Последняя крестьянка - Валентина Гусева

снова не снесла яйцо и даже не слетела с насеста. А через два дня, войдя в курятник, хозяйка нашла ее мертвой.

Был теплый солнечный день. Ласково светило солнце. Говорливый серый петух важно расхаживал между двумя красивыми большими белыми курами.

Лето 2003 г.

Окно

Что за этим окном,

Запорошенным хлопьями снега,

В этом ветхом домишке,

Откуда и след не всегда.

Мимо низких ворот

Пробегаем привычным мы бегом,

Равнодушный наш взгляд

По старухе скользнет иногда.

Что за этим окном,

О которое бьется рябина,

И трепещущей веткою

Что-то нам хочет сказать,

Ну а нам недосуг,

И сегодня по прежнему мимо

Знак тревожной рябины

Мы в спешке не можем понять.

Что за этим окном?

Мир какой мог бы нам отвориться,

Если выйти могли бы на миг

Из мирской суеты…

Но… дела. Дни меж тем

продолжали катиться…

И теперь на могилу

Несем мы старухе цветы.

22.10.2002 г.

Дума Создателя

Задумался однажды наш создатель –

Мне мнилось, что я не плохой ваятель,

Что я создал хорошую систему –

Планеты движутся и бесконечно время.

В далеком Космосе гармония, порядок,

Но что-то беспокоит меня рядом,

На этой, как ее, на третьей на планете,

Где поселил людей на белом свете.

У них есть все, и пища и вода,

Но почему меж ними все вражда?

И не любовь в глазах, а ненависти пламя

И зрю — у всех за пазухою камень.

И не цветы ведь дарят, а свинец,

Зачем терплю я это, наконец!

И думает сейчас Творец — как быть?

Простить людей мне, иль перелепить

Во что-то более приемлемое глазу,

Иль уничтожить к черту всех и сразу!

Летит галактика, куда-то мчится время,

Все как всегда, порядок и покой,

И только где-то в солнечной системе

Опять готовится смертельный, жуткий бой.

И иссякает уж терпение Творца,

И видно мало нам осталось до Конца…

Март 2015 г.

Деревня

Посвящается

деревне Терентьево

День клонился к закату. Деревья

Вечер выкрасил цветом зари.

Предо мною открылась деревня,

Только в ней не горят фонари.

У домов отрешенные лица

И бурьяном зарос палисад,

Опустелые окон глазницы

На дорогу печально глядят.

И ни звука… Ни плача ребенка,

Ни возни деревенских ребят…

Может вдруг рассмеется девчонка,

Иль коровы в хлеву замычат.

Тишина… Нет в деревне ребенка,

По утрам не поют петухи.

В покосившихся ветхих избенках

Доживают свой век старики.

Им теперь только снится: работа,

Запах свежего сена в стогах,

Видят ворох зерна с обмолота,

Слышат трактора гул на полях.

Как живется вам — спросит их кто-то

— Нынче пенсия Вам хороша!

— Деньги есть, только жить неохота –

У деревни исчезла душа.

День клонился к закату. С деревьев

Листья падали тихо шурша.

Предо мною стояла деревня,

У которой изъята душа…

2010 г.

Здесь время пронеслось быстрее ветра,

где жизнь была, осталась кучка пепла

Какой простор открылся впереди,

простор кругом, но тесно так в груди…

По дороге в Богослово

Я полями родимой России

Как и в детстве, хотела пройти,

Но под прежним лазорево-синим

Небом прежних полей не найти.

Там, где спелая рожь колосилась,

Поселился не просто сорняк,

Ива там свои корни пустила,

Самозваный растет березняк…

Помню поле таинственной сини, –

Это лен торопился цвести.

Рожь и лен! Где ж вы, символ России?

На каком вы пропали пути?

Ценят лен иностранные лица,

Ну, а мы что, рассудком больны?

Что привозим аж из-за границы

В край льноводства льняные штаны?!

Ну, а там что? Смотрю с интересом

И со страхом — неужто мираж, –

От дороги до самого леса

Марсианский я вижу пейзаж!

Борщевик то разросся колючий,

Так разросся, ну, просто беда!

Помню, с ним мы хотели, как лучше;

Не хочу, чтоб так было всегда!

Я иду по родимой сторонке

И ищу безнадежно поля…

Прозвените-ка мне, жаворонки, –

Почему наша гибнет Земля?

Объясните мне, люди России:

Что? Земля не нужна нам уже?

Может быть, у меня ностальгия.

А у вас не тревожно в душе?

Вспоминают же бабушки наши –

Все земля нам давала с лихвой,

А теперь мы не сеем, не пашем,

Что же будет, Россия, с тобой?

Я не знаю, куда мы причалим,

Если сном заколдованным спим,

Раньше все от земли получали,

А теперь все на Запад глядим…

Июль 2012 г.

* * *

В суете городов и тиши поределых селений

Снова маковки храмов златя освещают лучи

И запретный столетье чистый звук колокольных мгновений

В сердце русской крестьянки опять величаво звучит.

И под звук колокольный вспоминает печально старуха,

Как топтали их веру и правда сменялась другой,

Как разруха в селеньи сменялась душевной разрухой,

И зачахли крестьяне, прижатые горькой судьбой.

А хозяева их, проведя через все круги ада,

И не в силах свободу и счастье, и веру им дать,

Как еще одну правду явили, что лучше бы надо,

Им на Господа Бога смиренно сейчас уповать.

Но теплеет душа под гармонией праведных звуков,

И не страшен закат, только все же тревожит одно,

И трясется рука, ставя свечки за здравие внуков –

— Неужели и им круги ада пройти суждено…

2015 г.

Дети войны

Спросил как-то внучек в начале весны:

— Бабушка, кто они, дети войны?

Такие, как мы они, или же нет?

И вот что сказала бабуся в ответ.

— Они и такие и все-таки нет.

Я тоже дитя тех злопамятных лет.

Наверно, другие — мы дети войны,

Мы многое помним о страшном страны.

Мы жили под звуки глухих канонад,

У многих отцы не вернулись назад.

Вот ты к папе с мамой приходишь домой,

А дети войны только к маме одной.

Ты с радостью смотришь на птичек полет,

А мы с жутким страхом — на тот самолет,

Что в небе летал, чтобы нас разбомбить,

Такого те дети не смогут забыть.

Тебе вот колбаску никак не доесть,

А детям войны было нечего есть.

И в городе голод и голод в селе.

Мы хлебные крошки искали в столе.

Ты в школьной столовой не съел бутерброд,

А мальчик войны — он дуранду грызет.

Калябыш, дуранду и хлеб из травы

Мы ели, а что это, знаете вы?

— А вкусная, бабушка, эта еда?

— Да лучше б не пробовал ты никогда!