Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Современная проза » Кирилл и Мефодий - СЛАВ ХРИСТОВ KAPACЛABOB

Кирилл и Мефодий - СЛАВ ХРИСТОВ KAPACЛABOB

Читать онлайн Кирилл и Мефодий - СЛАВ ХРИСТОВ KAPACЛABOB

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 178
Перейти на страницу:

В этот день Константин дольше обычного задержался на вершине. Когда он тронулся в обратный путь, ноги не чувствовали земли, а душа была как перышко, готовое подняться ввысь от легкого дуновения ветра. В глазах его появился новый, веселый свет. За древним кипарисом он свернул к ручью, бегущему вниз от подножия святого камня. Вода падала с небольшого уступа тремя чистыми прохладными струями. Константин подошел, нагнулся, ополоснул лицо, сделал несколько глотков и поспешно выпрямился, услышав позади стук копыт на дороге. Какие-то знатные особы направлялись в обитель. Константин не хотел ни с кем встречаться. Отряхнув мокрые руки, он поторопился войти во двор. Когда он поднимался по лестнице в келью, то услышал громкий голос, спрашивавший Деяна об игумене.

Обычно так себя вели господские слуги. Подражая хозяевам, они бесцеремонно обращались с монастырскими послушниками, напускали на себя важность.

Повелев расседлать коней, слуги высокопоставленных господ затопали по лестнице в келью игумена; Константин быстро пошел к себе. Любопытство давно покинуло его. Мелкие страсти мелких людишек не волновали. Он знал, что вслед за слугами появится знать, застучат коляски, замелькают наряды, зазвенят о каменную мостовую мечи и те же слуги, бог ведает кого изображающие из себя теперь, станут кнутом расчищать дорогу своим господам, немилосердно стегать по протянутым рукам нищих и калек, подошедших выпросить если не здоровья, то хотя бы одну-другую монетку. Константин отодвинул засов, дверь кельи скрипнула и гостеприимно раскрылась. Он подошел к маленькому иконостасу, где богоматерь все так же заботливо склонялась над младенцем-сыном, прикрутил фитиль лампадки, долил масла и перекрестился три раза. Таким же привычным жестом он протянул руку к маленькой нише в иконостасе, достал толстую свечу, зажег ее от лампадки Ясный свет расшевелил сумерки, загнал их под грубый стол. Весь угол стола был в каплях воска, некоторые из них, крупные и твердые, отливали янтарным блеском.

Константин пододвинул свечу так, чтобы виднее стали буквы на пергаменте, и глубоко задумался. Вот тут изображены все характерные звуки славяно-болгарского говора, перед ним его надежда и вера, смысл его жизни. Усвоив азбуку, Мефодий и послушник Климент примутся за самое трудное — за переводы. Слово господне родится еще для одного народа, божественное учение пригодится людям, презираемым до сих пор, заклейменным жестоким словом «варвар». А в душе этого народа-варвара живут такие прекрасные песни, такие глубокие переживания, такие светлые человеческие чувства, что многие недруги могли бы позавидовать. Да, кое в чем эта душа уступала им: в притворстве, фальши, скрытой злобе, глупой подозрительности. Константин знал обе стороны и очень хорошо мог судить об этом... Философ встал из-за стола, поднял свиток крепкой молодой рукой и долго глядел прямо перед собой, куда-то сквозь стены кельи — за вершины гор, за моря и леса, туда, где предчувствовалась дорога к чуткой славянской душе... Из забытья его вывели чьи-то шаги, под которыми глухо поскрипывал дощатый пол галереи. Обычно так шел Мефодий. Хотя он и прихрамывал после ранения, но и в черной рясе все еще сохранял солдатскую выправку.

2

Странны дела человека: подчас, думая о добре для народа, он подготавливает зло для своих ближних.

Крепость Мундрага еще спала. Только в капище горел огонь. Князь Борис сел на иноходца с белым пятном на груди и поехал в Плиску. Пресиян пожелал быть похороненным там, где витает дух прежних ханов, с соблюдением старых обычаев. Борис исполнил волю отца. С тех пор прошло несколько лет, и каждый раз в годовщину его смерти сын со свитой отправлялся поклониться ему, посидеть у могильного камня и обдумать свой путь на земле. Свита ехала посередине дороги. Лица большинства всадников причудливо соединяли славянские и болгарские черты. То на светлом лице вдруг неожиданно сверкнут узкие протоболгарские глаза цвета переспелой ежевики, то на смуглом — засветятся голубые глаза. Даже языки двух народов перемешались, и получилось нечто весьма интересное: Борке видел, как большой народ славян преобразует язык дедов, превращая его, так сказать, в мед с привкусом кумыса, и Борис чувствовал, что приближается время, когда старые кастовые порядки под напором нового должны будут уступить ему место. Он понимал, что старое не уйдет на покой добровольно. Потребуется могучая рука, чтобы устранить его. Кони пошли рысью, и князь натянул поводья. Тряска мешала думать. Он предпочитал ровный шаг или бег иноходью, когда он чувствовал себя вольным и окрыленным, — уши лошади вытягивались назад, голова будто удлинялась, и время со всеми его тревогами словно оставалось позади. Князь ехал и думал о том, что на глазах у всех возникает новый народ. Нельзя помешать естественному ходу вещей, сколько бы ни старались бонды, багаины и жрецы. Капища пустеют изо дня в день, ряды поклонников Тангры редеют, новое учение упорно пробивает и расширяет путь к душам людей. И если он хочет создать большое, сильное государство, он должен решиться на дерзкий шаг. Этот шаг либо будет стоить ему жизни, либо вознесет и сделает великим правителем. Отец давно постиг эту истину, но не нашел в себе сил осуществить задуманное. Борис хорошо помнит его слова на смертном одре:

