Помни войну (СИ) - Романов Герман Иванович

— Да он осел в воду якорными клюзами!

— Нос уходит, броненосец тонет!

Небогатов глотнул воздуха с трудом, чувство эйфории исчезло полностью, его просто смыло видением ужасной картины. Выход «Сисоя» из боя менял все расклады, приходилось возвращаться к первому варианту, не дожидаясь приказа командующего. Вдвоем «Наварин» и «Дмитрий Донской» против трех неприятельских броненосных крейсеров не устоят, никак не смогут продолжать бой еще полтора часа, когда подойдет «Россия». Их просто сомнут, раздавят и потопят!

— Поднять сигнал «Ослябе» — «немедленно выйти из строя — оказать помощь командующему, встав концевым»!

— Есть поднять сигнал! Быстрее набирайте флаги! Сигнальщиков на подбойный борт, пусть примут на «Изумруде»!

Ситуация из тревожной становилась катастрофичной — «Сисой Великий» терял ход, все глубже и глубже зарываясь форштевнем в море. Небогатов хорошо знал конструктивные недостатки этого броненосца, и с пронзительной отчетливостью понимал, что старый корабль обречен на гибель — до Владивостока он уже не дойдет.

— Приказ командующего — «Ослябе» немедленно выйти из строя и замкнуть кильватерную линию эскадру'!

Небогатов с хрипом выдохнул воздух, он предугадал действия Фелькерзама и принял правильное решение раньше Дмитрия Густавовича. А доклады тут же последовали один за другим, с разрывом в полминуты, и нервы оказались натянуты струнами:

— С «Наварина» приказывают буксирам и «Алмазу» немедленно оказать помощь «Сисою»!

— Флагман приказывает снять команду с броненосца!

— На «Сисое Великом» подняли кодовый сигнал — «тону, прошу принять меры к спасению экипажа»!

Небогатов обалдело покрутил головою — еще несколько минут назад он чувствовал себя довольным ходом боя, и словно сглазил. Хорошо, хоть «Ослябя» ловко и привычно, так как этот маневр отрабатывался им на учениях и в бою неоднократно, вывалился из строя, и начал описывать дугу. Японские «собачки», подступившие было к «Авроре» с «Олегом», тут же начали разворачиваться — они уже несколько раз видели этот маневр вчера, и каждый раз им крепко доставалось. Бэр, издеваясь, жахнул по ним из главного калибра — и хотя два снаряда легли с изрядным недолетом и чуть в стороне, все четыре японских крейсера рванули в бегство, густо дымя трубами.

— Во дает Владимир Иосифович!

«Ослябя» описал дугу, пристроился позади «Донского» и после короткой пристрелки принялся осыпать концевую «Адзуму» снарядами. Японский крейсер тут же прекратил стрелять по «Наварину» перенеся огонь на страшного противника, что мог стать «могильщиком» для «убийц крейсеров». Ситуация сразу же выпрямилась — хоть калибр в 10 дюймов уступает 12 дюймам, но для любого броненосного крейсера он не менее губителен, даже чуть страшнее, потому что 254 мм пушки скорострельнее, и имеют превосходную пробиваемость брони и лучшую точность стрельбы.

Но не успел Николай Иванович перевести дух, от облегчения, наблюдая, как с неподвижного «Сисоя» буксиры и «Алмаз» начали снимать команду, как последовали новые доклады, словно гром среди ясного неба.

— Разрыв на боевой рубке «Наварина». На броненосце спускают адмиральский флаг!

— «На 'Наварине» поднят сигнал — «адмирал передает командование»!

Небогатов затравленно выругался, хотя такое с ним случалось редко. У Николая Ивановича возникло ощущение, что небеса наказывают за неуместную эйфорию «шапкозакидательства».

И тут шарахнули поленом по голове, а как иначе было расценить новый доклад, переданный взволнованным голосом флаг-капитана Кросса, обычно легкомысленного несмотря на серьезный чин моряка.

— Сюда идут крейсера отряда контр-адмирала Уриу. Сигнальщики ясно видят «Наниву» и «Такачихо». За ними в примерно двадцати кабельтовых силуэт «Акаси», который входит в этот отряд, а дальше…

Небогатов не выдержал и заорал во весь голос:

— Кто там дальше, не томи душу⁈

— Вроде «Ивате», толком опознать не могут — слишком далеко. Но на нем три трубы!

