Газета Завтра 439 (17 2002) - Газета Завтра Газета

Скрытая минимальная инвестиционная потребность отрасли до 2010 года составляет 1,7 млрд. долл. — на технологическую реконструкцию предприятий и реализацию необходимых социальных программ. Государство и собственники обязаны изыскать эти суммы.

Приоритетным рынком для российской черной металлургии, помимо внутреннего, может быть только Китай и Тихоокеанский регион в целом, поскольку там экономика развивается наиболее динамично, а структура потребностей в целом соответствует структуре потребностей СССР периода индустриализации, под которую, собственно, и создавалась отрасль.

Вот семь основных позиций, которые уже не вызывают сомнения у лидеров металлургических профсоюзов. При этом все они, в полном соответствии с заученными нормами "рыночной экономики", позиционировали себя как приверженцы принципа "социального партнерства" и сторонники "ответственных решений". "Мы не хотим стучать касками",— заявил глава профсоюза ОАО "Северсталь" Игорь Журавлев. А его коллега из Новокузнецка Сергей Скрипниченко добавил: "Мы бы не хотели постоянно оставаться в дураках".

А на прямой вопрос о том, как соотносятся между собой два эти, несомненно, достойные желания, и что предпримут профсоюзы, если власть и бизнес сочтут необходимым решать свои проблемы за счет рабочих, Михаил Тарасенко, помолчав, ответил: "Надеюсь, до этого дело не дойдет". И, задумавшись ненадолго, добавил: "Мы готовы отстаивать свои интересы всеми доступными нам методами". Что ж, надежды тоже — "оружие пролетариата". Но интересно, а что по этому поводу все-таки думают в правительстве? Да и думают ли хоть что-то вообще? А, может быть, там считают необходимым пока скрывать от общества свои мысли (или, что еще печальнее, их отсутствие)?

Георгий СУДОВЦЕВ

СТИЛЬ — СТАЛЬ STEEL — STYLE

Елена Маслова

22 апреля 2002 0

СТИЛЬ — СТАЛЬ STEEL — STYLE (От оружейников — к ювелирам...)

Об украшениях, сделанных из нержавеющей стали и стремительно приобретающих популярность, рассказывает известный московский дизайнер-стилист.

Хромоникелевая сталь давно известна как материал, пригодный для создания ювелирных изделий высокого класса. Правда, раньше дело ограничивалось созданием единичных образцов, достаточно экзотичных и экстравагантных. Шел поиск особого "сталь"-стиля.

Дело в том, что каждому материалу соответствует своя пластическая форма, он обретает значение в искусстве в рамках особой традиции, имеет своих "союзников" среди других материалов. Например, попытки делать изделия из золота в стиле "техно" не увенчались успехом. Золото — это классика. Серебро — чистый модерн. Дерево — фольклор. Конструктивизм в сфере ювелирного искусства теперь можно связать с изделиями из нержавеющей стали. Конечно, очень важно найти точную, органичную и остроумную форму. Популярное ныне сверкающее стальное кольцо в виде гаечки конкурирует с традиционными изделиями из золота и серебра. Потому что это современно, демократично и стильно. Теперь нержавеющая сталь все больше входит в моду, и не только у ювелиров.

В дизайне и искусстве нержавеющая сталь, несомненно, несет в себе заряд техницизма и даже милитаризма. Кстати, странно, что разработчики военной формы Российской армии не обратились к этому материалу. Знаки различия, государственная символика на мундире офицеров приобрели бы совершенно иное звучание, если бы изготовлялись не из эрцаз-материалов. Подделка всегда бросается в глаза. Пластик должен быть пластиком. Медь должна быть не крашеной жестянкой, а медью. Конечно, медные пуговицы и орлы — это и непрактично и очень дорого, а вот "нержавейка" вполне может избавить российский мундир от того неприятного налета, который заставляет сравнивать его элементы с дешевой бижутерией. Не исключено, что сталь — этот богатый по фактуре, поддающийся тоновой обработке материал станет основой русского стиля уже завтра.

