Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика (сборник) - Джон Карр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, – ответил доктор после паузы. – Если верить Баджу, то сразу после обеда того дня он сложил вещи в сумку и уехал из замка на мотоцикле. Он так и не вернулся.
Сэр Бенджамин положил нож и карандаш на стол. Он сидел прямо, посматривая на других. Затем он снял пенсне и спрятал его в старый чехол; его глаза, ранее обладавшие таким острым взглядом, теперь казались большими и глубоко посаженными.
– Ваши догадки, – сказал он, – это абсурд.
– Хорошо, – отозвался пастор, глядя прямо перед собой.
– Боже мой! Никаких догадок! – громыхнул доктор Фелл и стукнул тростью об пол. – Вы сказали, что вам нужны факты. Но сами не хотите их получать. Вы желаете, чтобы я сказал: «Конечно, есть небольшая вероятность того, что Герберт Старберт поехал в Линкольн посмотреть кино, захватив заодно кое-какую одежду для прачечной, а когда он вышел из театра, то, без сомнения, решил провести ночь с друзьями». Такие догадки могут быть названы фактами. Я же вам озвучиваю обычные факты, а вы называете их догадками.
– О Юпитер! – воскликнул пастор. – Почему все не могло быть так, как он сказал?
– Хорошо, – произнес доктор Фелл. – Тогда мы можем рассказать всем, что так и было. Но не называйте это фактами. Это очень важно.
Констебль в раздражении махнул рукой.
– Он им говорил, куда собирается?
– Нет, но мог упомянуть об этом кому-нибудь другому, не мисс Старберт и не Баджу.
– Ох! Хорошо, я поговорю с остальными. Я не хочу ничего больше слышать… Нормальными ли были отношения между ним и Мартином?
– Да. Ему тяжело было бы скрыть обратное.
Сондерс, поглаживая пухлый подбородок, сказал:
– Он должен был уже вернуться к этому времени. Мы не были в замке с прошлой ночи.
Доктор Фелл хмыкнул. Сэр Беджамин нехотя поднялся и начал ковырять кончиком ножа лежавшую на столе промокашку. Затем он вновь сделал жест школьного учителя, причмокнув губами.
– Джентльмены, если вы не возражаете, то мы пойдем и осмотрим комнату надзирателя. Никто из вас не был там прошлой ночью?.. Хорошо. Тогда нам стоит начать относиться ко всему беспристрастно.
– Вы думаете? – удивленно сказал Фелл.
Они услышали чей-то вздох: «О-оо!» – а когда выходили из кабинета, успели заметить пытающуюся скрыться миссис Фелл. Они обратили внимание, что на лице полицейского застыло такое выражение, словно он только что говорил с ней. В руке он держал большой пончик.
– Положи это, Визерс, – сказал констебль, – и пойдем с нами. Ты уже отправил человека в тюрьму?.. Хорошо. Пойдемте.
Они вышли на дорогу. Сэр Бенджамин в старой норфолкской куртке и небрежно надетой поношенной шляпе шел впереди. Все молчали до того момента, пока не взобрались на холм, приблизившись к воротам тюрьмы. Железная решетка, ранее служившая для защиты от проникновения, теперь полностью проржавела и тяжело шаталась, словно пьяная. Рэмпол вспомнил, как она скрипела и пищала, когда он вносил тело Мартина внутрь. В проходе было прохладно и полно комаров. Когда прячешься здесь от солнечного света, кажется, что лето сменилось весной.
– Я был внутри всего раз или два, – заметил констебль, оглядываясь по сторонам с любопытством. – Но я совсем не помню расположения комнат. Доктор, может, вы проведете?.. Комната надзирателя должна быть закрыта, не так ли? Я надеюсь, молодой Старберт не запер дверь изнутри, когда входил. Если так, то как нам поступить? Надо было поискать ключи в его одежде.
– Если кто-то сбросил его с балкона, – проговорил Фелл, – то убийца должен был как-то выйти из комнаты после этого. Он не стал бы прыгать с высоты пятидесяти футов из окна. Так что мы, скорее всего, обнаружим дверь открытой.
– Тут абсолютная темень, – сказал сэр Бенджамин, вытянув шею, и показал на дверь справа. – Это здесь вы оставили тело молодого Старберта прошлой ночью?
Рэмпол кивнул, и констебль, толкнув дубовую дверь, всмотрелся внутрь.
– Ничего особенного, – сказал он. – Ох уж эта паутина! Каменный пол, зарешеченное окно, камин – это все, что я вижу. Мало света.
Он убил нескольких невидимых насекомых перед своим лицом.
– Это комната ожидания пыток, а дальше – приемная, – продолжал доктор Фелл. – Здесь надзиратель опрашивал заключенных и делал записи, до того как распределить их в помещения.
– Тут очень много крыс, – неожиданно сказал Рэмпол, словно заметив, как крысы уставились на него.
