Босиком по волнам - Валентина Осколкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А он должен? — удивился Айно.
— Ты вообще-то пропал почти на сутки.
— Но целый господин старший наставник зачем, я же в порядке… — Айно привстал на цыпочки, высматривая ещё одну лодку на горизонте. — Ой, там и впрямь кто-то плывёт. Быстро-то как!
И взмахнул руками, ловя равновесие на гребне поднимающейся волны.
В толще воды промелькнула чья-то стремительная тень… Лодку качнуло.
— Айно! — жалобно заорал вдруг Ностра, вскакивая. — Айно-о-о!
Айно удивлённо к нему повернулся…
Из воды к небу взметнулась голова невиданного морского чудовища — гибкого, словно лента, и почти бесконечного. Чудовище в своём стремительном полёте неожиданно извернулось и по дуге обрушилось вниз.
На Айно.
Нуна задохнулась криком, Нино схватил её, не давая вывалиться — или выпрыгнуть — из лодки, Ностра плюхнулся на зад, всхлипнул раз, другой — и совершенно по-детски заревел, горько, отчаянно, безнадёжно, твердя бесконечное «Нет-нет-нет!..», а потом уткнулся лбом в плечо оцепеневшего Чанхеля.
Кио закрыл лицо ладонью с тем выражением, которое бывает, когда ты, конечно, угадал развитие событий, но лучше бы не угадывал никогда.
Волны схлынули. Айно пропал — как и утащившее его чудовище, словно это был просто сон…
Кошмарный сон Ностры.
— Оно… так и было? — тихо спросил Нино.
Всхлипывающий Ностра нашёл в себе силы только отрывисто кивнуть. Нуна, перебравшись через Кио, молча обняла его и Чанхеля.
А на востоке, как и положено природой, показался над морем краешек солнца.
…Первым пришёл в себя Кио.
— Мне кажется… или те вихри стали ближе?
И сразу как-то все услышали грозный низкий гул, давно уже давящий на уши.
И поднявшийся ветер тоже был какой-то странный, резкий, словно потрескивающий от напряжения, как бывает перед грозой.
А багровые, беззвучно вспыхивающие молниями смерчи и впрямь приближались — неестественно быстро и… целеустремлённо?
Между ними взметнулось лентой то самое чудовище, но Айно было не разглядеть.
Да никто и не хотел вглядываться, честно говоря.
А вдруг и впрямь увидишь?
— Верните ику-тулсу, — пробормотала Нуна, не выпуская из объятий Ностру с Чанхелем. — С ним проще было…
Не дожидаясь просьб, Кио укутал лодку своим пологом, хоть и сомневался, что от этих странных, словно живых вихрей может спасти зыбкая иллюзия.
Нино же, воюя со враз взбесившимися течениями, пытался развернуть лодку и направить её прочь. Всем хотелось верить, что если отплыть от Границы Ада подальше, вся эта свистопляска закончится…
Смерчи стремительно росли, приближаясь, и вскоре вой ветра заглушил прочие звуки. Волны метались из стороны в сторону, нарушая все законы природы, и лодка с громадным трудом пробиралась между ними. Бледный, как покойник, Нино закусил губу, остекленевшим взглядом пялясь куда-то в пространство и сражаясь с морем буквально за каждый рывок — на чистой воле.
На отборном, выпестованным с детства упрямстве, которое когда-то не дало их с Нуной разлучить — в тот чёрный день, когда за ней всё же пришли, чтобы отдать, как любого ребёнка-ошэ, в Круг Пыли.
Впрочем, тогда было проще. С обугленных развалин дома двух зарёванных, измазанных в саже, но очень воинственных детей четырёх лет от роду забрала Миралора Мёртвый Камень, клятвенно пообещав, что никому на свете не даст их разлучить…
Лодка вырвалась из полосы шторма, и только тут Нино позволил себе сползти на дно, вытирая набрякшую под носом каплю крови.
— Меня укачало, — простонал позеленевший Чанхель, свешиваясь через борт.
Ностра ухватил товарища за шиворот, не давая вывалиться, но Чанхель вдруг подскочил, хватая его за плечо, и заорал:
— Ни-инчен! Там нинчен! Он оседлал чудовище!
Страшилки про нинченов — полулюдей-полурыб, лысых, безносых и с рыбьим хвостом — читали в библиотеке, конечно, все, но встретиться с ними наяву…
Нуна снова повторила про ику-тулсу, такого простого и понятного.
Кио запоздало осознал, что полог опять развеялся.
А море впереди них буквально раскололось, и, подняв фонтан брызг, к небу взмыло давешнее чудовище.
Нинчен — точь-в-точь как описывался в страшилках, бледный, размахивающий руками и душераздирающе кричащий — сидел у него на шее, у самой головы, меж махровых лепестков-ушей.
Описав пологую дугу, чудовище нырнуло в воду, чуть не перевернув лодку, но почти сразу же показалось вновь, на сей раз, правда, лишь чуть-чуть приподняв над волнами голову с плотоядно ухмыляющейся пастью.
…странно знакомой показалась вдруг эта ухмылка.
И лепестки-уши.
И от уха до уха улыбающийся «нинчен». Не лысый, не безносый, без плавников и рыбьего хвоста.
— Насилу догнал, — крикнул Айно, спрыгивая с шеи чудовища на воду. — Кио, это ты лодку спрятал, да?
Чудовище ткнуло носом ему в бок, чуть не уронив, и в восторге закрутилось кольцами вокруг, гоня волну.
Нуна сглотнула, поспешно хватаясь за борт:
— Это что… Луша?
— Ага! Красавица, правда? — Айно нежно похлопал чудовище по шее. — Она… ну, подросла там немножко.
— Совсем немножко, — протянул Кио задумчиво, пытаясь окинуть взглядом бесконечно извивающееся в воде тело Луши.
Тут Айно глянул им за спину и резко посерьёзнел:
— А теперь давайте свалим отсюда. И побыстрее.
Нино первым обернулся, догадываясь, что увидит.
Смерчи неслись над морем.
А навстречу им примерно с той же скоростью неслась причудливая металлическая лодка с грозной, закутанной с ног до головы в чёрное фигурой господина старшего наставника. Мрачным предвестником бури парил над ним Маки-Велли.
— Э-э, а может, лучше смерчи? — тихонечко спросил Ностра, подвигаясь поближе к Чанхелю. — Они хотя бы не наругаются…
***
Давненько уже Корво не посещало мерзкое, жуткое чувство, что он опаздывает — необратимо и непоправимо.
Восточный край неба уже не просто побледнел, а разгорелся настоящим пожаром: розово-золотым, бездымным, слепящим. Но любоваться красотами, увы, было некогда, и даже Тея сейчас не оборачивалась к рассвету по иной причине, чем свериться с внутренним ощущением ускользающего времени. Металлическая лодка ревела низко, басовито, точно бы рассержено; Урда-Тапу, управлявшая ею, дышала рвано, неглубоко и то и дело утирала с лица испарину. Костомару скинул верхнюю накидку и закатал рукава — приготовился нырять, если понадобится; Благая Вердад сняла с пояса сосуд-тыкву, в которой шуршали высушенные семечки, и горе тому, кто недооценивал мощь её дара, способного обратить любое растение в оружие.
Багряные вихри-воронки — те самые, что сгубили в прошлый раз половину отряда Нотты — сдвинулись от Границы Ада, точно почуяв поживу.
«Словно их направляет кто-то», — пронеслось в