Елена МАСЛОВА

КЛИНОК

Владислав Смоленцев

22 апреля 2002 0

КЛИНОК (Мы — не рабы)

Его брали красиво. "Чехи" за год зарылись здесь в землю, как говорится, "по самые брови". Настроили "дотов", "дзотов", нарыли траншей, ловушек и блиндажей. Командовал обороной один из любимцев Дудаева, правая рука Масхадова Ахмед Закаев. Под ружьем у него было около тысячи боевиков из отборных дудаевских частей. Полк "спецназа" "Борз" (Волк), личная гвардия Дудаева, отряды наемников с Украины, Афгана, Саудовской Аравии и Турции. Артиллеристы, инженеры и корректировщики- дезертиры, перевербованные пленные из России, безнадежные предатели — а потому озверевшие, отчаянные. Под сотню гранатометов, птурсов, танки, орудия, системы залпового огня. Плюс выгодный рельеф — село почти на три километра утягивается в ущелье, извиваясь среди лесистых вершин, господствующих над равниной, где стояли русские части. Плюс подземелья бывшей ракетной базы, способные выдержать ядерные удары. Плюс "братская" Ингушетия с тыла, которая, как верная собака, облаивает и не пропускает через себя русских "гяуров". В общем все для того, чтобы сделать Бамут неприступной твердыней...

"Бамут — никогда не возьмут!"— эту скороговорку, как заклинание, твердили на грозненских базарах, писали на стенах, скандировали из толпы.

Войска развернулись перед фронтом обороны, отвлекая и обманывая "привычной тупостью" чеченцев, не подставляясь, впрочем, под их огонь. А через горы, по лесам в обход Бамута, пошли ударные штурмовые группы мотострелковых бригад, усиленные разведротами и ротами "спецназа".

Привыкшие считать леса своей вотчиной, жившие здесь как дома, дудаевцы не позаботились о том, чтобы хоть мало-мальски укрепить Бамут со стороны гор. Не ждали, не верили.

…На четвертые сутки разведчики 166-й бригады водрузили красное знамя над Бамутом. Потом, правда, по указанию свыше, заменили его на новодел — власовский штандарт. И все же первое знамя над Бамутом было красным...

К полному позору дудаевцев, сам Бамут был взят практически без боя. Ужас и паника парализовали их волю к сопротивлению.

К субботе 25 мая все было кончено. Бамут пал.

С утра мы лениво обходили село. На армейском сленге такое фланирование получило меткое определение — "военный туризм". Осторожно, страшась мин и растяжек, заходили в брошенные дома. С любопытством наблюдали местный быт: причудливую смесь российской деревни, с ее старинными комодами, сундуками и прочей самодельной мебелью,— и средневековых тюрем, с их цепями, пыточным инструментом и подвалами, чьи стены были исписаны страданиями томившихся здесь узников. "Сижу уже год. Скорее бы сдохнуть! Володя. Краснодар", "Господи, спаси! Арсен. Нальчик", "Умираю…"

Неожиданно, на одной из улиц до слуха донесся странный перезвон. Словно где-то неподалеку били не то в рельс, не то в подвешенную трубу. Заинтригованные, мы пошли на звук. Миновали полуразрушенную ферму, в которой, судя по пробившимся сквозь крышу верхушкам деревьев, уже лет десять никто не держал скот, и завернули во двор бывших ремонтных мастерских. Звон стал совсем близким. Он доносился из-за полуоткрытой двери одной из пристроек.

Осторожно мы заглянули внутрь.

В высокой каменной печи с широким зевом полыхал огонь. Около нее в одной нательной рубахе стоял невысокий, лет сорока солдат. Рядом с ним второй, помоложе, старательно вращал ручку какого-то устройства.

— Чуток сбавь, Костя!— скомандовал старший. Молодой стал крутить помедленнее, и пламя в горне опало, утянулось к углям.

Здоровенными щипцами старший зацепил что-то из самого жара и поднял вверх. Это был раскаленный добела метровый обрывок цепи. Кузнец ловко перенес его на мощную наковальню и, уложив в кольцо, подхватил небольшой молот.

— Ну, давай!

Молодой поднял прислоненный к наковальне тяжелый молот и с плеча, почти без размаха обрушил его на горку цепи. В разные стороны брызнули искры, горка осела, а через мгновение в нее вонзился очередной удар, за ним еще и еще. Кузнец между ударами, задавая молотком ритм, успевал ловко переворачивать металлический блин, в который превратилась цепь, уминая его, сбивая в некое подобие бруска. Края его уже остыли и налились угрюмой чернотой, но середина по-прежнему светилась багрово-желтым жаром.

— Стоп!— скомандовал кузнец. И, подхватив получившийся брусок, одним движением вогнал его в самую гущу углей.

— Жару дай, Костя!

Помощник, голый по пояс, мокрый от пота, опустил молот на землю и вновь взялся за ручку горна. Вновь загудело пламя.

Кузнец заметил нас. Кивнув на приветствие, он взял с верстака мятую пачку сигарет, черными, замасленными пальцами втянул из нее белый клык сигареты и, воткнув ее между губ, чиркнул зажигалкой.