Казнить нельзя помиловать - М. Чертанов

– Что без толку спорить, – произнес я вслух. – Ты же круто информированный. Знаешь ходы-выходы. Вот и поинтересуйся у своих партийных друзей, что происходит. Нам расскажешь.

– Базара нет, – сказал Артем решительно. – Выходы такие есть, я ж тебе вчера говорил. Ежели народ хочет знать – я к понедельнику проконсультируюсь.

– Народ хочет ясности, – сказал Олег. – Только ничего ты, Артем, не узнаешь. Мафия следов не оставляет. Попробуй, конечно, если заняться нечем…

– Мне всегда есть чем заняться, – оскорбился Артем, – для вас же стараюсь, чтоб вы зря головы не ломали. Меня-то им нипочем не развести. Об ваших же интересах забочусь. Да как хотите, мне-то что! Мы с этими придурками по-любому разберемся.

– Мы не сомневаемся в твоей крутизне, – сказала ехидная Маринка. – Будем весьма признательны, если ты нас просветишь, когда все узнаешь.

– Ну, какая крутизна… – скромно потупился Артем. – Современный человек должен иметь источники информации… Мариш, а что, водка закончилась? Мужики, может, сходить еще за одной? Хозяйка не против? Девчонки, вам чего купить?

Олег с Таней сказали, что им пора. Правильно: если у вас нет московской прописки, после комендантского часа лучше не болтаться по городу. Хотя по опыту известно, что весь шухер спадает уже к половине первого, когда патрули укладываются спать, но чем черт не шутит. Иногда можно и ночью нарваться. Остальные были не против. «Девчонки» также встретили идею с энтузиазмом.

– – Кто со мной? – требовательно спросил Артем, опять пихая меня локтем.

Я прикинулся, что задремал. Почему за добавочной водкой всегда ходят парой, как девочки в туалет? Магазин в двух шагах, он вон какой шкаф, один бы донес. Составить Артему компанию вызвался Гена, и я с облегчением откинулся на спинку дивана. Почему-то я был рад, что добровольцем оказался не Алексей. Хотя какая мне, в сущности, разница?

Проводив Олега с Таней и добытчиков водки, Марина понесла в кухню переполненные пепельницы и грязные тарелки. Лиза увязалась за ней. Все-таки человек – удивительно стадное существо: в одиночестве не может ни за водкой сходить, ни посуду помыть. На пару минут мы с Алексом остались в комнате вдвоем. Обменялись какими-то бессодержательными фразами. Он по-прежнему излучал дружелюбие, впрочем, такое же на первый взгляд безликое, равнодушно-вежливое, как и Маринка. У них и манера разговора была общая – неудивительно, что сразу спелись. Оба отпускали по любому поводу банальности и с неизменно серьезным выражением несли всякую чепуху.

Выпил я очень много, и что было после возвращения мужиков с водкой, помню смутно. Решили ждать понедельника, поверили Артему, успокоились, и все плавно перетекло в обычную вечеринку. Даже танцевали. Кажется, кто-то гладил чьи-то колени, но точно не я и не мои. В конце концов Алекс ушел с Лизой, поскольку они соседи, а Гена с Артемом, причем намереваясь продолжить пьянство. Эти последние и меня тащили с собой, особенно Артем – по иронии судьбы, он проникся ко мне такой горячей симпатией, что мне даже стало неловко за свои кровожадные мысли. Мало ли какие у человека взгляды.

Все же я отказался: мне хотелось побыть одному и хоть немного подумать. Да и спиртное в меня больше не лезло: не то здоровье уже. Я и на вечеринки-то давным-давно не хожу. Даже не верится, что еще недавно у меня была так называемая «бурная молодость».

Артем долго тряс мою руку и обещал, что не позднее понедельника мы будем полностью в курсе происходящего, а я – в первую очередь. Он держит события на контроле. Я наконец отделался от него и через две минуты был у себя. Торчал на балконе, пока хмель не выветрился. Доживем до понедельника!

…декабря 200… года, суббота

«Знаю – или я, как ребенок, дал себя обмануть собственным страхам, или я в отчаянно сложном положении; если со мною приключилось последнее, то я нуждаюсь и буду нуждаться в том, чтобы сохранить всю ясность мышления».

У меня почти не бывает похмелья как такового; во всяком случае, опохмелиться не тянет, и голова не болит. Что там может болеть, там же кость, как говорил незабвенный генерал Лебедь. Я только просыпаюсь в тоске и апатии; но поскольку у меня почти всегда тоска и апатия, разница небольшая. С вечера кладу возле постели какую-нибудь книжку типа «Игры в бисер» и ставлю на тумбочку кружку с водой; а едва открыв глаза, хватаю оба этих предмета и использую по назначению, не давая тоске завладеть мною слишком сильно. Так обычно проходит весь день, а к вечеру я уже в состоянии принять душ и поесть, после чего начинаю чувствовать себя обыкновенно, то есть умеренно плохо.

Сегодняшнее утро ничем не отличалось от подобных. Очнулся, выдул стакан минералки, повернулся на бок и раскрыл «Маятник Фуко». Но глаза мои бессмысленно бегали поверх строк. Что-то вчера было приятное… Нет, глупости это. Есть люди, которые губят все, к чему ни прикоснутся, и я один из них. Мир стал иным, потому что в него пришли Вы, созданный из слоновой кости и золота. Ну-ну. А вот пришел я, созданный хрен знает из чего, и все разрушил. Один умный человек втолковывал мне, что если браться за любое дело с предчувствием неминуемого краха, зла и вселенской катастрофы, то как бы ты ни старался сделать что-либо конструктивное, все равно ничего не выйдет. Нужно изменить себя и свое отношение к жизни. Но как? Впрочем, наутро после пьянства всех тянет заниматься самобичеванием.

Было еще что-то хорошее… Как же, как же, Маринка… Классная девка, хотя очень уж любит демонстрировать свое умственное и моральное превосходство. В клиентах у нее, наверное, одни мазохисты. Держу пари: ее любимая поза – «наездница». Впрочем, с ней по-другому было бы жестоко: любой мужчина средней упитанности ее просто раздавит, размажет по кровати. Но обычно мужики о таких вещах не задумываются: верхи равнодушны к проблемам низов как в политике с экономикой, так и в сексе. Зато как они извиваются и хнычут, эти верхи, попав вниз! (Не знаю, о чем вы подумали, а я имел в виду революцию.) Именно потому, что она любит первенствовать, я вчера перед ней разрисовал себя в таких унизительных и душераздирающе-жалостных красках: как говорится, ей приятно, а нам все равно. Леха это тоже понял: глядел на нее снизу вверх и хлопал глазами, как первокурсник. Очень уж удачно они столковались для людей, видящих друг друга первый раз в жизни. Ладно, ерунда. Я потянулся с наслаждением, отпил выдохшейся минералки из кружки, перевернулся на живот, подпер кулаком голову, чтоб не падала на подушку, и заставил себя читать. Было почти три часа, когда затрезвонил телефон. Почему-то он валялся на полу. Я попытался схватить его, не вылезая из постели, и только чудом не свернул себе шею.