Голова сломанной статуэтки - Ярослав Дмитриевич Склянной

из себя мачо и главу компании, однако уже ближе к настоящему времени, он стал признавать эту роль за Иваном Сергеевичем Буркиным, что, конечно, подозрительно, однако будет иметь место в будущем. Там у них должно состояться седьмое заседание «Ложи апокалипсиса»

Выйдя на нужной остановке, он сразу же увидел ещё двоих людей из Ложи. Они ждали здесь третьего друга (они втроём и вступили в эту компанию), однако увидев Ивана Сергеевича Буркина они пошли вместе с ним к месту сбора, к месту седьмого заседания Ложи. Пока они шли, то те двое попеременно задавали вопросы по теме и около тематические для их сбора. Да, каждый раз они собирались в разных местах, и каждый раз они обсуждали разные темы. Однако если присмотреться к их темам, то это было похоже на хороший пиар цели от Ивана Буркина и Андрея Беспалова (тогда они ещё вместе прорабатывали этот вопрос, ещё почти вначале своей деятельности).

В чём же состоял этот хитрый ход по популяризации и интерпретации стоических идей этих двоих? Всё просто. Они делали упор на бытовые вещи – так люди ближе к себе приминают что-то, будь оно реальным, или нет. Таким образом, учитывая, что Андрей и Иван выбрали древнюю стою в качестве основного лейтмотива своего движения, им было проще объяснить большинство вещей в мире, однако один костыль был во всей их идее. Стоицизм вообще не призывает что-то менять, но Ивановский аристотелизм давал о себе знать, из-за чего мужество, терпение, понимание стоицизма сочеталось с протестом Ивана, протестом Аристотеля против демократического мира и его фанерности, что, естественно, было сложно ужить и сделать из этого один – не страшный сам по себе организм идей и паттернов поведения.

Если говорить проще, как это делали и сами Иван и Андрей, то они выступали за отстаивание традиционной Европейской культуры (не пытайтесь вдаться в вопрос уточнения: какую культуру они собрались отстаивать – они хоть и не понимали разнообразия, но имели ввиду христианско – ренессансную культуру, вернее ту, которая сложилась по итогам этих Европейских периодов). Также, помимо этой самой культуры, они выступали за протест против современной транс (во всех смыслах) культуры Евпропы и европоцентричного мира. Протест они видели суровым, жестоким, к активными насильственными или около – методами достижения. Хоть они и осуждали коммунизм, но видели революцию, поток общественного сознания как единственно верное решение проблемы современной Европы, и России (они считали, и особенно Иван за это топил, что Россия – такая же связанная со всей Европой её часть).

…

Но и вот они дошли до той маленькой поляны, где они должны были собраться. Там уже их ждало несколько человек. Но, например, того же Андрея не было, и поэтому они стали ждать остальных. Сама полянка была расположена таким образом, что с одной стороны была пропасть, а позади и с одной стороны – лес, с оставшейся стороны была тропинка, по которой они туда шли и уходили.

Предчувствие было у Ивана странное, такое, как будто что-то сейчас произойдёт плохое, или абсолютно катастрофическое. Надобно бы ещё упомянуть, что он абсолютно победил в себе чувство какого-то переживания. Есть такое чувство, когда думаешь, что делаешь что-то непонятное, такое испытывают стартаперы в начале пути. Его Иван Сергеевич Буркин победил ещё на периоде книг и их познания. После вся его жизнь, весь его путь – словно поезд, шёл и не останавливался, лишь набирая такт стука колёс о рельсы. Сейчас же собрание было более предостерегающим в плане ощущений. Однако было поздно – это почти финал, чувствовал Иван Сергеевич Буркин.

…

Примерно уже через пару десятков минут все собрались, и самым последним в тот день был Андрей Беспалов – что очень странно, учитывая что они с Иваном Буркиным вообще часто вместе ходили на такое – а тут вдруг так получилось.

Однако несмотря на всё – Иван решаясь не задерживать с началом, решился сразу всё начать:

– Дорогие братия и сестры, товарищи по нашему общему пути. – начал с великим пафосом Иван Сергеевич.

– Да хотелось бы мне для начала узнать, как идут ваши дела. – спросил вполне обычный для себя вопрос – с которого часто начинал такие совещания «Ложи апокалипсиса».

Многие сначала молчали, а потом, когда начал говорить один, о том, как у него прошли дела, то и остальные подхватили эту волну и были рады поделится новостями из жизни. В прочем это имело и практический эффект: таким образом люди развязывали свои языки, что особенно было важно Ивану на данном заседании. Люди при этом лучше доверяют тому, кто спросил: «Как твои дела». Это вовлекает ум в ловушку, в которой ты думаешь, как будто нужен кому-то. Как будто помимо тебя кто-то вообще видит и хочет оценить твой труд. Ну и по мелочи – таким образом Иван потом резко перехватывал ноты недовольства жизнью и говорил: «а вот когда наш путь закончится, придёт к цели, тогда эти проблемы иссякнут»…

– У меня всё как обычно. – Сухо ответил Андрей Беспалов, который, между прочим, отлично понимал все эти приёмчики и поэтому не старался как-то интересным образом отвечать. Вообще эта схема была посоветована Ивану им, дабы улучшить привлекательность и привлекаемость сообщества.

– Я рад. – в конце им ответил Иван Буркин, действительно послушав все рассказы о себе, и даже с каждым перекинулся репликой по сути дел их рассказов, тем самым неимоверно заручившись поддержкой.

– Сегодня, как вы можете догадываться, мы собрались не просто на плановое собрание, не просто на обсуждение той же книги, которую я имею честь писать – всё куда шире.

Каждое его слово всё сильнее будоражило этих неугомонных слушателей, неутихающих умов. Они сразу вспомнили собрание чуть более старое, где Иван уже обещал нечто более серьёзное. Если бы они всё знали… сидели бы дома и пили бы кофе – больше толку было бы.

– Пришло время не просто разглагольствовать. Мысль – вещь в человеческой жизни прекрасная, однако без дел та же жизнь будет пуста. – продолжал эпатажно протягивать Иван Сергеевич Буркин. Его речи всегда изначально вмещали что-то более понятное и простое, до жути логичное и очевидное, что тоже было приёмом. Вообще можно было бы сказать, что Иван Сергеевич был уже не просто человеком, а одним большим приёмом.

– Друзья мои, вспомните мои просьбы к вам около годовой давности. Я говорил, что рано или поздно вы сможете не просто пресытиться умом от нашей филологии, нашего словесного возмездия миру… Теперь же пора начать действовать! – закончил он