Убить до заката - Фрэнсис Броуди

– Ты не поверишь, что учудили мои дети!

– Они же в школе, разве нет?

– Ха! Отправились в школу, как пай-детки, но туда не пришли. Какой-то ребенок принес мне записку от учительницы об их отсутствии. И куда бы, ты думала, они пошли?

Терпеть не могу, когда люди задают вопросы, желая что-то вам поведать, но я поддержала эту игру.

– Ума не приложу, куда они пошли, Мэри Джейн.

Я прошла за сестрой в дом, где она аккуратно положила выбитый коврик.

– На ферму они отправились, прокрались, если хочешь, взяли их пса, привязали его на веревку и дали понюхать кепку Этана. Они обыскивали поля и канавы. Выставили меня такой дурой перед учительницей.

Это объясняло бегавшую на воле овчарку. Видимо, ей надоело, что ее заставляют служить, и она сбежала.

– Бедные дети.

– Да, и в самом деле бедные дети. – Она уставилась на мои перепачканные грязью туфли, когда я уселась в единственное хорошее кресло. – Но они хотя бы пытались.

Иными словами, я не пыталась.

– Послушай, Мэри Джейн, ты не была со мной откровенна. Ты заставила меня думать, что, будь у тебя хоть малейшая возможность, ты бы в два счета покинула этот дом с его колодцем и тяжелой работой и эту деревню, где, по твоим словам, тебя никто не любит. А затем я узнаю, что Этан мог получить работу в Йорке. И ты не сказала мне, что его уговаривали выдвинуть свою кандидатуру в парламент.

Она пренебрежительно отмахнулась:

– Ах, это.

– Ты говоришь, что мисс Тримбл тебя не любит, но не говоришь почему. Тебя не любит сержант Шарп, но ты не говоришь почему. Ты сказала, что приехала в Грейт-Эпплвик работать у врача…

– Сначала я у него и работала.

– …а теперь я обнаруживаю, что ты работала у полковника Леджера…

– У миссис Леджер…

– Стало быть, у миссис Леджер. Поэтому не сходишь ли ты в поместье и не задашь ли простой вопрос? Ходил ли полковник Леджер в каменоломню в субботу?

Дом поражал безукоризненной чистотой, но Мэри Джейн бросилась на какое-то пятнышко на каминной решетке, оттирая его тряпкой.

– Мне не придется спрашивать, потому что, поработав там, я прекрасно знаю, что полковник не пошел бы в каменоломню. Что касается нелюбви ко мне сержанта Шарпа, что ж, тут нет никакой тайны. Если хочешь знать, я однажды над ним посмеялась.

– Почему?

– Потому что глупая была и не смогла удержаться.

– Что же было смешного?

– На любом деревенском празднике он встает и декламирует стихи. Если бы Этан предупредил меня, что это не комический номер, я бы так не оконфузилась. Я смеялась и не могла остановиться. Когда же поняла, что он это всерьез, то попыталась изобразить кашель, как будто у меня запершило в горле.

– Он бы не запомнил и не затаил бы на тебя зуб.

– Еще как затаил. Он читал Горация. – Мэри Джейн выпятила грудь, набрала воздуху и принялась декламировать: «Ларс Порсенна из Клузия, он поклялся девятью богами, что великий дом Тарквиния не должен более страдать от невзгод». А остановиться мне не давали все эти его драматические жесты. «Восток и запад, и юг, и север», размахивая руками туда-сюда.

Несмотря на мое раздражение по отношению к ней, она меня рассмешила. Я представила серьезный момент и хихикающую Мэри Джейн.

– А что насчет мисс Тримбл? Ты и над ней посмеялась?

Мэри Джейн испустила вздох.

– Ты с каждым это проделываешь, для кого работаешь? Выпытываешь историю жизни? В смысле, скажем, я ограбила банк, какое это имеет отношение к исчезновению Этана и к тому, найдешь ли ты его? – Она взяла висевшее на дверце плиты кухонное полотенце и повесила его на крючок. Миссал, переданный мисс Тримбл, по-прежнему лежал на столе. Она взяла его. – Я вполне могу тебе рассказать, или это сделает кто-то другой. Когда девушки из ее Общества дружбы выходят замуж, мисс Тримбл дарит им миссал в переплете из белой телячьей кожи. Она следит за календарем, и если первые роды случаются раньше девяти месяцев после свадьбы, она забирает миссал.

– О, ясно.

– Теперь ты понимаешь, что за местечко Грейт-Эпплвик. Мне следовало уехать, когда у Этана была возможность.

– Почему же ты этого не сделала?

– Не знаю. Не могу вспомнить. – Сжав кулаки, Мэри Джейн застонала от досады.

– Должна быть причина, чтобы ты не уезжала. Это же всего лишь в Йорк, не на другой конец света.

