Прорывные экономики. В поисках следующего экономического чуда - Ручир Шарма

Но, пожалуй, самым важным событием этого периода следует считать неуклонное стремление Китая стать в 2001 году членом Всемирной торговой организации, для чего Пекин должен был постепенно, сектор за сектором, снизить внешнеторговые барьеры. В итоге Поднебесная официально распахнула двери для неограниченной внешней торговли.

И если весь этот четвертьвековой реформаторский период – с 1978 по 2002 год – что-либо объединяет, то это, без сомнения, великая династия Дэна. Любой лидер, одобренный Дэном Сяопином, автоматически пользовался широкой поддержкой сограждан, и хотя Дэн скончался в 1997 году, он не только подготовил себе превосходного преемника Цзяна Цзэминя, но был также наставником и руководителем и преемника Цзяна, нынешнего президента Китая Ху Цзиньтао. Благодаря этому Дэн создал в стране мощнейший импульс для экономических реформ, но сегодня львиная доля этой мощи уже исчерпана. На смену смелым шагам, как то: открытие дверей в остальной мир, ослабление внутренней паспортной системы, законы, приведшие к усилению расслоения общества, – пришел период проб и ошибок, направленных на повышение благосостояния, снижение негативного влияния быстрого роста на окружающую среду и перераспределение кусков при разделе экономического пирога. Например, начиная с 2003 года, за исключением кризисного 2008 года, Китай ежегодно повышал размер минимальной зарплаты не менее чем на 18 процентов, а данные, уже поступившие на сегодня из китайских провинций, позволяют предположить, что в этом году показатель вырастет до 21 процента. Но после ухода Ху Цзиньтао с поста президента страны династия Дэна закончится.

Дело об отсутствующем потребителе

Вера рынка в дальнейшее экономическое процветание Китая базируется на убеждении, что Пекин теперь может сменить фокус с экспортного производства и обеспечивать быстрый рост экономики за счет построения своего внутреннего общества потребления. И это якобы позволит изменить баланс в экономике не только Китая, но и всего мира, ибо у медленно растущих экономик западных стран появится больше возможностей для продажи товаров китайским потребителям. Однако, к сожалению, эта надежда зиждется на серьезном заблуждении, в частности на ошибочном предположении, что до сих пор Китай намеренно препятствовал появлению экономики потребления, вынуждая своих граждан экономить, дабы иметь возможность активно инвестировать в строительство все новых заводов, выпускающих продукцию на экспорт.

На самом деле подавление китайских потребителей – это миф. На протяжении последних тридцати лет потребительские расходы населения Китая увеличивались в среднем почти на 9 процентов, то есть практически на грани темпов, способных привести к гиперинфляции. Кстати, это на целый процентный пункт выше, чем средний показатель Японии, и примерно равно показателю Тайваня в соответствующие десятилетия экономического бума в этих странах. Кроме того, идея, будто Пекин тем или иным образом обделял и подавлял своих внутренних потребителей, очевидно, идет вразрез с широко доступными и всем известными свидетельствами настоящего бума потребления в этой стране. Китай все увереннее занимает место США и Европы как главный рынок сбыта продукции крупных международных компаний. Один из новейших примеров – Rolls Royce, которая в 2010 году впервые за сто с лишним лет своей славной истории производителя роскошных авто продала в Китае больше машин, чем в Великобритании. По некоторым оценкам, на долю Китая уже сегодня приходится 25 процентов мирового сбыта предметов роскоши. Масштабы этой экспансии отнюдь не ограничены исключительно предметами роскоши, и данная тенденция в корне трансформирует китайское общество, причем во многих смыслах. Например, вопреки распространенному мнению, что в стране уже и так слишком много гостиниц, китайские застройщики планируют возвести еще 7500 отелей ориентировочной стоимостью в 60 миллиардов долларов, что позволит привлечь в Поднебесную еще больше иностранных туристов и удовлетворить неуклонно растущую потребность китайцев лучше узнать свою страну.

Китай изо всех сил старается расширить зону экономического развития с юго-восточного побережья в глубь страны, не отстают в этом деле и сети розничной торговли. Французский дом моды Louis Vuitton сегодня может похвалиться семнадцатью магазинами не только в Пекине и Шанхае, но и в ряде других крупных городов, например Нанкине, Шеньяне и Тяньцзине. Мужское население Китая тоже все чаще начинает видеть себя в новом, более модном свете; по данным L’Oreal продажи продуктов по уходу за кожей для мужчин в начале 2011 года выросли на 40 процентов – в пять раз больше, чем объем продаж продукции для женщин. Короче говоря, свидетельства усиливающейся потребительской революции в Китае найти совсем нетрудно; даже удивительно, что кто-то может всерьез считать, будто Пекин способен обеспечивать дальнейший стабильный рост благодаря освобождению от кандалов внутреннего потребителя. Начнем с того, что никаких кандалов вовсе нет и не было.

Сторонники этой теории выдвигают аргумент, что доля потребления в ВВП Китая снижается и в настоящее время составляет всего 40 процентов, что значительно ниже 55–60-процентного показателя Кореи или Японии в годы экономического бума в этих странах. Это достоверные статистические данные, но вывод из них делается неверный. Потребление в Китае растет быстро, почти на 9 процентов в год; его доля в ВВП сокращается лишь потому, что объем инвестиций растет еще быстрее – по сути, абсолютно неприемлемыми темпами. За последнее десятилетие их объем увеличивался в годовом исчислении на целых 15 процентов, то есть еще быстрее, чем в течение предыдущих двадцати лет (в этот период средний показатель составлял 12 процентов). Иными словами, поскольку столь стремительный рост инвестиций не может не замедлиться, а потребление, скорее всего, уже не будет расти быстрее, вывод напрашивается сам собой: общие темпы экономического роста Китая обречены на снижение.

Если этот процесс окажется трудным и резким, не выиграет никто, а учитывая масштабы китайского экономического бума и порожденные им чрезмерные объемы кредитования, особенно в сфере недвижимости, по мнению некоторых пессимистически настроенных наблюдателей, все случится именно так. Один комментатор, например, сравнивает возможное падение темпов роста экономики Китая ниже официально намеченного 8-процентного показателя с голливудским триллером «Скорость», в котором подложенная в автобус бомба взорвется, если он начнет двигаться со скоростью менее 80 километров в час. В Китае же, по словам пессимистов, «взрыв» спровоцирует снижение темпов создания новых рабочих мест, и проявится он в форме мощных рабочих бунтов, уже сегодня проявляющих себя в виде забастовок и акций протеста.