Запах сырости или подвала по-прежнему напоминал ему о кошмаре прошлой ночи.
– Тут полно крыс, – повторил он.
– О, несомненно, – сказал пастор. – Ну что, джентльмены?
Они пошли вперед. Стены были неровные, с отбитыми камнями, зеленая трава заполнила собой трещины. Рэмпол подумал: вполне подходящее место, чтобы подхватить лихорадку. Сейчас здесь едва можно было хоть что-нибудь рассмотреть, и они продвигались вперед на ощупь, держа друг друга за плечи.
– Нам нужен фонарь, – сказал сэр Бенджамин. – Здесь невозможно пройти…
Что-то с грохотом упало на заросший травой каменный пол, и они подпрыгнули от неожиданности.
– Кандалы, – сказал идущий впереди доктор. – Оковы для ног. Они до сих пор здесь развешаны по стенам. Это значит, что мы вошли в помещения. Поищите, здесь должна быть дверь.
Рэмпол думал о том, что в этих коридорах очень легко заплутать. Но вот из-под одной двери упала узкая полоска света. В стене толщиной не менее пяти футов они увидели зарешеченное окно, откуда открывался вид на старый темный двор. Когда-то он был вымощен, но сейчас зарос сорняками и крапивой. С одной стороны двора – шеренга клеток с разрушенными дверями, напоминавшими сгнившие зубы. Странно выглядела выросшая в центре этого опустевшего двора цветущая белая яблоня.
– Проклятое место, – сказал доктор Фелл.
Никто ему не ответил. Они больше не обращали внимания на окружающие их странности и не спрашивали объяснений у проводника. В одной из затхлых комнат, как раз перед лестницей, ведущей на второй этаж, они зажгли спичку и увидели железную скульптуру девы, а рядом – печи, которые отапливались древесным углем. Лицо железной девы выглядело сонным, рот расплылся в улыбке, а с него свисали, покачиваясь, пауки. Потревожили они и других обитателей – летучих мышей. Те летали вокруг, поэтому ни у кого не было желания здесь задерживаться.
Рэмпол крепко сжал кулаки, он ни о чем не думал, но все увиденное мелькало перед ним. Ему казалось, будто что-то ползает по его шее сзади. Слышен был шорох крыс. Когда мужчины в следующий раз остановились у большой железной двери напротив галереи на втором этаже, он почувствовал, что находится как бы не здесь. Рэмпол ощутил, как будто его после сидения на муравейнике погрузили в холодную воду.
– Она открыта? – спросил пастор, и его голос прозвучал как-то очень уж громко.
Констебль помог доктору Феллу приоткрыть дверь, и та проскрежетала по каменному полу. Тут же над ними поднялось облако пыли. Они стояли на пороге комнаты надзирателя и осматривались.
– Могу смело утверждать, что нам не следует сюда заходить, – буркнул сэр Бенджамин, нарушив тишину. – Все то же самое! Кто-либо из вас был в этой комнате до этого?.. Нет? Не ожидал. Хм. Они не удосужились обновить мебель, не так ли?
– Большинство предметов мебели осталось еще от старого Энтони, – сказал Фелл. – Меньшая часть принадлежала его сыну Мартину, который тоже был здесь надзирателем, но умер в 1837 году. Оба они отдали соответствующие распоряжения, чтобы в комнате ничего не менялось.
Это была довольно большая комната, хотя и с низкими потолками. Напротив двери располагалось окно. Стена тюрьмы находилась в тени, а щупальца плюща вились вокруг окна, не позволяя свету проникнуть сюда. После дождя лужи под окном до сих пор никуда не делись, они неравномерно покрывали каменную поверхность. На расстоянии около шести футов слева от окна располагалась дверь, ведущая на балкон. Она была открыта под углом к стене. Виноградная лоза, которую, по-видимому, оборвали, когда открывали дверь, сейчас преграждала путь свету.
Когда-то, вероятно, были приложены некоторые усилия, чтобы придать этой мрачной комнате хоть сколько-нибудь уюта. Обшитые орехом панели на каменных стенах давно прогнили. Слева от наблюдателей, в стене между высоким шкафом и книжными полками, полными старых выцветших кожаных переплетов, был дымоход, на его выступе стояло несколько пустых подсвечников. Ветхое кресло было приставлено к камину. Здесь, перед огнем (как помнил Рэмпол), вероятно, и сидел в ночном чепчике старый Энтони, как раз перед тем, когда услышал стук в балконную дверь и голос, который шепотом просил его выйти и присоединиться к мертвым…
В центре комнаты стоял старый стол, напоминавший пыльные развалины, а перед ним находилось деревянное кресло. Рэмпол осматривался. Да, в пыли можно было заметить прямоугольный след от велосипедного фонаря, который здесь лежал прошлой ночью. Тут, в этом деревянном кресле, должно быть, сидел Мартин Старберт, направивший луч лампы вперед…