Страх и ненависть в Лас-Вегасе (Новый перевод) - Хантер Томпсон

«Баллантайн эль», – сказал я, надеясь только на чудо: между Сан-Франциско и Нью-Арком этот напиток неизвестен.

Он подал мне кружку с ледяным напитком.

Я расслабился. Вдруг всё стало по своим местам; наконец удача мне обернулась ко мне лицом.

Бармен обратился ко мне с улыбкой: «Куда путь держите, молодой человек?»

– В Лас-Вегас.

Он улыбнулся: «Дивный город, Вегас. Таким, как вы, там везет».

– Я знаю, по знаку я тройной скорпион.

Он, кажется был благодушно настроен

– Отличное сочетание, не проиграете.

Я засмеялся.

– Не волнуйтесь. На самом деле я прокурор округа Игното. Такой же добропорядочный американец, как и вы.

Улыбка сползла с его лица. Он понял? Как знать. Но теперь и не важно. Я возвращался в Лас-Вегас. Выбора не было.

ЧАСТЬ 2

В милях тридцати к востоку от Бейкера я остановился проверить чемоданчик с наркотиками. Сильно пекло солнце, и мне хотелось убить какую-нибудь тварь. Какую угодно. Хотя бы большую ящерицу. Продырявить нахуй. Я достал «Магнум» адвоката из багажника и прокрутил барабан. Он был полностью заряжен: длинные злые пули – 158 гранов, позолоченные золотом ацтеков наконечники, четкая настильная траектория. Я несколько раз нажал на клаксон, надеясь выманить игуану. Вылезайте, твари. Я знал, что они там – едва дыша, притаились в море кактусов, и каждая вонючая мелкая гадина заряжена смертельным ядом.

Три быстрых взрыва едва не лишили меня равновесия. Три оглушительных выстрела из самовзводного «Магнума» с правой руки. Господи! Я стрелял в никуда, просто так. Дурное безумие. Я бросил пистолет на переднее сиденье Акулы и нервно посмотрел на шоссе. Ни одной машины в обоих направлениях на две-три мили.

Повезло. Нехорошо, если меня найдут в пустыне при таких обстоятельствах: палящим без разбора по кактусам из набитой наркотиками машины. Особенно сейчас, в бегах от дорожного патруля.

Возникнут неловкие вопросы: «Скажите, мистер … э … Дюк, вы понимаете, что стрелять из любого оружия на федеральной автостраде противозаконно?»

– Что? Даже для самозащиты? Послушайте, у этой дурацкой пушки очень чувствительный курок. На самом деле я хотел стрельнуть всего разок – попугать мелких гадов».

Пристальный взгляд, потом вопрос, произнесенный чуть ли не по слогам: «Мистер Дюк, вы утверждаете … что на вас здесь напали?»

– Ну … нет … не то, чтобы напали, но всерьез угрожали. Я остановился отлить, и только вышел из машины, как меня со всех сторон окружили эти ядовитые гаденыши. Юркие, как тараканы!»

Прокатит ли такая версия?

Нет. Меня арестуют, потом, разумеется, обыщут машину – и тут начнется. Они ни за что не поверят, что все эти наркотики необходимы мне для работы; что я на самом деле профессиональный журналист, направляющийся в Лас-Вегас на Конференцию окружных прокуроров по проблеме наркотиков и психотропных веществ.

– Это просто образцы. Я достал их у роуди Неоамериканской церкви19 в Барстоу. Он начал дурить … и я его отрихтовал».

Поведутся ли они на это?

Нет. Меня бросят в какой-нибудь зиндан и прутьями отобьют почки – и я буду писать кровью всю оставшуюся жизнь … .

К счастью, пока я бегло осмотрел содержимое чемоданчика, меня никто не побеспокоил. Все запасы превратились в кашу, слиплись и покрошились. Мескалиновые катышки рассыпались в красновато-коричневую муку, но я насчитал еще 35-40 целых. Все транки пожрал адвокат, но скорости оставалось прилично … трава кончилась, склянка из-под кокаина пуста, одна промокашка, увесистый комок опиумного гашиша, шесть ампул с амилом … В общем, это не серьезно, но при умелом дозировании мескалина, нам его хватит на четыре дня Конференции по наркотикам.

Я заехал в драгстор на окраине Лас-Вегаса и купил два литра текилы «Голд», полтора литра «Шивас ригал» и пол-литра эфира. Хотел было спросить еще амилов – снова зашалило сердце – но у продавца были глаза злобного истеричного баптиста. Я сказал ему, что мне нужен эфир, чтобы снять пластырь с ног, но к тому времени он уже пробил чек и сложил товар в пакет. На эфир ему было похуй.

