Казнить нельзя помиловать - М. Чертанов

Почти сразу вслед за мной пришел молодой партиец Артем. Разговор оживился. Перебивая друг друга, начали рассказывать о своих злоключениях в «Перекрестке». Запахло немножко нервным весельем, как обычно бывает в предвкушении основательной пьянки в незнакомой компании, по какому бы грустному или странному поводу она ни происходила. Атмосфера располагала: хозяйка в выходных туфельках, цветы, хрусталь, серебро. У меня возникло ощущение, что народ собрался не столько обсудить проблему, сколько оторваться по полной программе. Неужто все здесь – одинокие отщепенцы, соскучившиеся по обществу, как я? Именно таких и выбирали для игры или аферы?

В воздухе уже висел табачный дым: кондиционер был из дорогих, но барахлил. Артем, пристроившийся, как и я, на стуле против дивана, не скрываясь, пялился через стол на Танины ноги. Дробно простучали шпильки – Марина принесла из кухни стопку тарелок. Снова замурлыкал звонок. Шуршание в прихожей, какие-то быстрые женские переговоры, смешки, и в комнату, щурясь и отмахиваясь рукой от дыма, вошла худенькая девушка, типичная self-made-woman из провинции, дорогой костюм, хороший макияж, а личико плебейское, да еще кривоногенькая, бедняжка. Если это Лиза Переверзева, она моложе Маринки на одиннадцать лет, а выглядит старше. Как, впрочем, и Таня. Они смотрятся на свой возраст. А у Марины возраста нет.

Незнакомка действительно оказалась Лизой – дизайнером с улицы Болотной. Я уступил ей свой стул и переместился на диван, чуть подвинув Татьянины ноги. Артем, судя по его движению, собирался сделать тот же маневр, но опоздал. Он не мог не опоздать: у меня до сих пор, несмотря на все излишества, каким я предавался, сохранилась быстрота реакции. Партайгеноссе глядел с явной завистью: эти необыкновенные ноги не давали ему покоя. Таня шевельнулась, сменила позу, и ее колено тесно прижалось к моему. Вообще-то рядом сидит муж, но мне какое дело? Может, у них такие свободные отношения.

– Одного человека еще нет, – сказала Марина. – Алексея, который с тобой, Лиза, на одной улице живет. Ждать будем или…

– Или, – сказал Гена решительно. – Кто не успел, тот опоздал. Наливаем!

Налили и выпили, еще налили. Стало совсем хорошо, напряжение отпустило. Олег начал излагать свою версию про жуликов или мафиози, в цепкие лапы которых мы угодили. Артем заявил, что Олег, наверное, отродясь не видел живого жулика и тем более мафиози. Олег сказал, что видел он их живьем или не видел, не имеет значения, а вот когда у Артема отнимут квартиру, машину и дачу, тогда он вспомнит его, Олега, предостережение. Артем отвечал, что у него нет ни квартиры, ни тем более дачи, а таких глупых мошенников просто не бывает. Таня с Лизой пытались встрять со своими мнениями, но не могли переорать тех двоих. Я больше отмалчивался: все произошедшее в «Перекрестке», седой парик, Савельев, падающий на ступеньки, стало казаться нереальным. А здесь так хорошо, век бы сидел и не уходил…

– Давайте зажжем свечи, – предложила Марина.

Я видел, что она приятно возбуждена, как человек, попавший после долгого перерыва в родную стихию. В руках у нее все так и летало: тарелки, салфетки, вилки. Немного неожиданно было видеть ее такой хозяюшкой, но она, несомненно, получала удовольствие от того, что всем нравится ужин, обстановка и компания, и в спор Олега с Артемом влезать даже не пыталась. Вот и пойми этих женщин. Впрочем, настоящая гетера умеет и прикинуться скромной домохозяйкой.

Погасили электричество, и в неверном свете в углах повисли тени, похожие на скорчившихся людей, а люди стали смахивать на тени. Тени эти передвигали стаканы, пепельницы, спорили и бренчали вилками. Не успели мы выпить по четвертой… нет, пятой… впрочем, не помню, как появился последний гость, Алекс, тени побежали от него в разные стороны, и я почувствовал легкий укол в сердце – так он был хорош.

Быстрый, небрежный, стройный, растрепанные черные волосы, широкий лоб и брови вразлет. Он был темной масти, но словно излучал солнечный свет. Короткая, чуть смущенная улыбка и невероятные глаза, доверчивые и дружелюбные. Мне вспомнилась строчка из какого-то английского романа, который я читал недавно: «Такие глаза навевают мысли о морях и небесах, о дружбе, о высотах и глубинах, – и тому, на кого они смотрели, казалось, что эти глаза им очарованы». Черт, забыл автора. Склероз. Пора на пенсию. Повыше меня на полголовы, наверное. Марина рядом с ним казалась крошкой, но они гармонировали друг с другом: кошачесть движений их роднила.

На нем тоже были черные кожаные брюки. Ладно, хоть я не надел кожаных штанов, а то был бы прямо «S & M»-клуб какой-то… Хотя в чем еще прикажете ходить странными московскими зимами, когда вода, снег и грязь – все по колено. Не смотри, сказал внутренний голос, ты как зараза, от тебя людям одни несчастья…

Мебели не хватало, и мы произвели небольшую рокировку: Артему очень хотелось на диванчик, поближе к вожделенным Татьяниным ногам, и я отодвинулся в угол, давая ему место, а Алексей занял освободившийся стул рядом с Лизой. Его тут же заставили выпить штрафную. Я продолжал препирательство со своим внутренним голосом (наверное, это что-то типа совести или, точнее, ее рудиментарного огрызка), и это так поглотило меня, что я пропустил мимо ушей изрядный кусок общей дискуссии и несколько раз ответил явно невпопад, после чего послал голос к черту и стал внимательнее прислушиваться к разговору.

Основных версий происходящего выдвигалось три, и все их я вчера уже слышал. Олег и Гена настаивали на том, что мы стали жертвами оригинального жульничества, методы которого пока непонятны, но в любом случае все сведется к тому, что мы попрощаемся со своей собственностью. При этом оба утверждали, что лично у них никакой собственности отродясь не было, нет и не предвидится, что вызывало легкое недоверие остальных. Артем в очередной раз назвал их наивными людьми и заявил, что лично он ни на секунду не сомневается, что подоплека этого дела политическая или религиозная, а может быть, то и другое вместе. Поскольку он все время пихал меня локтем в бок и требовал подтверждения своим словам, то я с ним и соглашался, мне было, в сущности, все равно, не тем мои мысли были заняты.

Таня и Лиза с не меньшей убежденностью отстаивали версию телевизионного шоу. Должен признать, что в «телевизионную» версию укладывались все имеющиеся факты, так что она была самая правдоподобная. Алексей и примкнувшая к нему Марина собственных версий не предлагали, а напропалую критиковали и высмеивали все остальные, издеваясь над легковерными и простодушными товарищами. Мне стало чуточку грустно: как быстро она с каждым находит общий язык – а казалось, что только со мной одним, что мы друзья, что я кому-то интересен…