательно было предпринять исследование и Кара-Бугазского залива, который, по всем имеющимся о нем доселе недостаточным известиям, заслуживает точнейшего изыскания; ибо ни один мореплаватель не отважился еще до сего времени войти во внутренность оного по причине великих опасностей, с коими вход туда сопряжен. Но по недостатку таких судов, с коими бы туда покуситься возможно было, и по неимению столько времени, сколько на исследование оного залива необходимо нужным казалось, он принужден был оставить сие вместе с осмотром прочих на восточном берегу Каспийского моря недовольно еще известных мест до другого удобнейшего случая; ныне же разные порученные ему в Баке дела требовали, чтоб скорее туда поспешать, дабы потом прежде наступления осени со всею эскадрою мог он возвратиться в Астрахань…» (К. Габлиц)

Марко Войнович отправился на западный берег моря, в Баку, где предстояло провести переговоры с могущественным властителем Северного Азербайджана дербентским Фетх-Али-ханом, стеснявшим наше купечество там и в Дербенте. Эскадра была встречена салютом русскому флагу из крепостных орудий. Прибытие наших кораблей вызвало переполох в городе, где было уже известно о происшедшем в Астрабаде. Опасались карательных мер со стороны русских.

С трудом вытянутый на переговоры, Фетх-Али-хан сначала уклонялся от требований Войновича вернуть незаконно взятые с наших купцов пошлинные деньги и товары, но после нескольких встреч все-таки согласился и дал письменное от себя обязательство – впредь препятствий русской торговле не чинить. (Хан потом послал в Петербург жалобу на персидском языке, где объяснял, что явился на переговоры немедленно и оказал графу ласковый прием и приветствие, но тот без всякой причины «наисквернейшее учинил нам поношение и ругание» и даже грозился подвергнуть город обстрелу.)

Получив удовлетворение своих требований, Войнович с эскадрой двинулся 27 августа в Астрахань, направив перед собой бот с посланником Ага-Мохаммед-хана. На море уже бушевал осенний шторм, и только 9 сентября суда добрались до устья Волги.

«Наконец 16 Сентября эскадра прибыла благополучно, после пятнадцатимесячной кампании на море, на тамошнюю рейду, и, отсалютовав Адмиралтейской флаге семью пушками, легла на якорь», – заканчивает свой рассказ Габлиц.

Еще на пути в Астрахань, 29 августа, Войнович получил от князя Потемкина повеление приехать в Санкт-Петербург для принятия наставлений в дальнейших действиях. Марко Иванович явился к Потемкину 19 декабря и был принят хорошо, а 25 января пожалован от государыни бриллиантовым перстнем. Посланец Ага-Мохаммед-хана прибыл в Петербург незадолго до приезда в столицу графа Войновича, но не был допущен на аудиенцию и, прождав 4 месяца, получил 11 апреля ноту следующего содержания: «Как Высочайший Императорский Всероссийский Двор не может признавать Агу-Магомета-Хана, управляющего в Астрабаде и Мазандеране, законным того края обладателем, то и не почитает обязанностью входить в какие-либо сношения с находящимся здесь поверенным его. Недостойный поступок сего Аги против флотского Российского начальника умножает сие неудобство и самую при том опасность строгого ему возмездия, буде опытами совершенного усердия не потщится, как он, Ага-Магомет-Хан, так и прочие владельцы, загладить дерзновенный свой поступок».