Целительница моей души (СИ) - Чекменёва Оксана

Да, учиться было нужно. Особенно Бейлу, у него проснулась одна из самых сложных и редких видов магии — портальная. И если все остальные довольно удачно осваивали свою магию интуитивно, то с порталами так не получалось. Это очень опасная магия, потому что по незнанию или неумению можно наделать много бед. Тут нужен наставник.

Бейл, конечно, всё равно тренировался, создавая маленькие порталы на небольшие расстояния. Камни и поленья пересылать у него уже неплохо получалось, яблоки тоже, хотя временами и те, и другие оказывались разрубленными на части. Но в целом удачных проб было больше. А вот с чем-то живым возникала проблема — я разрешала ему тренироваться на курах или кроликах, которые всё равно должны были отправиться в суп. И ему так до сих пор и не удалось ни разу переправить порталом живое существо — из портала появлялись трупики, ну, хотя бы головы живности рубить не приходилось. А иногда, как и с предметами, мы получали перемещаемое по кусочкам.

И в чём проблема, что он делает неправильно, Бейл так и не понял. И я помочь ничем не могла, даже учебника нужного так и не нашла, хотя заходила в букинистический магазин при каждой поездке в Бетелл. Может, здесь получится найти ему если не наставника, то хотя бы учебник? Но это всё потом, а сейчас нужно справиться с наплывом посетителей, уложившись в часы приёма, чтобы осталось хоть немного времени привести себя в порядок и перекусить перед вечерним приходом брюнета, чьего имени я до сих пор так и не узнала.

У меня, кстати, мелькнула мысль узнать, кто из них троих портальщик, и не согласится ли он дать пару уроков моему сыну, но я быстро её отбросила — не те у нас были отношения. Если остальные больные во время лечения жаждали выговориться, и таким образом я узнала много полезного и бесполезного, вроде сплетен, а также умудрилась договориться о регулярных поставках нам молока и озадачила местного плотника утеплением чердака, не выходя из дома, то вечерний посетитель к разговору не располагал, от слова «совсем».

Мы перебрасывались максимум парой-тройкой фраз по делу, ну и «здравствуйте-спасибо-до свидания». Во второй вечер я обнаружила троицу в чёрном, внимательно читающую приписку к расписанию и сразу заявила, что это относится лишь к тем, кто приходит в не приёмные часы без приглашения, брюнета же я пригласила сама. В любом случае, ежедневная оплата от него намного перекрывала то, что я зарабатывала за целый день. Мой загадочный пациент так и платил по три золотых за каждый приём, хотя мы вроде как уговаривались на один золотой за шрам целиком, но когда я заикнулась об этом, он зло бросил, что сам решает, сколько стоит его здоровье. Ну и ладно, мне ещё чердак утеплять и младшим детям учителей искать, лишние деньги не повредят, и не придётся банковский счёт трогать.

За второй сеанс я убрала видимую часть шрама с шеи, поэтому следующим вечером попросила пациента раздеться до пояса, что он и сделал, быстро, хотя и стиснув зубы. Видимо, думал, что меня напугает то, что я увижу, или я даже испытаю отвращение. Наивный. Его травмы, возможно, отпугивали нежных леди, с которыми он имел дело — уж не знаю, жену ли, любовницу, или ту и другую одновременно, перчатка не позволяла увидеть кольцо на пальце или его отсутствие, — но напугать шрамами целительницу, это надо очень сильно постараться.

Мне, как раз наоборот, увиденное понравилось. Современная мода на сюртуки с широкими подплечниками превращала любого дрыща в атлета, но когда мужчина раздевался, под одеждой редко обнаруживалось что-то, достаточно впечатляющее. А вот брюнет впечатлял. Широкие плечи у него оказались свои собственные, и размах их, а так же выпуклые грудные мышцы и бицепсы, скрытые свободным сюртуком, вызывали восхищение.

