Целительница моей души (СИ) - Чекменёва Оксана

— Братья и сёстры? — медленно повторил брюнет. — Да сколько же у вас всего детей?

— Девять, — расплылась я в улыбке, было так забавно наблюдать, как брови мужчины поднимаются всё выше, а лицо вытягивается в изумлении.

— Девять… И вы рискнули отправиться в неизвестность с девятью детьми на руках?

— У меня не было выбора, — веселиться резко расхотелось. — Смерть грозила нам всем.

И я сказала чистую правду. Брюнет вгляделся в моё лицо, что-то в неё разглядел и тоже посерьёзнел.

— Я понимаю. До завтрашнего вечера, — и в мою ладонь привычно легли золотые кругляшки.

— До сегодняшнего, — поправила я. — И постарайтесь не снимать перчатку до этого времени.

— Хорошо, — мужчина кивнул и скрылся за дверью в прихожую, а я обнаружила, что сегодня в моей ладони лежало пять золотых.

Я решила, что прибавка — законная плата не только за выращенную сверх плана косточку, но и за навязанный разговор и отнятые пятнадцать минут сна. Поэтому пожала плечами — ну, хочется человеку золотом разбрасываться, так кто я такая, что бы возражать? — и поплелась, придерживаясь за стену, в свою долгожданную постельку.

Субботнее утро мало чем отличалось от остальных, но мы все с самого утра были в приподнятом настроении — после занятий должны были приехать наши студенты и остаться до вечера воскресенья. Мы не виделись почти три недели — они выехали заранее, чтобы до начала занятий в этот понедельник успеть решить все организационные вопросы, заселиться в общежитие, получить учебники, форму, освоиться в академии и сделать всё остальное, что необходимо.

К тому же, пока тройняшки осваивались на новой для них территории, Рин и Вела проконтролировали, чтобы дом был готов к нашему приходу — мебель, купленная мной в предыдущий приезд, доставлена и расставлена, в том числе и двухэтажные кровати, которые делались на заказ по моим чертежам, все магические амулеты работали, вывеска была повешена, и так далее. Ну и неделя на дорогу, что тоже увеличило нашу разлуку.

Сегодня пациентов было особенно много, то ли подтянулись те, кто работал в будни в часы приёма, то ли потому, что в субботу я заканчивала работу на два часа раньше — не знаю. Но я едва выкроила пятнадцать минут на обед, быстренько съела то, что поставила на стол Лана, сочувственно глядящая на меня — как и все, она понимала, что потом станет легче, а пока мне приходится пахать на износ, — а потом несколько минут между двумя пациентами потратила на то, чтобы расцеловать своих студентов и вручить им деньги на закупки.

Всё остальное время я принимала пациентов, зато и заработала раза в полтора больше, чем обычно. И держалась лишь на мысли, что сегодня мой рабочий день закончится раньше, а завтра вообще выходной. И если не будет ничего экстренного, то заниматься я буду лишь своим брюнетом поздним вечером, а весь день посвящу детям.

Кстати, как оказалось, проход через магазин — а теперь через приёмную, — был здесь не единственным. Почему мне его не показал продавец, не знаю, может потому, что покупала я дом не у хозяина, а риелтор таких мелочей не знал или посчитал, что я и сама в курсе. Хорошо, что это разузнал Рин — подсказал кто-то из приглашённых мастеров, — а то было не очень удобно, когда дети ходили на рынок через приёмную с сидящими в очереди пациентами. Χорошо хоть, не через комнату для лечения, а через коридор, соединяющий приёмную с кухней, в него же выходили остальные помещения первого этажа.

В дальнем углу двора, за бурьяном, неотличимая от забора, притаилась калиточка, которая выходила в узкий проход между дворами и вела на соседнюю улицу. Там дома были жилые, придомовые участки были более широкие, в отличие от нашей улицы, где все здания представляли собой единое строение с общими стенами. А вот задние участки разделялись узенькими проходами, которыми пользовались жители нашей «аллеи».

