Все зеркало - Коллектив авторов

Ильин знал, что завтрашним утром найдет еще какого-нибудь бездомного, душевнобольного, требующего помощи. Принесет в подвал. Будет читать ему так, как учила Вероника. Будет лечить. Он уже сбился со счета, скольких вылечил. Город кишел бездомными, которых нужно было спасать.

И так день за днем, год за годом. Сколько уже лет? Он не помнил. Болела левая половина лица. Хотелось выть на луну.

Когда-нибудь Ильин найдёт человека, которому передаст этот дар. Но сейчас он не думал об этом, а просто побрёл вглубь района в поисках еды, рыская в пустых домах и на неосвещенных улицах.

А еще надеялся найти какую-нибудь книгу. Читанную.

5

− Еще один. Позиция – тридцать девять градусов, красная зона, ─ произнес по рации капитан Литвиненко.

Он присел на колено перед лежащим у мусорных баков человеком. Девушка. Живая, дышит. Широко распахнутые глаза смотрят с испугом. Во взгляде, что важно, нет того яростного животного безумия, которое свойственно заразившимся.

− Имя помнишь? – спросил он. Первый контрольный вопрос.

Большинство зараженных забывают свое имя на третий день болезни.

− К… Катя, − пробормотала она, облизывая окровавленные губы. – Пить хочется…

Сержант Губач поднес флягу, девушка жадно впилась в горлышко, сделала несколько крупных глотков. Вода потекла по подбородку.

− Вы откуда здесь? – спросил Литвиненко.

− Меня… − девушка запнулась, будто вспоминая. – Кажется, меня принес ангел. Тот самый. Он читал книгу, вылечил, а потом… я оказалась здесь.

За спиной Литвиненко у развалин дома парковался автомобиль бригады скорой помощи. В этом районе сложно было парковаться. Очень много выгорело, очень много разрушилось за пятнадцать лет с момента начала пандемии. Красная зона города – место, где заражение прошло особенно плотно, не щадя никого.

Года два сюда вообще не совались, считая, что уцелевших попросту нет. Потом первые экспедиции нашли здоровых, прячущихся по подвалам, испуганных. За последние пять лет из красной зоны удалось выудить почти три сотни людей. Многие говорили, что заразились, но потом кто-то их излечил. Ангел. Так его называли почти все. Он появлялся будто бы из ниоткуда, всегда в одном и том же образе – старик в старом костюме, в потрепанных ботинках, хромающий, седой. Подбирал заразившихся, которые уже не могли двигаться. Относил куда-то к себе в логово. А потом?

− Он читал мне книгу, − повторила девушка. – И это чтение… оно как будто вернуло меня к жизни.

Они все так говорили.

Заражение сводило человека с ума. Сейчас уже было известно, что виной пандемии, выкосившей пять миллиардов человек на планете, стала мутация грибка, споры которого проникали через дыхательные пути и уничтожали нейронные связи в мозгу, параллельно вживляя и активируя собственные. Зараженный терял память. Его единственной целью становился поиск пропитания, чтобы поддерживать жизнь организма, пока грибок рос и доходил до стадии размножения. Затем человек умирал, а новые грибки питались его мертвым телом, а потом размножались снова и снова… Эффективной борьбы с грибком до сих пор не существовало. Заражение можно было предотвратить, но вылечить – нет.

Но все эти найденные люди – они ведь действительно были зараженными, а потом каким-то образом вылечились. Их обследовали, брали анализы, пытались выяснить, что же с ними произошло на самом деле. Выжившие обрывочно помнили свое существование под управлением грибка. Как отлавливали крыс для еды, как убивали других людей, как ели найденные трупы. Болезнь у всех развивалась по-разному. Но потом начиналось одинаковое – странное – воспоминание о приходе Ангела с книгами. Ангела, который им читал, возвращая сознание и каким-то образом уничтожая грибок.

Потом он приносил людей к мусорным бакам, а еще во множество других мест в городе. Наклеивал на стены красные квадратики-ценники, видимо зная, что таким образом поисковые отряды найдут уцелевших. Но сам не появлялся никогда.

− Вы будете его искать? – спросила девушка.

Литвиненко неопределенно пожал плечами. Найти ангела было невозможно. Шесть экспедиций прочесали красную зону вдоль и поперек, отловили всех седовласых стариков – зараженных и здоровых, но они и близко не подходили под описание.

Литвиненко нравилась красивая история про ангела и книги, но он считал её выдумкой. Через год планировалось полностью зачистить красную зону. В ней не останется ни одного человека. По крайне мере здорового. А пока…

− Товарищ капитан, − буркнул сержант Губач. – Разрешите, как всегда, да?

− Разрешаю, − кивнул Литвиненко.

Сержант Губач пошел по улице, огибая повалившиеся столбы, остановился у ближайшего мусорного бака, положил туда потрепанную книжку в мягкой обложке.

Считалось, что Ангелу нужны книги. Но не новые, а те, которые уже кто-то когда-то прочёл. Они каким-то магическим образом помогали ему спасать зараженных.

Пусть будет так, решил Литвиненко. В конце концов, плохо от этого никому не будет.

Сержант Губач торопливо вернулся. Они забрались в автомобиль бригады. Литвиненко настроил спутниковый маршрут и велел двигаться вглубь красной зоны. Поиски уцелевших продолжались.

Наталья Анискова

Чернее чёрного

В подъезде опять было темно – видать, соседи-алкаши выкрутили лампочку. Я рысью сбежала по лестнице, нажала-толкнула и выскочила на улицу. Сунула руки в карманы, нащупала сигареты и тут же поймала пальцами дрожь мобильника.

– Внимательно!

– Танюха, ты едешь или где? – рявкнул Семёныч.

– Я рядом, иду. Скоро буду.

Семёныч назначил встречу в кабаке с оригинальным названием «Поручик Ржевский», что в десяти минутах от меня, если быстрым шагом. Подмигнув лошадиной морде на вывеске, я затопала вниз по лестнице в чертоги общепита. За дальним столиком углядела Семёныча. Рядом с ним сидел худенький паренёк – видно, тоже привык устраиваться лицом к двери.

– Танюха, красота ты моя! – галантно просипел Семёныч, выбрался из-за столика и полез обниматься.

Надо думать, смотрелись мы с ним фильдепёрсово: ребристая дылда и сущий Карлсон на вид. Правда, вид у Семёныча обманчивый. Он крышует нищих на Павелецком вокзале и в окрестностях. При знакомстве намеревался лично переломать мне кости, чтобы не совала длинный нос в нюансы чужого бизнеса. Однако же обошлось. Журналиста-стрингера кормит навык ладить с не слишком симпатичными людьми. И успех напрямую зависит от умения с ними обойтись.

Семёныча я провела на закрытые собачьи бои, он в ответ рассказал на целый репортаж и по сей день «помогал свободной прессе» – то делился жареной новостью, то сводил с кем-нибудь нужным. Видимо, сделал тогда удачную ставку – на собачек с мелкими суммами не ходили.

Я уселась напротив приведённого Семёнычем паренька и закинула ногу на ногу.

– Так ты, значит, копаль? – бесстрастно осведомилась я. – И как тебя зовут,