Откуда-то появилось странное желание прикоснуться к груди, проверить, такая ли она твёрдая, какой выглядит, руки тоже потрогать хотелось, но это у меня впереди, на левой тоже были ожоги, как и на спине. А потом до меня дошло, что в итоге придётся просить его снять и брюки тоже, или хотя бы приспустить, поскольку один шрам уходил под их пояс, захватывая часть ягодицы. Да, я могла лечить, прикоснувшись к любой части тела, лишь бы был прямой контакт с кожей, но чем ближе под моей ладонью находится место лечения, тем оно эффективнее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ладно, снимать с посетителя штаны придётся еще не скоро, работы и выше пояса непочатый край. Поэтому я состроила невозмутимое лицо, показывая, что нисколько меня его шрамы не напугали и отвращения тоже не вызвали, и, положив ладонь на шрам, продолжила лечение.

Итак, с первым шрамом, тем, что был виден, я расправилась за четыре вечера. Оставалось ещё пять — три на спине и два на левой руке. Все они выглядели примерно одинаково — узкая верхняя часть и широкая нижняя, словно на мужчину падали огромные капли этого самого магического напалма — знать бы ещё, что же это за гадость такая, — и текли вниз, расплываясь по коже. И лишь тот, что был на кисти, отличался от остальных — там было просто неровное пятно, захватывающее часть предплечья, половину тыльной стороны ладони и три пальца, причём последние, стянутые кожей, представляющей из себя один сплошной шрам, почти не двигались.

Всё это я обнаружила еще в первый день, просканировав брюнета на предмет повреждений, и поняла, что если шрам, выходящий на лицо, доставлял ему эстетическое неудобство, точнее, просто-напросто уродовал и этим взращивал комплексы, то шрам на руке мешал по — настоящему — мужчина не мог нормально ею пользоваться. Хорошо хоть, рука была левая. Поэтому на пятый день, оставив его неизменных спутников в приёмной в компании книги и стопки прессы — начиная со второго вечера, Миллард тоже запасался чем-нибудь почитать, — и пройдя в кабинет, я предложила:

— Давайте, я рукой займусь. Сможете пальцами нормально пользоваться, а тогда уже я за спину возьмусь — если, конечно, вы те шрамы тоже хотите убрать.

А то мало ли. Не видны, не мешают. Впрочем, жена-то их видит, или любовница, или обе… Интересно всё же, женат он или нет? Так, что-то я в последнее время не о том думаю, какая мне разница, он мне деньги за лечение платит, большие деньги, остальное меня не касается.

— Хочу, — мужчина смотрел на меня всё так же напряжённо-недоверчиво. Да сколько можно-то? — Вы хотите сказать, что я смогу нормально двигать пальцами?

— Конечно, — кивнула я. — Только…

— Придётся повозиться, — кивнул он. — Приступайте.

И снял перчатку. Впервые я увидела его руку, прежде он оставался в перчатке, даже сняв рубаху. Кстати, волосы он продолжал носить распущенными, не убирал в хвост и не стриг. Наверное, ждёт, когда кожа под бывшим шрамом сравняется по цвету с остальным лицом и перестанет выделяться. Его право.

Я взяла в руку изуродованные, скрюченные пальцы, закрыла глаза и услышала:

— Если у вас получится. Εсли мои пальцы вновь смогут двигаться как прежде…

— Получится, — перебила я его. Ну сколько можно сомневаться? — Смогут. Просто нужно время.

— Если у вас получится, — словно не услышав моей реплики, повторил мужчина, — то у меня будет для вас новый пациент. И если вы сможете помочь ему… если поставите его на ноги… Просите всё, что пожелаете, и я вам это дам.

ГЛАВА 4. СТУДЕНТЫ

День пятый. Пятница

— Вряд ли вам под силу то, чего я желаю, — пробормотала я.

— Мне подвластно многое, уж поверьте, — в голосе брюнета проскользнула гордость и даже надменность.

— Этого не сможет даже наш король, — усмехнулась я и получила очередной пристальный, но нечитаемый взгляд. Удивление? Недоверие? — Воскресить давно умерших не под силу даже Богине-Матери.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Тут вы правы, — мой собеседник вновь помрачнел.

— Хотя… есть у меня одно желание. Попроще, — я смерила брюнета изучающим взглядом.

— Женится на вас я тоже не смогу, — покачал он головой, перехватив мой взгляд.

— Упаси Богиня! — непроизвольно воскликнула я, а потом спохватилась. — Простите, пожалуйста.