И этот проход, точнее — земля под ним, была общей для нас и соседей сбоку, я её, по сути, купила вместе с домом, надо бы предъявить претензию риелтору, который это даже на плане не указал, хотя проход был предусмотрен ещё при плановой застройке улиц. Не сказать, что бы этими проходами часто пользовались, но они были, и теперь дети смогут ими пользоваться, благо, и рынок, и школа тоже находились с той стороны, не придётся делать крюк.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Зато сегодняшний день принёс неожиданную удачу — я устроила детей в школу. Да, вот так, прямо во время приёма, как уже не раз о чём-либо договаривалась с соседями. На этот раз ко мне пришёл с подагрой заместитель директора школы для одарённых простолюдинов, расположенной всего в пяти кварталах от нас. Называлась она иначе, и в ней учились и обычные дети, общеобразовательные предметы у всех были общие, но за отдельную плату с детьми занимались приглашённые маги.

Поскольку занятия были не индивидуальные, то и стоили уроки такого педагога в разы меньше, чем у частного учителя, к тому же, как и в случае с академией, занятия особо одарённых детей оплачивала корона — кажется, здесь тоже получится сэкономить.

Пока я колдовала над больной ногой мистера Тилера, Ρонт принёс учебники и тетради и показал, что они с братом и сёстрами сейчас проходят. В итоге мы договорились, что в понедельник детям нужно будет прийти в школу, прихватив свои документы, старших возьмут в один класс, близнецов в другой, годом младше, а так же троих будут обучать маги нужной специализации, счёт за это мне выставят позже.

Как я и опасалась, учителя для Бейла в школе просто не было. Портальный дар очень редок, особенно среди простолюдинов, которые составляли большинство учеников школы. Были там и дети обедневших дворян, но даже среди них сейчас не было ни одного портальщика. По словам мистера Тилера, на его памяти в школе училось лишь четверо ребятишек с таким даром, и у всех он проснулся позже, чем магия других учеников, и был таким слабым, что до поступления в академию никакие отдельные уроки этим детям были не нужны, только общие, по контролю над магией.

Именно это и готовы были предложить Бейлу, в остальном — увы. Хорошо, что я уже договорилась с брюнетом, будет у моего мальчика учитель. В крайнем случае, найму какого-нибудь частника, возможно даже — преподавателя из академии. Но это потом, пусть сначала брюнет отработает лечение мною его друга или родственника. А до этого времени Бейлу не помешают и обычные школьные уроки, тем более что у меня сейчас совершенно не хватает времени на занятия с детьми, еле успеваю у Ронта уроки проверить, а он уже у младших проверяет.

После обеда пришёл мужчина средних лет с рукой, обмотанной окровавленным полотенцем. Остальные больные его даже вне очереди пропустили. При разматывании полотенце оказалось практически чистым, измазан кровью был лишь верхний слой, рука тоже была целой, а вот на большом пальце другой обнаружился небольшой порез, уже почти затянувшийся. Видя моё недоумение, мужчина представился — Нит, лавочник и муж Мелы.

— Жена сказала, чтобы я в вам зашёл насчёт… что она здорова, и, наверное, это я… Матушка уехала к сестре, и я сразу к вам. Но она же узнает, спросит, зачем ходил. А так — он кивнул на испачканное полотенце, — скажу, руку порезал, да и говорить не придётся, ей еще и раньше меня подруги доложат. Ну и… вот…

Я быстренько залечила порез на пальце — не оставлять же улику, — а заодно и остальную диагностику провела. Да, моё предположение оказалось верным — виноват в бесплодии был именно муж, а не жена, хотя традиционно именно женщин винили, если в семье не было детей. Расспросив мужчину, сумела выведать, что в молодости он заразился от маленького племянника болезнью, от которой щёки и шея распухли. Вот только у племянника уже трое детей, а у самого Нита…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я пояснила, что эта болезнь именно для взрослых очень опасна и как раз может привести к бесплодию, в то время как маленького племянника эта беда обошла стороной. Во время разговора, так и держа мужчину за руку, провела лечение. Да, чем ближе прикасаться к очагу болезни, тем легче, но вот в данном конкретном случае я решила мужчину не смущать, ему и сам разговор нелегко дался. Хотя мистера Tилера спустить штаны я заставила, правда, он оставался в исподнем, лишь немного штанину подвернул. Болезнь болезни рознь, и отношение человека к ней — тоже.