Сокровище кикиморы - Людмила Львовна Горелик

Все это Александр Второй рассказывал, сидя на своем обычном месте возле окна в тесноватой кухоньке Соргиных. Пили чай, ели пирог с капустой, который Маша утром испекла.

За окном вилась неширокая расчищенная дорожка, уже полузасыпанная снегом.

Шура днем, не так давно, расчищал дорожку вокруг дома, но снег идет не прекращаясь, и, если по-хорошему, скоро снова расчищать пора. Людей не видно, здесь мало кто ходит. Но вот послышался громкий разговор – голос Марьи Алексеевны.

Марья Алексеевна Астрова, декан филфака, была соседкой Соргиных. Она занимала вторую половину коттеджа. Эти небольшие уютные домики строил пединститут в начале шестидесятых, там жили в основном преподаватели.

Марью Алексеевну, по прозвищу Княгиня, знали в городе все, хотя была она приезжая. Астрова приехала в Б. давно, всего через пять лет после Соргина, то есть в середине пятидесятых. Ее пригласили в Б. как дипломированного специалиста. Незадолго перед тем она защитила кандидатскую диссертацию «Материализм Н.А. Добролюбова в контексте литературной критики шестидесятых – семидесятых годов». В Б. поначалу заведовала кафедрой литературы, а потом стала деканом. Сейчас Марье Алексеевне почти шестьдесят. Одевается она дорого и ярко, окрашенные перекисью волосы укладывает в высокую прическу, говорит уверенно и громко (она слегка глуховата). Отношения с Марьей Алексеевной у Соргиных хорошие, иногда даже ходят друг к другу в гости.

Сейчас Княгиня в каракулевой шубе и узорчатом, тонко пряденном оренбургском платке шла по дорожке со Сковородниковой – молодой преподавательницей, недавно поселившейся в общежитии.

Сковородникова была в шубке из искусственного меха и сером пуховом платке – такие платки вязали в Б. многие женщины – это был местный промысел, во всех окрестных селах разводили для него пуховых коз.

– Заходите, Софья Мефодьевна! Посмотрите мои книги! – громогласно приглашала Астрова. – А то три месяца живете – вон, уже и с математиком познакомились, а у меня ведь еще не были!

– Обязательно зайду, – отвечала Сковородникова. – И вы заходите, тем более мы соседи. А к Соргиным я иду, чтобы книги отдать. Мне Мария Борисовна Эдгара По давала почитать – для лекции нужно было.

Последнее она добавила, как бы извиняясь. Действительно: к человеку с другой кафедры идет, а у своих еще не у всех была.

В Б. в то время люди ходили в гости часто. Телефоны имелись мало у кого, поэтому прийти просто так, без предупреждения, считалось нормальным.

Княгиня Марья Алексеевна пошла по дорожке дальше вокруг дома – на свою половину, а Сковородникова стала подниматься по ступенькам на крыльцо Соргиных.

Не дожидаясь звонка, Маша пошла открывать.

Два Александра примолкли и слушали возгласы из прихожей – кажется, Сковородникова стеснялась зайти, – и скоро обе женщины вошли в кухню.

Сразу стало очень тесно – кухня рассчитана только на троих, и Маша с Шурой затеяли переносить чаепитие в большую комнату. Большая комната выполняла функции гостиной и столовой, так что чайные приборы и еда совершенно естественно разместились на обеденном столе. Разговор продолжили уже четверо.

С Софьей Мефодьевной присутствующие были знакомы пока не очень хорошо. Разница в возрасте, как и работа на разных факультетах не располагали к близкому знакомству. Однако в Б. важен был самый факт соседства. «Общежитские» – так они себя называли – общались близко, да и проживающих в близлежащих коттеджах – в основном тоже бывших общежитских – привечали.

За столом в гостиной вначале говорили об Эдгаре По (Софья Мефодьевна опять взялась благодарить за книжку), потом перешли на студентов (тема студентов всегда основная для преподавателей). Потом Софья Мефодьевна, наконец, достаточно освоилась за столом и рассказала о встрече с кикиморой.

После вчерашнего потрясения она весь день, с самого утра, думала: кому бы рассказать?

Прасковья Ивановна в данном случае не подходила – распространит по всему общежитию, институту и даже городу, это к гадалке не ходи. Заболотский… Но он, скорее всего, не поверит Софье, начнет иронизировать на тему, как опасно девушкам гулять так поздно в одиночестве и какая этот Пафнутьев демоническая натура – Софью Мефодьевну уже покорил: должно быть, ему костюм кикиморы идет… Чего доброго, и Пафнутьеву что-нибудь подобное скажет! Нет, Заболотскому говорить тоже нельзя! С Алиной Родионовой Соня никогда секретами не делилась – они недолюбливали друг друга. А муж ее на кухню вообще никогда не выходил. Ну не к кому обратиться!

И тут Сковородникова вспомнила про Марию Борисовну Соргину. И повод навестить ее есть: книжку отнести. Они были мало знакомы, однако женщина ей показалась отзывчивой, очень порядочной и умной. И так внимательно слушала Сонины рассказы! Правда, Софья немного стеснялась мужа Марии Борисовны – этого знаменитого Александра Первого. Говорят, он почти гений. Но надеялась, что он будет сидеть у себя в кабинете, а она поговорит с женой тихонько на кухне… И вот неудача: попала на общее чаепитие, да еще Александр Второй здесь… С ним она тоже была мало знакома и слегка его побаивалась.

Минут через тридцать разговоров в уютной гостиной оба Александра перестали ей казаться страшными. Ну, пожилые дядьки… Один (Александр Первый) с большими пышными усами, а сам маленький, второй (Александр Второй) сам большой и без усов. Ну, кажется, действительно оба очень умные – что тут такого?! Ведут себя совершенно просто, веселые. А Марии Борисовне она уже давно доверяла.

И Сковородникова рассказала троим собеседникам про свое удивительное приключение поздним вечером вчерашнего дня. Конечно, догадки, что Пафнутьев изменяет жене, опустила: только не хватало сплетничать, да и откуда она знает…

Слушали очень внимательно и серьезно.

– Софья Мефодьевна, – сказал Александр Второй, когда она закончила рассказ. – Это ведь по улице Победы вы шли из тринадцатой школы домой? А ворота такие большие, красивые, резьба в виде птички?

– Верно! – согласилась удивленная Соня.

– Так ведь это, по всему, дом, где теща Пафнутьева живет! Ворота с птичкой, флигелек во дворе, слева сразу от ворот… Ничего нет удивительного в том, что он к теще поздно вечером зашел. Возвращался с автовокзала, ездил, должно быть, к родителям в Грибановку и по дороге зашел к теще. Вас смутило, что портфель потяжелел… Так мало ли что ему теща дала. Она раньше на мелькомбинате работала, ей муку и сейчас носят… У Пафнутьева с Тамарой, матерью Веры, хорошие отношения. Тамара им помогает. Она переживает, что живет семья дочки небогато: Пафнутьев ведь не защитился – старший преподаватель, зарплата маленькая. А он машину мечтает купить. Я ближайший сосед Тамары, поэтому знаю.

Соня испытывала сдвоенное чувство разочарования и удовлетворения. Вот и разрешилась одна загадка! А она-то чего только не надумала! Но все же…

– А кикимора? – спросила она. – Кто это такая, в волчьей маске? Это не Пафнутьев был в маске и костюме с длинной юбкой? Тогда кто? Что она там, во флигеле, делала? И вышла из флигеля ночью зачем?

– А