Тасмин - Александр Операй

ее не могут даже объекты, движущиеся со скоростью света. Настоящая тьма без прикрас.

Даутцен находит для нее другое определение.

Она говорит:

— Ты совсем не похожа на цветок.

Слова растворяются в воздухе. Но Даутцен еще долго думает о том, что они значат. Не каждый день встречаешь девушку, которая может воскрешать мертвых. Одна рука Тасмин будто бы преждевременно постарела. Говорящий кот дружит с ней, как человек.

И еще.

У нее на сорочке надпись «БОГИНЯ».

Воспоминание вызывает улыбку.

Даутцен натягивает через голову платье, которое оказывается слегка коротким для такой высокой девушки. Она не придает этому никакого значения и лезет в окно.

Она не слышит, как кто-то стучит во входную дверь.

4

В саду трава и цветы захватили каждый клочок плодородной земли.

Дикое поле. Россыпь зеленого, синего, желтого, красного. Нет и следа присутствия человека.

Даутцен срывает васильки и прыгает через забор. Никогда прежде она не делала ничего подобного. Жизнь в замке словно в тюрьме. Все следят друг за другом. Нечего бегать по коридорам! Приличным девушкам так нельзя поступать.

Даутцен неприличная.

Она цепляется краем юбки за гвоздь, торчащий в заборе, и показывает всему миру задницу. Небо молчит.

Девушка спускается с насыпи вниз к океану. Она старается идти тихо и при этом не прыснуть от смеха. Ничто не может помешать ее коварному плану. Она должна. Нет. Обязана показать Тасмин цветы. Может увидит настоящий облик этой самовлюбленной девчонки. Волшебство спадет и перед Даутцен предстанет горбатая старуха с крючковатым носом и гнилыми зубами. Так всегда выглядят ведьмы. Даутцен прочла кучу книг и знает, что Адамова голова может рассеять многие чары.

— Тебе нужен был корень, а не цветы — говорит Тасмин.

— Ты ведьма!

— Ветер дует с твоей стороны.

— Неправда.

— Ты пахнешь сладкими пряностями.

Все это время Тасмин сидит к Даутцен спиной.

— От меня несет потом. Не люблю умываться.

— Я помыла твои волосы и лицо, когда ты была без сознания. Этот запах другой. Он идет…

Тасмин повернулась и глянула на Даутцен.

— Тебе очень идет это платье.

— Короткое слишком.

— Я вижу, — говорит Тасмин и добавляет едва различимо, — Больше, чем хотела бы видеть.

— Чего?

— Мать подарила мне это платье на день рождения два года назад.

— Что с ней случилось?

Тасмин молчит.

— Ну как обычно. Тайны. Вопросы без ответов. Хмурый лоб.

— Сейчас ты не можешь видеть мое лицо.

— Я знаю какое оно, когда ты недовольна.

Тасмин смеется.

Волны растут. Океан бьется о берег. По скалам, которые торчали веками в воде, пробегают трещины. В небе плывут облака. Они на миг закрывают Солнце. Длинная тень растет на песке. Она бежит от Тасмин через весь пляж.

Даутцен видит, как меняется мир. Это ужасно. Красиво.

И вдруг все становится прежним. Тасмин уже не смеется.

Какие еще нужны доказательства?

Теперь нет сомнений.

И дураку ясно, что на берегу сидит злая ведьма. Только такие способны призывать тьму, когда захотят. Управлять погодой. Небом. Людьми!

— Значит, теперь я твоя кукла! Будешь приказывать мне?

— Ты этого хочешь? Можем проверить.

Какое-то время Даутцен молчит.

Тысячи мыслей проносятся у нее в голове.

Она боится того, что будет дальше.

И все же.

— Ну хорошо. Скажи, что мне делать.

Тасмин встает на ноги и подходит к Даутцен.

— Принеси мне молоко и печенье.

— Чего?

— Ты слышала.

Прилив наступает на берег. Волны шипят.

— Нет. Я не кукла.

— И хорошо, — говорит Тасмин и снова отворачивается к океану.

— Ты хмуришь лоб.

— Не все в моих силах.

Даутцен обходит вокруг Тасмин и закрывает собой горизонт. Она смотрит ведьме в глаза.

— Почему я жива?

Тасмин пожимает плечами. Она делает глубокий вдох и выдох, а затем рассказывает Даутцен о крестьянке, ребенок которой умер во чреве. Его нельзя было трогать. Он бы вернулся другим.

— Небо в то утро. Странное. Багровый рассвет всегда на беду.

Тасмин сообщает Даутцен, что Затонувший лес существо из другой Вселенной.

— Это огромная пиявка, которая тянет жизнь из земли и людей. Все в округе болеет и умирает. Многие деревни пустуют, а в других живут одни старики. Мужчины и женщины, которым совсем недавно исполнилось тридцать.

Тасмин говорит долго и без перерыва. Океан молчит. Не мешает. Ее голос тихий и грустный. И превращается в шепот в той части, где звучит имя Даутцен. Мертвая девочка на дне оврага.

— Я знала, что ты появишься в Затонувшем лесу.

— Ты умеешь видеть будущее?

— Нет. Я лишь хожу между мирами.

— Сюда и обратно?

— Моя мать кое-что нашла здесь. Нечто странное. Чего не должно быть. Магия, настолько сильная, что с ее помощью можно изменить свою судьбу. Она многое исправила. Внесла по мелочи тут и там. И думала, что станет бессмертной. Но я кое-что дописала на последней странице. Пока он спал. Пока его тело принадлежало мне. Я перевернула исписанный лист и напечатала на другой стороне свою историю. Всего лишь несколько абзацев. Я…я…придумала…я создала…я вообразила… Нет. Ты, Даутцен. Ты. Ты просто мечта. Одинокая девочка собрала все слова, которые знала о дружбе. И вот. Мы вместе. На берегу океана.

— Ты говоришь какую-то ерунду.

— Сейчас ты меня не поймешь. Может быть позже. Если останешься.

Даутцен вертит головой:

— Этот дом, пляж. Океан. Все чужое. Я должна увидеть отца. Он плачет. Я знаю. Верни меня, Тасмин. Верни. Я сделаю все, что прикажешь. Хочешь принесу молоко и печенье?

— Нет.

— Мне здесь одиноко. Я умерла. Ты меня воскресила. Но я все равно, как в гробу. Или на небе. Или где-то еще, где человеку не место. Верни меня. Я не могу остаться с тобой.

Тасмин молчит.

Волны танцуют свои бесконечные танцы. Погода портится. Набегает ветер. Он швыряет в Даутцен песок.

— Хорошо.

Тасмин шагает к дому.

Она не обернулась ни разу, чтобы проверить идет ли Даутцен за нею.

Это обидно.

И страшно.

5

Все неприятности происходят потому, что могут произойти.

Они случаются. И все тут. Не о чем думать.

Но Даутцен не верит в судьбу. Она еще молода. Никакого фатализма и покорности в ней нет и никогда не было, а потому она не испытывает страх, когда видит незнакомого мужчину на кухне.

— Вкусное молочко, — говорит он и ставит кружку на стол.

Незнакомец похож на змею. Он шипит.

ВКУ-СССССССССССССС-НОЕ

МОЛО-ЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЩЩЩЩЩЩЩ-КОХХХ

Даутцен хочет смеяться. Такого выговора она никогда не слышала. Но замечает, какое бледное лицо у Тасмин. Ведьма сжимает ладонь постаревшей руки в кулак.

На кухне пахнет дерьмом.

Что-то жужжит.

— Я должен извиниться, Ваше Высочество, у меня нет привычки вламываться