Голова сломанной статуэтки - Ярослав Дмитриевич Склянной

Аристотеля Андрея, и Платонизмом Ивана. После же этих их походов в бар, они оба решились на стоицизм. Они оба решили, что боятся нужно по правилам этого самого Стоицизма.

VIII

глава

Спустя два года.

Густой свет от больших фонарей падал не только на тротуар улицы, но и немного на фасады зданий, которые примыкали к дороге. По стене одного из этих домов что-то перемещалось по стене. Фасад был весь в известняковом слою, толщиной с миллиметр, чего хватило для достаточно больших трещин в нём.

Были места, где слой был потрескан, где-то наоборот были набухнутые от влаги или жары места, где-то вообще отпали куски, что оголяло бетонное основание стены, а где-то строители явно решили намазать остатки порции этой побелки. Однако несмотря на эти различия, везде, абсолютно везде: где-то больше, где-то меньше, но бегала орда тараканов. Они быстро перебирали своими лапками, однако медленно ползали по стене, иногда то падая с неё, что просто отсиживаясь в какой-то трещине.

В основном они вылазили по ночам – на протяжении светового же дня они прятались, или расползались по своим же мусорным бакам, которые стояли совсем рядом с домом, на внешней стене которого они по ночам ползали.

Самосуть этих тараканов была в следующем: они вылазили из своих помоек по ночам, в которых до этого провели весь свой день, после чего как фанатики бежали на стену. Стена была сырой землёй, целью не просто жизни, но и душевного служения среди них. Они вечно что-то там искали, искали… такое ощущение, что нечто великое было потерянно, то, без чего они стали тараканами, то, без чего нельзя представить жизнь без той самой соседней мусорки, то, что давало честь и свободу от этого поиска. То, чего у них никогда не было, и непонятно, будет ли.

Но их предсмертная агония была смехотворно жестокой и бессмысленной. Они, конечно, может бы и отвлеклись от этого, но продолжали бы насилие над стеной, пока, до какого-то неудачного момента, не случилось бы неотвратимое.

Лампа на фонаре стала мерцать, вдали послышалось гудение и треск чего-то очень большого и тяжелого. Удар, как в барабан. А после ничего. А после только слово.

…

Иван Сергеевич проснулся после своего очень странного сна и сразу же, чуть не свалившись с кровати, направился бегом в ванну, так как думал, что проспал и ему стоит собираться быстрее. На самом деле Буркин спутал звук уведомления и мелодию будильника от чего и подорвался с такой скоростью обираться. Уже только после душа Иван Сергеевич это понял, но уже не стал ложится, так как проснулся всего на двадцать минут раньше. Первым делом, даже не одевшись (это было необязательно при факте того, что он уже съехал от родителей и жил отдельно), он просто сел на кровать и стал отвечать на сообщения, которые у него накопились за время сна. Среди них была и группа – та самая группа по интересам имени Ивана Буркина и Андрея Беспалова. Что же из себя представляла эта группа? Ну что ж. Надо просто вспомнить про то, что они сошлись вместе на философии стоицизма, как нечто среднем между их субъективными философиями. Таким вот образом они решили, что будут этой философией объяснять всё, политику, экономику, искусство, температуру в кофе, жанр взрослого кино и всё вот это вот. Сообщество у них формировалось на протяжении двух лет, и за это время они собрали под своим началом тринадцать людей.

…

Иван Сергеевич продолжил собираться. Он уже взял свои вещи, и вот-вот должен был выйти, как вспомнив, вернулся за кое-чем. Он забыл очень важную вещь для своей жизни – книгу, которую он писал на протяжении вот уже полутора лет. Он постоянно, как только дописывал новую главу, распечатывал её, а старую версию церемониально сжигал в кругу как раз ранее упомянутого сообщества тринадцати человек, или как они официально назывались «Ложа апокалипсиса». Суть сей книги была как раз в том стоическом начале, которое было у него и его сообщества. Это было их священным писанием, «новейший» Коран, «исконная» Библия для их сообщества. Талмуд на все случаи со всеми паттернами поведения. Конечной идеей, которая двигала Иваном Сергеевичем Буркиным в этой книге, во всём этом замысле – продвижение этих идей. Они хотели после написания сразу же начать её тиражировать. В телеграмме, в полу и полностью подвальных типографиях, где на это не было бы запретов. Тут это можно объяснить довольно прямым и несуразным языком Ивана Сергеевича, который писал книгу с прямыми указаниями на имена, страны и т.д. Идея была слишком навязчивой и поэтому даже когда кто-то хотел его отговорить – он уже начинал им отвечать тезисами своего произведения. Одним из таких людей была его в прошлом возлюбленная, а ныне просто подружка – Василиса Штормова. Она по началу его отговаривала, а после, или её какая-то очарованность Иваном, или она действительно что-то нашла в его словах, но она примкнула к этому сообществу «Ложи апокалипсиса».

…

Иван уже ехал в университет. До пути туда, к нему подсел тот самый парень, который его спасал из подворотни, когда Буркина отутюжили двое гопников. Он ехал часто на этом автобусе на работу и поэтому также частенько встречался там с Иваном Сергеевичем, где они не могли обойти стороной тему трактата, политики, и прочего всего мещанского… Как итог, парень тоже вошёл в это сообщество, хоть и его сестра была радикально против этого. Видать какие-то иллюзорные, но мифы о святой, может быть наступающей свободе более сладки, чем реальность.

Но вот его друг вышел, так как доехал до остановки у совей работы, а сам Иван Буркин вышел на две остановки дальше, прямо у своего университета. Сегодня ему нужно было сдать курсовую, что он сделал, и сразу же, без разговоров, без «Привет» и «Пока» он покинул здание ВУЗа. Можно сразу сказать, что он сдал курсовую с лёгкостью, это объясняется некой симпатией педагогов к его личности, он был всегда, по крайнем мере полтора года так точно, интересной персоной для них. Дальше он поехал, но не домой, а кое-куда в другое место. В место, где всегда собиралась их компашка. Сообщество «Ложи апокалипсиса» или «тринадцать апостолов нового мира»

Этим местом было то самое место, где Андрей встретился с Иваном Сергеевичем Буркиным. Тот самый лес, де эти два ума соприкоснулись со странными целями, но уже с явным последствием. Если вспомнить, то по началу Андрей Беспалов делал