Последняя крестьянка - Валентина Гусева

думала не о болезнях, а о домашних делах, о внучке, о не докопанной картошке, не забудет ли тетка Таня кота накормить и о прочих повседневных делах их провинциальной жизни.

После прохождения биопсии Анну Петровну попросили еще некоторое время подождать в коридоре.

— Вас вызовут, — сказала медсестра.

Очередь шла, доктор входил и выходил, а ее все не вызывали. Так и на автобус опоздаем, — начала волноваться Анна Петровна. Ее вызвали последней. Доктор ей понравился. Невысокого роста, подвижный, с короткой стрижкой, довольно молодой, но, как сказали, уже много лет работает здесь, специализируется по болезням щитовидной железы.

— Синицына, — открыв дверь кабинета, позвал ее сам доктор, — садитесь.

Он мельком взглянул на нее, полистал ее медицинскую карточку, задал, как ей показалось, несколько ненужных вопросов. Ее насторожил вопрос о родственниках — были ли среди них онкозаболевания.

— Бог миловал, уверенно ответила вдруг атеистка Анна Петровна. Она не вспомнила ни одного ближайшего родственника с подобными болезнями, но что-то заставило дрогнуть ее сердце. Продолжая смотреть в медицинскую карточку, доктор сказал:

— У Вас, Анна Петровна, злокачественный узел в правой части щитовидной железы, требует срочной операции. Как соберете необходимые анализы, снова сразу ко мне. И протянул ошеломленной женщине листок с перечнем необходимых анализов для предстоящей операции.

Анна Петровна взяла листок, спросила что-то, потом пыталась вспомнить — что, но не вспомнила, попрощалась с доктором и вышла в коридор. Все услышанное как-то прошло мимо ее сознания. Выходя из кабинета, она заметила бутылочку корвалола на столе медсестры.

— А вот мне и не надо, — подумала она. В голове была какая-то легкая пустота и небольшое кружение. Дочь ждала внизу в гардеробе. На ее вопросительный взгляд назвала диагноз.

— Что ты сказала? — замерла дочь.

— Рак у меня, — повторила глухо мать. Они уже выходили из клиники, как дочь остановилась:

— Жди меня здесь, — и рванула обратно.

— Зачем она, — равнодушно подумала Анна Петровна, — теперь ничего не изменить. И потихоньку стала осознавать свой диагноз.

Жизнь ее как-то сразу переменилась. То, что было до… отошло далеко назад. Как все было хорошо и просто. А теперь началось что-то другое, непонятное и нехорошее. Дочь вернулась бледная и решительная. Сегодня на автобус, завтра будем сдавать анализы. Все будет хорошо, врача хвалят.

В беготне по врачам прошла неделя. За это время мать успела, несмотря на ворчание дочери, докопать картошку, навести порядок дома, договориться с тетей Таней, чтобы та присмотрела за детьми, торопила время — побыстрей бы все это кончилось.

И вот пройдя кое-какие формальности в регистратуре и у доктора, который, кстати, встретил ее очень приветливо, Анна Петровна оказалась в палате областной клиники. В четырехместной палате занята была только одна койка. Пожилая женщина из города готовилась к операции на желудке, Анне Петровне операция назначена на завтра. Женщина в разговоре с Анной Петровной тоже дала хорошую характеристику доктору, но все же она волновалась и хотела, чтобы все прошло побыстрей.

И вот она уже на столе в светлой операционной, над ней яркие круглые лампы, такие она не раз видела в фильмах. Подошла медсестра со шприцем…

Когда Анна Петровна открыла глаза, и посмотрела вверх, потолок был уже другой, без ламп и она, дотронувшись до забинтованной шеи, поняла, что операция позади. Через какое-то время ее снова привезли в палату, где ее уже ждала заплаканная дочь.

На следующий день доктор, делая ей перевязку, сказал, что дня через три она может уже выписаться домой.

Итак, все складывалось удачно, операция позади, осталось только собрать деньги для доктора. Они с дочерью и не подумали бы об этом, если бы их не просветили больные. И на возражение Анны Петровны, что это не частная клиника, сказали, что так принято, что платят все, кто больше, кто меньше. А вы, наверное, сегодня родились — добавили они нашим непросвещенным провинциалкам.

— Так наш Сергей Павлович из кабинета бы вышвырнул, — ответила удивленная Анна Петровна.

— Ну, он у вас еще с советских времен остался, своего рода пережиток социализма, — засмеялась соседка по кровати.

— Да не расстраивайтесь вы так. Это дело добровольное Можно и не платить. Вот она не будет. Говорившая кивнула на лежащую у окна пожилую женщину и головы не повернувшую на это замечание.

— А мы как все, — сказала Анна Петровна, взглянув на дочь, — заплатим.

Так или иначе, деньги за операцию матери дочь привезла и при выписке Анна Петровна смущенно положила конверт перед доктором. Правда, тут же облегченно вздохнула, увидев, как Воронов не глядя смахнул конверт в стол, хотя тоже почему-то вздохнул. Выписав необходимые лекарства и снабдив рекомендациями, доктор отправил ее домой.

Дома было все в порядке, и у нее началась жизнь после операции.

Как-то при посещении местного кардиолога (начались проблемы с сердцем), она случайно встретила Сергея Павловича, обнаружившего полгода назад у нее камешек в почке. Врач ее признал, остановил и поинтересовался результатом ее поездки в областную клинику. Он очень удивился, даже изумился, узнав об операции.

— Значит, теперь без железы жить будете, Анна Петровна, — огорчился Сергей Павлович.

— Так ведь гормоны принимаю, Сергей Павлович, какая разница.

— Ну, ну, — сказал врач, махнул рукой, и не попрощавшись, своей уникальной прихрамывающей походкой побежал, вечно торопясь, дальше по коридору. Потом резко остановился, оглянулся, снова сокрушенно махнул рукой и, бормоча что-то, скрылся в глубине коридора.

— Чего это он так расстроился, хуже меня, — недоумевала Анна Петровна, выходя из клиники.

Но она быстро забыла о встрече с доктором. Внимание ее переключилось на домашние дела — зайти в магазин, приготовить ужин, взять внучку из садика.

К вечеру она так устала, что не стала перед сном рассказывать Маше ее любимую сказку про Красную Шапочку и Серого Волка.

— Ты теперь, Машенька, сама можешь ее рассказать. Расскажи, а я послушаю. Но от вопросов уставшей бабушке уйти не удалось.

— Бабушка, а Волк очень хитрый?

— Хитрый, Машенька, очень хитрый.

— А тебя бы он обманул?

— Думаю, что обманул бы, старая я уже стала, доверчивая.

— А меня бы он не обманул. Вот вырасту и перехитрю Волка. И в зоопарк отправлю. Пусть в клетке сидит. И не будет в нашем лесу злых и хитрых Волков.

— Так и будет, Машенька, спи.

Маша закрыла глаза, голова бабушки склонилась, и она тоже задремала.

И снился им далекий предалекий синий лес без Волков, Медведей и других Хищников…

Январь 2014 г.

Среди людей

Эссе

М

ного разных людей встречается в нашей жизни. Но каждый по-своему. Одни проскользнут мимолётно и след их навсегда