Прорывные экономики. В поисках следующего экономического чуда - Ручир Шарма

И значительная часть этих денег вкладывается в недвижимость. В 2010 году в Китае было продано 800 миллионов квадратных метров недвижимости – больше, чем во всех остальных странах мира, вместе взятых. Цены на недвижимость в крупных китайских городах, таких как Пекин и Шанхай, перевалили за уровень, достигнутый Японией в конце 1980-х, когда участок земли под Императорским дворцом в Токио стоил дороже всей Калифорнии.

В период с 2003 по 2008 год цены на дома и квартиры в главных китайских городах выросли вдвое, а в 2009 и 2010 годах подскочили еще на 40 процентов, сделав жилье практически недоступным для подавляющего большинства китайцев. Чтобы успокоить рынок, в некоторых городах ввели ограничения на рост цен на недвижимость. В последнее время самым популярным телевизионным шоу в Китае стало шоу под названием Woju, то есть «Улиткин дом», в котором рассказывается об отчаянии простых китайцев по поводу стремительно растущих цен на квартиры.

А тем временем богатые китайцы покупают по несколько домов. Хуже всех приходится, пожалуй, растущему легиону молодых китайских мужчин. Они не могут жениться, так как не имеют возможности купить дом или квартиру. 70 процентов китаянок признаются, что первое, что их интересует в мужчине, – есть ли у него собственное жилье.

Иными словами, несоответствие между стоимостью новых домов и содержанием бумажника типичного китайца поистине разительно. Застройщики возводят так называемые города-призраки – целые кварталы высотных многоэтажек с торговыми центрами и прочей инфраструктурой, которые в основном остаются незанятыми, ибо среднестатистический китаец не может позволить себе приобрести в них квартиру. Одна из причин, по которым цены на недвижимость взлетели до таких недостижимых высот, заключается в том, что, когда в 1998–2003 годах правительство в Пекине приватизировало рынок жилья, государственные городские квартиры продавались жильцам по ценам намного ниже рыночных. После перепродажи квартир по значительно более высокой цене люди могли купить новое жилье по стоимости, далеко выходящей за рамки их доходов, способствуя дальнейшему росту цен на недвижимость. Инициировав эту восходящую спираль, Пекин со временем вынужден был вмешаться в ситуацию. Для решения проблемы в прошлом году в Китае было объявлено об амбициозных планах строительства 15,4 миллиона недорогих квартир, так называемого социального жилья; их планировалось построить к 2012 году.

Однако муниципалитеты и застройщики зарабатывают на этом процветающем рынке такие огромные прибыли, что желающих освобождать землю и тратить время на строительство социального жилья находится очень мало. А поскольку в результате реформ 1998 года многие застройщики сегодня – частные компании, официальный Пекин им не указ, и, чтобы заставить их строить социальное жилье, китайскому правительству остается рассчитывать на законы о землепользовании. Это усложняет ситуацию до предела. Молодые китайцы не слишком стремятся жить в социальных домах, следовательно, можно ожидать, что и эта, более дешевая, недвижимость со временем превратится в очередные «города-призраки». В настоящее время для усиления контроля над практически неконтролируемым рынком жилья Пекин через центральный банк повышает процентные ставки, что непременно приведет к замедлению темпов инвестиций и экономического роста в целом.

Сторонние наблюдатели считают, что китайское правительство печется только о быстром экономическом росте, но упускают из виду его постоянно усиливающееся беспокойство по поводу народного гнева, вызываемого инфляцией, и, как следствие, по поводу угрозы социальной стабильности в стране. Например, недавно Пекин запретил щиты с рекламой предметов роскоши – не для того, чтобы призвать людей экономить, а чтобы избежать нарастания недовольства в обществе. Хотя Дэн Сяопин в свое время во всеуслышание провозгласил, что «быть богатым – почетно», его преемники старательно следят за тем, чтобы в стране никто не был слишком богатым. В Китае нет ни одного миллиардера с чистым капиталом более 10 миллиардов долларов – в России таких шестнадцать, а в Индии восемь, несмотря на то что экономики обеих этих стран намного меньше китайской. Судя по всему, правительство Китая старается поддерживать активную конкуренцию среди наиболее богатых граждан и в то же время ограничивает их максимальное состояние. Конечно, в Китае, как и других странах, имеет место клановый капитализм; следовательно, есть тут и состояния, нажитые благодаря дружественным связям с правительством. Некоторые отчеты даже позволяют предположить, что большинство китайских состояний свыше 10 миллионов долларов принадлежат высокопоставленным чиновникам Коммунистической партии. И все же очевидно, что китайские лидеры остро осознают и обеспокоены фактом увеличения разрыва в уровне благосостояния народа. Правящая партия страны не станет поощрять рост любой ценой, если одной из ее составляющих будет активизация социального протеста.

Иллюзия китайского профицита в размере 2,5 триллиона долларов

Кроме того, пока еще недостаточно изучены масштабы задолженности Китая. Учитывая валютные резервы этой страны в 2,5 триллиона долларов и тот факт, что она основной кредитор США, никому и в голову не приходит, что у Китая могут быть проблемы с долгами. А они у него есть. Официально государственный долг Китая невысок – около 30 процентов от ВВП, – однако это лишь вершина айсберга. Задолженности компаний (многие из которых являются собственностью государства) и домохозяйств в сумме составляют 130 процентов от ВВП – один из самых высоких уровней среди формирующихся рынков. И это только официальные данные.

Фактические показатели, возможно, намного выше, ведь официальная статистика не учитывает уникального и стремительно растущего «теневого сектора банковских услуг» Китая. Центральный банк страны придумал для описания этого явления термин «социальное финансирование». Сектор этот не обязательно теневой, но все операции в нем проводятся вне рамок официального учета, и он включает в себя огромное разнообразие зачастую совершенно новых каналов кредитования, в том числе, например, кредитование одной корпорацией другой или одним вкладчиком другого. Банк же при этом просто играет роль посредника, не участвуя, так сказать, деньгами. Бурный рост этого «серого» сектора начался в 2008 году, когда государство сделало первые попытки снизить темпы банковского кредитования. Если же учесть деятельность этих теневых операций, доля задолженности от ВВП Китая составит 200 процентов, запредельный для развивающейся страны показатель.