The Попаданец (СИ) - Ли Андрюс

   - Даешь свободу, равенство и братство народам Великого Мордора! - яростными голосами ревели орки и гоблины.

   - Анархию в массы! - громоподобно подхватывали пьяные скандинавские матросы-викинги. - Даешь Валхалу всем и каждому! Умрем в борьбе за это!

   Революционные лозунги, фанерные щиты и транспаранты о Мордорской ПЕРЕСТРОЙКЕ и НОВОЙ СОЦИАЛЬНОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ в пределах древних границ Земноморского края, висели над этой сказочной бандой уродов, лиходеев и гопников прямо в воздухе.

   Дирижировал этим спектаклем никто иной как вождь Торкал. Его окружали многочисленные соратники из числа фентезийных эсеров, провокаторов, шпиков, бузотеров, мировых жандармов и орков-большевиков. Находились тут также олигархи-вампиры и банши, тени которых медленно кружили над полем отшумевшей брани. Это поле было загажено трупами, бутылками из-под пива, обагренным кровью оружием, разбитыми телегами и кумачовой рваниной, изобильно посыпанной агитационными свитками и туалетной бумагой.

   Правые сторонники помалкивали. Они бились без лишних слов - упорно и стойко. На лицах каждого бойца явственно читалась полная бесперспективность всяческих дебатов с моральными идиотами и умственно отсталой фентезийной публикой.

   Соблюдая дистанцию и не ввязываясь в конфликт между враждующими сторонами, Лешка вновь умудрился получить по кумполу булавой и погрузился в такую непроглядную тьму, что вынырнуть из этой тьмы не представлялось никакой возможности.

<p>

Эпизод пятнадцатый</p>

<p>

 </p>

   Без хорошего толмачника

   Нет надежного рассказчика...

   Из бесконечного затяжного падения Лешку вырвал родимый голос Луки Мудищева.

   - Ну, хорош спать, паря... - сказал он, тормоша несчастного журналиста за плечо. - Воевода тебя кличет.

   - Пожрать бы... - молвил Лешка, с кряхтением подымаясь с места ночлега.

   - Потом утробу набьешь, чудило... - поторопил его Лука. - Сперва потолковать с воеводой надобно.

   - Как его звать-то хоть?

   - Так и зови - Воеводой.

   - Без отчества?

   - Не дорос ты еще до его отчества, паря...

   Дом воеводы располагался на главной площади поселения, аккурат возле вечевого колокола и небольшой церквушки. С точки зрения прикладного народного зодчества он напоминал собою небольшие белокаменные палаты. Глядя на сии хоромы, нетрудно было сделать простой народный вывод: что какая бы не стояла на дворе историческая темень, али лихолетье и дремучие времена, но высокое начальство завсегда сумет пристроить свою задницу наилучшим образом - так, чтобы было комфортно управлять беспонтовым населением при любом - ­самом дрянном раскладе.

   В покоях было тесно и душно, словно в "час пик" где-нибудь в Питерском метрополитене. Повсюду лежали раненые, слышались стоны, семенили сердобольные девы и доброхоты санитары, в воздухе витал стойкий запах крови, пота и мочи. Сам воевода занимал небольшую, но светлую горницу. Он сидел возле окна на широкой дубовой лавке. Перед ним находился могучий дубовый стол, на котором лежали какие-то мятые свитки, деревянная ложка и щедрый ломоть белого хлеба. Тут же стоял кувшин с молоком и блюдо с медом.

   Воевода был не один, по правую руку от него, облокотившись на стол, сидел странный тип с необычайно длинными ушами, как у эльфа. Воевода что-то упорно, густым басом, втолковывал ушастому собеседнику, тыча указательным пальцем в свитки, но тот только отрицательно поводил башкой.

   - Вот, привел вам гостя... - сказал Лука, едва Лешка переступил порог горницы.

   Тогда воевода смолк, затем проницательно оглядел Лешку с ног до головы, после чего сказал ему таковы слова:

   - Ты я слышал писарь, мил человек? Стало быть, грамоту разумеешь?

   - Типа того, - слегка помедлив, ответил Лешка Сухарев.

   - Ну-ко зачитай сие послание... - воевода протянул Лешке мятый свиток.

   Вначале Лешка нифига не разобрал. Он долго рассматривал затейливую буквицу и никак не мог врубиться, что это за язык. Затем дело пошло на лад. Его как будто обожгло изнутри - это же древний славянский документ. Подобную рукописную манеру изложения он видел в старинной книжке Нестора Летописца, когда увлекался на досуге родной речью и бытом далеких предков. Правда, там имелся грамотный перевод в исполнении академика Лихачева, а тут, кроме корявых значков ничего подобного не наблюдалось.

   - Чо молчишь? - поторопил Лешку воевода.

   - Отдельные слова только понимаю, а более ничего не ясно.

   - Излагай тогда что можешь, а там рассудим.

   - Трудная задача... - Лешка поскребся в затылке. - Мне сутки на перевод нужно.

   - А мы тебе поможем... - неожиданно сказал длинноухий. Он достал из кармана небольшой хрустальный шар и поставил его на стол.

   - Протосвитер... - заворожено произнес Лука Мудищев.

   - Чего? - машинально справился Лешка Сухарев.

   - Промтовый толкователь свитков.

   - Какой?

   - Промтовый... - охотно пояснил бородатый Лука. - От искусника Промта из промтоварной гильдии толмачей.

   При этих словах ушастый мужик крутанул шар по часовой стрелке, и в горнице возникло постороннее свечение. В тот же миг свиток в руках у Лешки будто ожил. Текст, вдруг, прояснился и доселе непонятные буквосочетания неожиданно обрели ясный и четкий смысл.