В джунглях Амазонки. - Эльгот Лендж

Позднее я узнал, что некоторые индейские племена опускают своих умерших в реку для того, чтобы пирайи очистили кости эт мяса. Оставшийся скелет вынимают и сушат на солнце, а затем натирают соком растения уруку (Bixa orellana), которое дает ярко-красную окраску; окрашенный скелет индейцы подвешивают в хижине, считая, что этим они оказывают умершему знаки почтения.

Говоря о рыбах, я хочу упомянуть еще об одной породе. Эта рыба меньше пирайи и, хотя она не так свирепа, но причиняет много неприятностей туземцам, живущим близ берегов рек. Во всем Амазонском бассейне всюду попадается эта маленькая, похожая на червяка, рыбка, носящая название кандиру, и ее присутствие в реках делает необходимым постройку особых купален. Кандиру имеет в длину 3–4 дюйма, при толщине в 1/16 дюйма. Они принадлежат к семейству миног, и тело их покрыто особой слизью. Когда человек купается в реке, они подплывают и быстрым сильным движением проникают в естественные отверстия человеческого тела, откуда их можно достать только посредством трудной и опасной операции. Кандиру снабжена небольшим, но твердым и заостренным спинным плавником, который вонзается, как шип, так что вытащить рыбу обратно невозможно. Во время моего пребывания в Ремати-ди-Малис местному доктору пришлось извлекать у одного туземца кандиру из мочеиспускательного канала. Больной умер от кровотечения, последовавшего за операцией.

Частью из опасения перед этими несносными кандиру, частью из страха перед другими речными чудовищами, у туземцев вошло в обычай купаться особым способом. В середине дощатого настила, построенного непосредственно над водой, прорубают отверстие, через которое купальщик при помощи скорлупы ореха хлебного дерева черпает воду и поливает ею себя после предварительного тщательного осмотра. Дикие индейцы, живущие в отдаленных частях джунглей, к такому способу не прибегают, а купаются прямо в воде, тщательно закрывая уязвимые части туловища полосками коры.

ГлаваVII СТРАШИЛИЩА ДЖУНГЛЕЙ

о время моих прогулок по джунглям я часто натыкался на змей значительной длины; убить их было нетрудно, так как они всегда сонны и неповоротливы. Добыватели каучука, которым, конечно, часто приходится встречаться с пресмыкающимися, рассказывали мне об огромных удавах или боа, которые жили в реке в нескольких милях от поселка Флоресты. Туземцы говорили, что эти змеи обладали большой гипнотической силой, но к подобным рассказам, как и ко многим другим, нужно относиться с большей долей осторожности. Тем не менее, я хочу рассказать о случае, происшедшем во время моего пребывания во Флоресте, и которому я, безусловно, верю, так как у меня была возможность расспросить лиц, принимавших участие в этом деле.

Один из добывателей каучука, Хосе Перрейра, сдав управляющему свою порцию каучука, добытую за неделю, отправился в челне по течению реки домой. Он усиленно работал веслами, надеясь до полуночи добраться до своей хижины. Когда он поравнялся с небольшой бухтой, образуемой впадением речки Игарапе в Инферно, что значит «ручей ада», он услышал шум. Предполагая, что шум производит какое-нибудь крупное животное, пришедшее на водопой, Перрейра бесшумно направил челн к берегу, привязал его к ветке и вылез на берег, держа наготове ружье. Не найдя на берегу никого, он вернулся к челноку и продолжал свой путь вниз по течению реки. Не проехал он и десяти ярдов от этого места, как снова остановился и прислушался. Ничего подозрительного как будто не было, только вдали раздавался рев обезьяны. К этим звукам он давно привык. Он не мог объяснить, что с ним происходит, но его неодолимо тянуло обратно на берег, который он покинул несколько минут тому назад. Перрейра снова привязал челн к той же ветке и взобрался на то же место. Ему было очень не по себе, но он не увидел ничего, что могло бы его встревожить, ничего, на что мог бы направить свое ружье. Он вторично сел в челн, не будучи в состоянии объяснить таинственную силу, которая влекла его в это мрачное, освещенное луной место на темном, предательском берегу. Но едва он отплыл на несколько шагов, как им овладело то же желание вернуться, и он не мог ему противиться.

Перрейра не понимал, что с ним происходит. Он был совершенно трезв, лихорадки у него не было две недели, и физически и умственно он был вполне здоров; он никогда не приобщался к «культуре» в такой мере, чтобы у него могли быть расшатаны нервы; всю жизнь он прожил в этой обстановке, и страх перед людьми или животными был ему незнаком. И тем не менее этот здоровый смелый мужчина совершенно пал духом, закрыл лицо руками и зарыдал, как ребенок, оставленный в темной комнате.

К счастью, трое рабочих из Флоресты возвращались этой же дорогой домой и плывя мимо бухты, услышали с берега плач. Они остановились и окликнули. Хозе с трудом объяснил, что он не в состоянии сойти с того места, где находится, и что на него напал смертельный страх. Тогда товарищи взвели курки ружей и подплыли к берегу. Здесь они увидели как раз под корнем дерева, где сидел несчастный, голову чудовищного водяного удава, глаза которого были пристально устремлены на жертву. Змея находилась лишь в нескольких футах от Хосе, но он не видел ее. Удава убили, и чары гипноза были рассеяны, но Хосе весь путь пролежал на дне лодки, трясясь, как в лихорадке.

Удав имел гигантские размеры: по измерению рабочих, он имел в длину 79 пядей, или свыше 52 футов; толщина его достигала 28 дюймов.

Я подробно расспрашивал об этом случае участников, и все трое единогласно подтверждали достоверность происшествия. Тем не менее я продолжал скептически относиться к приписываемой змеям гипнотической силе, в особенности над человеком.

В это время мы ожидали очередного прибытия баркаса, ежемесячно приходившего из Ремати-ди-Малис с продуктами и забиравшего из Флоресты каучук. Мы провели весь день в лагере одного из служащих, находившемся на расстоянии полдня пути от главного поселка, взвесили весь добытый там каучук и погрузили каучуковые шары в нашу большую лодку, чтобы отвезти их во Флоресту. Кончив погрузку, мы напились черного кофе, съели несколько больших сладких ананасов, а затем прилегли вздремнуть до полуночи: было решено путешествовать ночью, когда было прохладно и не было наших мучителей — надоедливых насекомых.

Лодка, нагруженная каучуком, быстро двигалась по темной реке. Мы курили трубки и энергично гребли. Через некоторое время обогнули мыс, где огромные деревья, покрытые орхидеями и другими паразитными растениями, опускали свои ветви до самой воды. Слышен был только зловещий крик ночной совы — «матери луны», как называют ее индейцы. За исключением этих звуков и плеска воды от весел, ничто не нарушало тишину ночи.