— Вижу, что ты думаешь не как остальные, и боюсь за тебя...

— Мир не стоит на одном месте, отец.

— Потому и боюсь я...

— Но если это к добру нашего народа?

— Все, что идет от жизни, хорошо, сын.

— Значит, ты думал об этом.

— Думал, но не хватило решимости...

— А мне хватит?

— Хватит, сын... Ты раньше перешел на тот берег.

— Но река все та же.

— Ты хочешь превратить ручей в большую реку.

— Трудно будет.

— Подумай о мосте: пока не убедишься, что крепок, не ступай на него.

— Хорошо, отец.

— Только об одном попрошу тебя.

— Слушаю, отец.

— Ты будешь первым славяно-болгарским князем, я хочу остаться последним протоболгарским ханом.

— Хорошо, отец.

— Последний хан будет твоим послом у Тангры и выпросит милость для тебя, не то его народ погибнет, если будет продолжать сопротивление... Я скажу ему, во имя чего ты все это делаешь, и он простит тебе переход на тот берег... Был бы у меня верный заступник там, на небе, я бы и сам сделал то, что ты собираешься, но мои предки, боровшиеся с новой верой, яростно ополчились бы против меня, и я оказался бы в опале у нашего отца...

Это были его последние слова. Когда хан умер, Борис, потрясенный, вышел, сел на коня и умчался в поле, чтобы остаться наедине со своими тревогами и мыслями. Бог ведает, как истолковали бы жрецы его бешеный бег, но с того дня Борис стал каждый год устраивать скачки — после обряда поклонения на могиле Пресияна: скачки ознаменовали начало того нового, о котором князь все еще боялся сказать во всеуслышание.

По старому обычаю, прежде чем войти в город, Борис отправился к священным камням. Там уже ждал боритаркан[22] Плиски, держа в обеих руках чашу с кумысом, которую он с достоинством преподнес владетелю. Борис принял ее, остановился среди камней и осторожно отпил кумыс три раза. От дневной жары камни были теплыми, и Борис охотно присел. Присели и гости, и встречающие, безмолвно склонив головы. Молчание длилось недолго. Первым его нарушил хан:

— Если небо почтит память хана-ювиги Пресияна хорошей погодой, я обещаю своему народу дать славно поесть и повеселиться.

Слова хана были выслушаны стоя. Люди чтили своего повелителя — и живого, и мертвого; но какими глазами посмотрят они на него, если он скажет им, что пройдет время, и на этих камнях люди будут только отдыхать, что забудется их святость и люди станут удивляться: кому и зачем были нужны они, кто их так поставил, кто украсил разноцветной землей? Эту землю испокон веков бережно клали под камни: она символизировала цвета трех небес, где находились палаты бога Тангры. Ныне в свите князя были представители ста знатных родов — оплот всех ханов; у пятидесяти двух в жилах не текло ни капли славянской крови. Это были люди, находившиеся в почете и у хана Омуртага, и у Маламира, и у Пресияна. Смерть каждого члена этих родов отмечалась воздвижением каменного столба. Представители родов Куригира, Чакарара, Кувиара, Ерамидуара, Ермиара весьма подозрительно смотрели на княжеский титул Бориса, хотя вводил его не он. Уже хан-ювиги Маламир присоединил к болгарскому и славянский титул. Даже на столбе в честь кавхана Ишбула в благодарность за водопровод вырезали слово «князь». Те же роды в свое время настаивали на смертном приговоре Энравоте — из-за его новой веры. Если Борис не будет смотреть в оба, они и на него набросятся, как волки. Знает он их норов. Трудно будет погасить старые капища... Борис поднял голову и долго смотрел на солнце. Когда он перевел взгляд на свиту, перед глазами возникли алые круги. Красный свет испугал князя, в сознании всплыла мысль о человеческой крови... Как бы не пришлось пролить ее ради веры!

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 178
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Кирилл и Мефодий - СЛАВ ХРИСТОВ KAPACЛABOB торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергей
Сергей 24.01.2024 - 17:40
Интересно было, если вчитаться