Друг Бенито - Алан Лайтман

~ ~ ~

Беннет приехал домой на выходные, он в своей прежней комнате наверху. Покрывало на кровати теперь светло-синее, шелковое. На бюро стоят фотографии его самого и его братьев с женами и их детей. На его письменном столе, возле окна, цветок в терракотовом горшке. Он свесился через края, розовые цветы прозрачны в солнечных лучах. У каждого цветка пять нежных лепестков и в середине — крошечная почка. Беннет сидит на полу, прислонившись спиной к шероховатой сосновой стене. Спина ноет от поднятых по лестнице чемоданов. Где-то в доме что-то скрипнуло, и снова тихо. Беннет сидит на полу, почесывая ноющую спину, и вдруг начинает плакать. Он не знает, с чего бы это.

~ ~ ~

Пора бы нам зарулить в Вассар, объявляет Билл. Он напарник Беннета по лабораторным работам в колледже. Они с первого курса работают вместе. Теперь они уже третьекурсники, специализирующиеся по физике, на улице весна, и им не сидится на месте. Заруливаем в Вассар, говорит однажды Билл в столовой. Дело происходит в пятницу. Они залезают в ржавый «фольксваген» Билла и едут на запад по федеральному шоссе 84 до Покипси. О свиданиях Билл договорился заранее.

Беннету нравится общество Билла. Но он не понимает, почему они продолжают быть напарниками по лабораторкам. Ни один из них в лаборатории толком работать не умеет. В экспериментах Беннета всегда таинственным образом подводит какая-нибудь мелочь. Когда он ставил эксперимент для определения гравитационной постоянной Ньютона, тоненькое волоконце скрутилось больше, чем должно было, бросая вызов математическому анализу. Когда он собрал электронное устройство, предназначенное зажигать свет в ответ на чистый тон, оно сгорело от первой ноты. У Билла была другая проблема — он спал на работе. Всю ночь напролет он смотрел фильмы Хэмфри Богарта, утренние занятия пропускал и появлялся в лаборатории, проснувшись только наполовину. Он открывал стальную дверь, смотрел на с трудом проделанную Беннетом подготовительную работу и говорил: проблемы двух маленьких человечков и осциллографа ни хрена не стоят в этом безумном мире. Потом предлагал тут же уйти из лаборатории и направиться в «Квинз-Инн» за пивом и пиццей. Беннет нервно соглашался. Он терпеть не мог бросать работу на середине, особенно если она не получалась, но давно уже решил, что его сильная сторона — теория.

Когда мы с ними встречаемся? спросил Беннет. Они остановились заправиться в Денбери, штат Коннектикут, после часа езды. В семь возле их общежития, ответил Билл. А ты знаешь, где это? спросил Беннет. Билл состроил возмущенную гримасу. А где будем ночевать? спросил Беннет. Билл глянул в зеркальце и ответил: если будем неотразимы, дамы пригласят нас к себе. Ты умеешь быть неотразимым? Что-то я не чувствую себя достаточно уверенно, сказал Беннет. На, сказал Билл и протянул Беннету недокуренную сигарету с травкой. Беннет затянулся и вернул ему сигарету.

Может быть, Билл умел вести себя неотразимо, но вид его неотразимым никак не был. На лице у него торчала трехдневная щетина, а бачки висели до подбородка. Одет он был в свои мешковатые джинсы и красные марокканские шлепанцы. Может, у него очки в проволочной оправе были неотразимы.

Они приехали в Вассар к семи и стали ждать. Девушки не показывались. Такова жизнь, сказал Билл. Они прождали до восьми и заехали в гамбургерную неподалеку от колледжа. Туда вошли две пары, сели за соседний столик и стали истерически хохотать.

После бургеров они отъехали на десять миль от Покипси и съехали на обочину ночевать. Они остановились на возвышении, откуда открывался величественный вид на Гудзон. Небо было ясным. На той стороне реки, примерно в полумиле, вспыхивали огоньки, как светляки в колючей изгороди. Время от времени по реке медленно проплывал паром с зеленым огнем на правом борту и с красным на левом. Билл достал из бардачка еще марихуаны и начал курить всерьез. Они сидели и смотрели на реку. Съели пакет шоколадного печенья. И вдруг Билл завопил: допер! Мы забыли звукоизолировать торсионный балансир! И тут же шлепнулся на спину и заснул. Беннет залез на заднее сиденье. Это была его последняя поездка в Вассар.

