Газета Завтра 439 (17 2002) - Газета Завтра Газета

Но подобный сеанс публичной психотерапии, проведенный, в частности, аналитиками Wall Street Journal, все же никак не объясняет, почему в "самой свободной стране мира", в Соединенных Штатах Америки, президент Дж.Буш-младший, не обращая внимания на чрезвычайно жесткие протесты даже ближайших европейских союзников установил 5 марта 2002 года те самые дополнительные пошлины на импорт черных металлов, которые призваны защитить собственное, национальное производство.

Иными словами, глобальный "идейный вакуум" сегодня глубок, словно в дальнем космосе, куда почти не долетает "солнечный" и прочий звездный ветер. Ни доктрина виртуального информационно-финансового мира, сторонниками которой выступала "команда Клинтона", ни технотронный джингоизм "звездных войн", на который явно рассчитывает "команда Буша", не в состоянии заполнить этот вакуум. А значит, безвозвратно списывать в прошлое стальной миф, эту путеводную звезду ХХ века, пока рановато.

Николай КОНЬКОВ

“ПОД НАПОРОМ СТАЛИ И ОГНЯ...”

Владимир Винников

22 апреля 2002 0

“ПОД НАПОРОМ СТАЛИ И ОГНЯ...” (Репортаж с Оскольского электрометаллургического комбината)

Я иду по металлическим листам, на которых белой краской размечена зона для безопасного прохода. Даже не иду — почти бегу, чтобы поспеть за моим провожатым. Давненько что-то не встречал я настолько быстрого, собранного и веселого человека, из которого словно огнем выжгло все лишнее. Его слов почти не слышно — совсем рядом, отделенная от нас лишь защитными кожухами электродуговых печей, бушует разогретая до 1600 градусов по Цельсию стихия стали.

Технологически плавка занимает два с небольшим часа. Сейчас работают все четыре печи комбината, четыре рукотворных вулкана мощностью 160 тонн расплава каждый. Непрерывный производственный цикл — 21 плавка за двое суток. Каждый месяц меняются стены печей, два раза в три года — их основание. Параллельно заменяется одна из двух ниток 25-километрового пульпопровода, по которому на комбинат поступает руда с Лебединского ГОКа. Схема работы отлажена до автоматизма, каждый работник знает свой маневр наизусть — текучесть кадров с 1990 года минимальная.

Сквозь специально выданные мне синие очки сталевара скоро можно будет увидеть момент разлива стали, когда гигантская печь по команде с пульта управления наклоняется, как бутылка, чтобы до краев наполнить жидким огнем подъехавший и тоже разогретый, почти докрасна, ковш. "Ковш греем специально, чтобы понизить исходную температуру расплава — так меньше газов растворяется",— кричит на ухо мой провожатый.— "Физико-химия элементарная". Я понимающе киваю — чего там, проще некуда. Это, наверное, додуматься было непросто: выкачивать газы из расплава уже не в печи, а непосредственно в ковше, чтобы сама плавка занимала меньше времени, чтобы печи работали интенсивнее. Как блоху подковать — это вот по-русски, типично наше "ноу-хау". Но ведь она еще и танцевать должна...

Оскольский электрометаллургический комбинат, в просторечии ОЭМК (произносится "о-эм-ка"), расположен в 20 километрах от города Старый Оскол. И соображения экологической безопасности здесь ни при чем — технология прямого восстановления железа практически безотходная. Комбинат окружает весьма натуральный сосновый лес — разве что хвоя на деревьях по мере приближения к производству приобретает почему-то все более багровый оттенок, словно у водорослей. Однако никаких признаков усыхания или болезней сосны не показывают: наоборот, подлесок достаточно густой и даже наглый. Молодые сосенки на песчаных почвах лезут всюду.

На самой территории комбината в день моего приезда вовсю шли озеленительные работы: несколько десятков молчаливых мужиков в халатах разбивали клумбы у нового производственного корпуса, где разместился стан-350. Ни тебе шлаковых гор, ни пыли-грязи, ни удушливого дыма. На комбинате гордятся: дескать, и в европах-америках такой красоты не найти. Умеем все-таки, если захотим. Или если заставят.

Рабочие приезжают сюда в основном на скоростном трамвае: дорога от города до комбината занимает минут тридцать-сорок, за три рубля (месячный билет стоит пятьдесят) при средней зарплате на комбинате семь-восемь тысяч рублей (а у металлургов — двенадцать-четырнадцать) — не бог весть какие деньги. Машиной или автобусом вышло бы намного дороже. В часы пик здесь, наверное, немалая давка — все-таки двенадцать тысяч работников. Значит, что в пересменку? Три тысячи туда, три тысячи обратно — это как минимум. Но я попал в "мертвый сезон" — человек пять только и доехало вместе со мной до конечной остановки.