— Пи…

Только и смог произнести Николай Иванович, оценив ситуацию. Прибытие «Ивате» осложняло ситуацию — вдвоем с «Адзумой» эти два броненосных крейсера изобьют «Ослябю» до полусмерти, пока «Идзумо» и «Токива» будут сражаться с «Наварином» и «Донским». Ставить в строй «Ушакова» нельзя — броненосец со «Светланой» сдержит крейсера Уриу. «Олег» с «Авророй» будут отбиваться от крейсеров Девы. Впрочем, можно Добротворскому приказать поддержать «Ослябю» на «Олеге». «Аврору» следует подкрепить двумя «камушками», и дождаться прибытия «России». Тогда ситуацию можно переломить к лучшему…

— Боже мой!

— «Император» горит!

— «Александр» вываливается из строя!

Не успели пронестись мысли в голове, как от страшных вскриков Николай Иванович припал к амбразуре, чувствуя, что в груди замерло сердце. Огромный корабль медленно выкатывался из колонны, из средней шестидюймовой башни вырывались длинные языки пламени, до взрыва погреба, если его не успели затопить, оставались считанные секунды.

От накатившей паники, перемешанной с ужасом, контр-адмирал Небогатов словно окаменел, впал в ступор, не в силах отдать хоть какой-нибудь разумный приказ…

Гибель эскадренного броненосца «Император Александр III» в Цусимском бою вечером 14 мая 1905 года

Глава 16

— Ваше превосходительство, как вы себя чувствуете?

— Слава богу, хреново…

Фелькерзам нашел в себе силы ответить на бог знает в какой раз ему задаваемый вопрос, произносимый голосом Клапье де Колонга. Странно, но состояние было почти блаженное, одурманенно-благостное, хотя разумом он осознавал, что идет война, в край амбразуры рубки попал снаряд, и внутри всех осыпало осколками. А потомок французов уцелел потому, что стоял у противоположной амбразуры, и предназначавшиеся ему куски смертоубийственной стали приняли на себя другие.

— Ваше превосходительство, как хреново⁈

— А так, хреново как хреново, от хрена…

Отвечать не хотелось, на начальник штаба не понимал понятие «хреново», и приставал с неуместными вопросами. Хотелось отправить его всерьез и надолго, далеко, и пешим маршрутом в страну эротических удовольствий. Но вонючая тряпка под носом, напоминающая по запаху аммиачную дрянь, мешала дышать. И сознание шептало о том, что лучше постараться говорить, чем вдыхать это жуткое амбре.

— Ваше превосходительство, да очнитесь!

— Уже очнулся! Да уберите от меня эту дрянь, дышать невозможно! Федор, где микстура⁈

— Вот, ваше превосходительство, я вас сейчас приподниму!

Сильные руки приподняли за плечи, но вот глаза Фелькерзам так и не приоткрыл, хорошо помня, как солнечная вспышка ударила по зрачкам. И тут в рот полилось что-то страшно жгучее, вроде рома, но приправленного стручками красного острого перца.

— Твою мать! Ты чем меня поишь⁈

Сознание было выдернуто из блаженного состояния, Дмитрий Густавович пришел в себя полностью, отчаянно сквернословя. И открыл глаза — в тусклом свете электрической лампочки перед ним открылся филиал преисподней, в который лучше никогда не попадать. А в уши полились страшные звуки хрипящих умирающих людей, что силятся что-то сказать в последнюю секунду. А еще в мозг хлынули стоны раненных железом и обожженных людей, вопящих и кричащих, зовущих матерей. И ужасный запах тлена и горелого мяса, от которого не продохнуть.

— Дак вам зубы вышибло и губы обожгло…

— Понял, не дурак!

Муть перед глазами окончательно схлынула, и, обозрев еще раз картину страшного филиала чистилища, Фелькерзам решил, что для него будет лучше находиться наверху, там самое место, да и умирать легче, если придется. А лучше еще покурить, и выпить. Вот такие грешные желания появились у человека, который странным образом задержался в мире живых. Видимо, не исполнив до конца все ему предназначенные на небесах испытания, а потому оставленного пока в ангельских списках.