Интересно, а если б я попросил «Ромилара"20 на 22 доллара и баллон закиси азота. Наверно бы продал. А что? Свобода предпринимательства… . Удовлетворять спрос покупателей, особенно если покупатель нервно говорит, истекает потом, все ноги у него в пластыре, ужасно кашляет, вдобавок у него стенокардия и богомерзкие приступы каждый раз, когда он выходит на солнце. Послушайте, сержант, у него был очень нездоровый вид. Откуда я знал, что он начнет злоупотреблять всеми этими лекарствами, как только сядет в машину?

И правда – откуда? Я на мгновение задержался у полки с журналами, взял себя в руки и поспешил на выход к машине. Затея до одури надышаться веселящим газом на конференции по борьбе с наркотиками определенно манила своей извращенностью. Но не в первый же день. Оставим на потом. Арест и приговор еще до начала конференции мне ни к чему.

Я стащил местный журнал «Ревью» с полки на автостоянке, но выкинул его, прочитав статейку на первой полосе:

Поможет ли операция вернуть зрение?

балтимор (ЮПИ) – Хирурги не уверены, удастся ли им вернуть зрение молодому человеку, который вырвал себе глаза, находясь в состоянии передозировки наркотиками в тюремной камере.

Двадцатипятилетний Чарльз Иннс, сын известного деятеля Республиканской партии из Массачусетса, был прооперирован в центральной больнице Мэрилэнд вечером в четверг, но врачи в пятницу сказали, что исход операции возможно будет определить только через несколько недель.

В официальном заявлении руководства больницы сообщается, что у Иннса «до операции отсутствовала светочувствительность, и вероятность, того, что она к нему вернется, крайне мала».

Иннса с вырванными глазами обнаружил в тюремной камере надзиратель.

В среду вечером Иннс был задержан в окрестностях своего дома, где он разгуливал голым. Его осмотрели в больнице Мерси и поместили в тюремную камеру. По словам полицейских и приятеля Иннса, он принял сверхдозу транквилизатора для животных.

По данным полиции, это был фенциклидин, выпускаемый компанией «Парк-Девис», с 1963 года запрещенный в медицине для использования на людях. Однако представитель «Парк-Девис» заявил, что, по его мнению, это вещество нетрудно достать на чёрном рынке.

По его словам, действие фенциклидина длится не более 12-14 часов. Однако неизвестно, как может подействовать фенциклидин в сочетании с галлюциногеном, например ЛСД.

В прошлую субботу, через день после приема наркотика, Иннс пожаловался соседу на зрение и сказал, что не может читать.

В среду вечером, как сообщил представитель полиции, Иннс находился в крайне угнетенном состоянии и у него отсутствовала чувствительность к боли, так что даже не кричал, когда выдавливал себе глаза.

2. Еще один день, еще один кабриолет … еще один полный отель копов

Первый пункт повестки дня – избавиться от Красной акулы. Она слишком бросается в глаза. Слишком многие могут её узнать, особенно местные полицейские; хотя они могут спокойно считать, что машина уже вернулась в Лос-Анджелес. В последний раз ее видели, когда она на полной скорости пересекала Долину Смерти по федеральной автостраде №15. В Бейкере ее остановил полицейский, выписал предупреждение … потом она вдруг исчезла. . .

Я решил, что в последнюю очередь её будут искать в автопрокате в аэропорту. Мне всё равно придется ехать туда встречать своего адвоката. Он прилетал из Лос-Анджелеса ближе к вечеру.

Я очень тихо проехал по шоссе, совладав с привычкой резко ускоряться и внезапно менять полосу – пытался не выделяться – и, добравшись до места, припарковал Акулу между двумя автобусами ВВС на служебной стоянке в километре от аэровокзала. Очень высокие автобусы. Пусть поебутся. Немного прогуляться пешком пойдет им только впрок.

К тому времени, когда я добрался до аэровокзала, пот лил с меня градом. Но это нормально. В тёплом климате я всегда обильно потею. От заката до рассвета моя одежда пропитана потом, хоть выжимай. Поначалу меня это беспокоило, но когда я пошёл к врачу и поведал ему свою дневную норму алкоголя, наркотиков и яда, он велел мне возвращаться тогда, когда я перестану потеть. То будет критическая точка, сказал он, знак того, что моя донельзя перегруженная выделительная система пришла в окончательную негодность. «Я верю в естественные процессы, – сказал он. – Но в вашем случае … в общем, мне не известны прецеденты. Поживём – увидим и будем лечить то, что останется».

Я просидел в баре два часа, попивая «Кровавую Мери», чтобы не сбавлять обороты, и наблюдая прилетающие из Лос-Анджелеса самолеты. Почти сутки я ничего не ел, кроме грейпфрутов, и моя голова плыла, сорвавшись с якоря.