Места вокруг — самые что ни на есть платоновские. Из Старого Оскола можно местным транспортом доехать до Потудани (правильное ударение — на "у"). А по дороге на комбинат — увидеть речку с поэтическим названием Убля (ударение тоже на "у"), а за ней — даже кафе того же имени. Было, конечно, определенное искушение на время сойти с трамвая, чтобы познакомиться с местным ассортиментом и населением. Но очень кстати вспомнилась история о том, как последнее приглашали в начале 80-х поработать на комбинате. "Мужики, варить к нам пойдете?" — Да мы и так варим... "Что, сталь?" — Куды там. Самогон... Так и поехал дальше, на ОЭМК.

Где-то на периферию сознания мной уже давно был отложен соответствующий вопрос: если сталь выплавляют, плавят, то почему одно из названий профессии — сталевар, и никак не иначе?..

Но спрашивать об этом не доводится. Вот уже отобрана последняя проба металла, и мастер включает автоматику. Видно, как за жаропрочным стеклом вспыхивают отпущенные на свободу протуберанцы расплавленной стали. Бегут красные цифры на электронном дисплее, останавливаясь на числе "163"... "Здесь тонны три-четыре шлака",— снова кричит мне провожатый. Странно, на этот раз я слышу его получше. Ну да — одна-то печь, вот эта, ближняя, пока выключена.— "Поэтому наливаем чуть побольше, по интуиции". Минут через десять под нами неспешно отправляется в путь ковш, наполненный огненным, слегка колышущимся молоком с толстой, уже черноватой и ноздреватой по краям пенкой шлака. Вот оно что... Сталеварение...

— И как, прыгнуть туда ни разу не тянуло?

— Ну, разве что если плавку запорем...

— А бывало?

— Поначалу особенно...

Здесь рассказывают, что новая технология давалась с трудом. Это сейчас все тонкости технологического режима известны "от и до". Ковш, уже прошедший вакуумную очистку, по рельсам плывет на доработку металла. Теперь ему самому предстоит побыть мини-печью, куда с точностью до 0,03% будут добавлены все необходимые по конкретному заказу ингридиенты: данные экспресс-анализа исходного расплава и точные цифры поправок уже переданы сюда по компьютерной сети комбината. Вокруг — баки с разными легирующими компонентами, мотки никельсодержащей проволоки и прочие необходимые на хорошей кухне специи.

— Как, сильно задевает вас американское эмбарго?

— Вообще не задевает. И не заденет. Мы же в основном на Европу работаем. Международную сертификацию прошли еще в 1994 году, теперь ее только подтверждаем. Контрактов на несколько лет вперед. Падения производства вообще не было — каждый год даем хоть невеликий, но прирост. Варим сталь любого заданного качества, в основном специальную. На подшипники и так далее. Все точно, как в аптеке,— мой провожатый смеется.

— Просто баловни судьбы какие-то! А проблемы с легирующими добавками не возникают?— пытаюсь я показать свою осведомленность в экономических проблемах современности.

— Нет. Какие проблемы? Были бы деньги — сюда хоть черта с рогами привезут. Из-под земли достанут и привезут. Но мы ведь на экспорт не от хорошей жизни перешли.

— Что, внутренний спрос упал?

— Платежеспособный спрос упал. Пришлось ограничивать и даже прекращать отгрузку традиционным потребителям. Они бы не против у нас по-прежнему металл забирать, да денег у них нет. Вот и пришлось Европу осваивать...

Хорошо слышно, как под крышкой миниэлектроды (каждый — в человеческий рост и сантиметров по пятьдесят в диаметре) плавят легирующие добавки и перемешивают их (электромагнитная индукция) с содержимым ковша. Приблизительно через десять минут доработка закончится, и готовый металл пойдет на разливку.

ОЭМК, с его четырнадцатью тысячами персонала, как утверждается, дает сегодня приблизительно половину всех налоговых поступлений в бюджет полуторамиллионной Белгородской области. Еще 20% приходятся на долю двух горнообогатительных комбинатов: крупнейшего в Европе Лебединского (22% российского производства железной руды) и Стойленского, которые связаны с ОЭМК единой технологической цепочкой, а базируются в том же Старом Осколе и соседнем (30 км) Губкине. Такая вот "естественная монополия" местного масштаба. Соответственно, и политика здесь во многом определяется управлением комбината. В Старооскольской городской думе до недавнего времени 14 из 22 депутатов стояли на профсоюзном учете в ОЭМК, с 1999 года появился у комбината и "свой человек" в Госдуме — А.В.Скоч (группа "Народный депутат").