– Из-за детей, – тихо проговорила она. – Я думала о детях, если уж тебе так нужно знать. – Неубедительный ответ, но придется принять. Пока. Она сменила поведение, раздражаясь на меня. – И я же говорила тебе, что от сержанта Шарпа помощи не дождешься. Он думает, что я разбила солнечные часы и выгнала Этана. В его понимании Этан – революционер, а я – не лучше, чем мне следует быть.

Мы топтались на месте.

Время двигаться.

– Идем, Мэри Джейн. Ты покажешь мне дорогу в поместье. Нам нужно спросить у полковника Леджера, ходил ли он в каменоломню или Этан приходил повидаться с ним.

– А ты не можешь сходить одна?

– Мне нужно, чтобы ты показала мне дорогу.

Я предположила, что Леджеры с большей охотой ответят на вопросы, если я приду с Мэри Джейн, их бывшей работницей, ныне – барышней в беде.

По голубому небу неслись белые облака. Мимо нас прогрохотал по булыжной мостовой мужчина с тележкой. Из булочной вышла женщина с корзинкой на руке.

Владелец тележки с помощником передвигали к подвальной двери за «Руном» бочонок с пивом. Потертая вывеска паба поскрипывала на ветру, краска на ней шелушилась. На вывеске красовалась чересчур шерстистая овца, чудесным образом висевшая в воздухе, спина изогнута, глаза закрыты.

Терпеливая ломовая лошадь с пивоварни била копытом о землю, из ноздрей в утреннем воздухе вырывались маленькие облачка пара.

Когда мы дошли до военного мемориала, я остановилась. Мэри Джейн встала рядом со мной.

На последние несколько часов я выбросила из головы мысль о том, что Мэри Джейн моя сестра. Теперь же я задумалась о том, что недавние годы означали для этой моей семьи, о которой я ничего не знала.

– Мэри Джейн, а кто-нибудь из нашей семьи погиб на войне?

– Да. Наш брат Берт, кузен Джеффри и дядя Томми – брат нашего отца.

– Не слишком ли стар был дядя Томми, чтобы идти на фронт?

– Был. Он воевал почти до конца, думая, что приглядит за их Джеффри и нашим Бертом.

Мэри Джейн смотрела, как я читаю имена на стеле военного мемориала.

– Имя твоего мужа тоже поместят на одной из таких стел, Кэтрин.

– Да.

Я расходилась с семьей Джеральда в одном – не соглашалась с их желанием выбить его имя на плите их местного военного мемориала в списке погибших. Почему он должен там быть, спрашивала я. Пропавший без вести не обязательно означает мертвый. В конце концов они выбили его имя без моего разрешения.

Я немного встряхнулась.

– Идем. Нам нужно в поместье.

В движении Мэри Джейн, похоже, почувствовала себя лучше, ведя меня к началу Таун-стрит и показывая на химический завод и фабрику.

Я пыталась представить, каково ей было приехать сюда юной девушкой и устроиться на работу, далеко от семьи.

– А где дом врача, к которому ты приехала работать?

– Там, недалеко от дома викария.

Мы свернули на узкую дорогу, где Мэри Джейн остановилась.

– Отсюда ты найдешь дорогу сама, иди по Задней улице, мимо водоема и дальше по дороге.

– Мэри Джейн, мы делаем это вместе.

Она насмешливо фыркнула:

– Это бессмысленно. Полковник не побежал бы в каменоломню по требованию Этана. Только не человек его положения. Тебе не нужно вовлекать его в это.

– Ты попросила меня провести расследование. Позволь же мне решать, с кем нам нужно поговорить, а с кем – нет.

Она помедлила, а потом пошла в ногу со мной. Мы молча шли по узкой дороге, между рядами лип. Солнце падало на идущую Мэри Джейн сквозь лиственный узор, так что при каждом шаге она оказывалась то на свету, то в тени.

Ты моя сестра, а я не знаю, что о тебе и думать. Я чувствую подозрение и недоверие, словно ты затянула меня в сеть.

Внушительный дом возник неожиданно, за низкой каменной стеной, сложенной без раствора. Благодаря удаленности от фабричной трубы и дыма песчаник не почернел, но сохранил тепло присущего ему цвета. С безукоризненно содержавшейся подъездной аллеей и обширным парком, жилище сразу производило безошибочное впечатление, свидетельствуя о прочном привилегированном положении своих владельцев.

– Расскажи мне о Леджерах, Мэри Джейн. Полковник Леджер нанял Этана, чтобы сделать солнечные часы. И он владеет каменоломней…

– И всеми здешними каменоломнями, и шахтами. Его семья изначально занималась стекольным делом. Крупные землевладельцы были со стороны миссис Леджер. У них же была и доля в фабриках.

– Что он за человек?