Молодые люди на самом деле забыли о другой цели своей поездки в Вассар: поискать фотографии, на которых весь их первый курс сняли нагишом в Блейне. Они были уверены, что эти фотографии попали в какой-нибудь чисто женский колледж вроде Вассара. Каждый раз они ежились, вспоминая, как их построили вместе с однокурсниками в шеренгу, как овец, как они разделись, как было сказано, и в таком виде были сфотографированы сзади и спереди. Это случилось во время первой, ориентировочной недели первого курса, когда их прогнали стадом через лазарет. Человек в галстуке с важным видом им сообщил, что он проводит социологическое исследование на предмет выявления связей между типом тела и академической успеваемостью. И потому они выстроились в очередь, все шестьсот человек без единого отказа. Дело было в 1966 году. Примерно через год Беннет с Биллом шли как-то поздно вечером из библиотеки, и вдруг Билл хлопнул себя по лбу и сказал: твою мать, нас же разыграли, как баранов! Сняли в чем мать родила, а мы даже не пикнули.

Беннет с Биллом познакомились на первом курсе на занятиях по физике. Однажды студентам была поставлена задача определить скорость снаряда, запущенного с земли с заданной начальной скоростью, по достижении им определенной высоты. Билл немедленно выдал правильный ответ. Можете показать нам ваш расчет на доске, мистер Прюдом? мрачно спросил преподаватель. Билл подошел к доске и быстро нацарапал два коротеньких уравнения. Я воспользовался законом сохранения энергии, сказал он, пожимая плечами. Недовольный преподаватель возразил: вы должны были проинтегрировать силы тяготения вдоль пути. В этой главе мы не пользуемся законом сохранения энергии. Билл ответил: метод расчета сил куда дольше. Эту конкретную задачу лучше всего решать через закон сохранения энергии. С этими словами Билл отряхнул с рук мел, прошел к своему месту, сел и стал читать нелегальную копию «Квантовой механики» Дикке и Витке.

Билл не надевал черную нарукавную повязку, протестуя против войны во Вьетнаме, как другие студенты. Он не ходил в Студенческий союз швыряться бананами в государственного секретаря. Вместо этого он нашел себе собственные пунктики. Например, он постоянно отвергал быстрый и регламентированный темп современного общества. По его мнению, источник многих нынешних бед можно было усмотреть в бездумной спешке обыденной жизни. Билл думал быстро, но ни в чем больше спешить не любил. Чтобы подчеркнуть свои убеждения, он повсюду ходил в домашних шлепанцах.

Однажды утром, весной второго года в колледже, когда они сидели у Билла в комнате, внимательно изучая газету, Билл нашел заметочку, заткнутую на тридцать седьмой странице, как запрятанная изюминка. В ней говорилось, будто астрономы нашли доказательства, что вселенная на два миллиарда лет старше, чем полагали до сих пор. Вот оно, завизжал Билл, с утра еще в пижаме. Теперь космосу есть где вздохнуть, чтобы посмотреть на мир в перспективе. Это же все меняет. Беннет озадаченно поднял глаза от более актуальных страниц газеты. Но почему такое важное сообщение на тридцать седьмой странице? гневно вопросил Билл. Никто так далеко не дочитывает.

C’est vrai[3], вздохнул Стюарт, сосед Билла по комнате и один из его обожателей. Стюарт был так тощ, что казалось, будто его одежда движется по командам дистанционного управления. Он валялся на кровати лицом вверх, и на нем был ядовито-желтый галстук. Знаете, как мало людей сегодня тратит время на чтение книг? продолжал Стюарт. Только один человек из ста читает более двух книг в год. Источник, потребовал Билл. Журнал «Авангард», ответил Стюарт, довольный сам собой. Книжки надо читать, а не журналы, сказал Билл. Стюарт вздрогнул. В журналах есть факты, запальчиво ответил он. Факты! гаркнул Билл. Да, факты. А кто знает эти факты? Люди верят в мир наполовину такой, какой он есть, и наполовину такой, какой им хочется. Разницы не знает никто. Вот зачем нам нужна наука. Exactment[4], сказал Стюарт и на этот раз продолжать не стал.

Стюарт тоже специализировался по физике. Но в элиту физиков он не входил, а Беннет и Билл входили. Когда они только попали в колледж, их сразу взял под свое крыло преподаватель-нонконформист, физик по имени Харви Галвинстон. У него были какие-то тайные трения с администрацией, и он решил организовать мини-факультет под своим личным руководством. Он закрепил за собой большую пустую комнату в подвале физического корпуса, поставил пять столов — для себя и для четырех студентов, и объявил открытие занятий в своем личном колледже. Студенты старших курсов и аспиранты не допускаются. В комнате были доска, несколько книжных полок и пылающая неоновая лампа в потолке. Все это было глубоко под землей.