Король Давид - Давид Малкин

– Вот что я тебе приказываю, – посмотрел на него в упор Иоав. – Пойдёшь вместе с нами, как воин, и постараешься захватить их кузнеца. Пастухи говорят, его за большую плату прислал в Джахи король Вавилона. Мы должны выпытать у кузнеца секрет плавки железа. Запомни, мы не уйдём из Джахи, пока ты не скажешь: «Иоав, железа захвачено вдоволь и секрет, как делать из него мечи, я теперь знаю». Иди и собирайся.

Иоэль поднялся, сгрёб в миску оставшуюся кашу и, держа её перед собой, без единого слова вышел из палатки.

Иврим, останавливаясь лишь затем, чтобы ударить врага копьём, с рёвом ворвались в Джахи с юго-запада. Они не ведали, как берутся крепости, у них не было орудий, чтобы проломить стену, но это были молодые ястребы, устремившиеся на добычу, и камни из пращей задевали их не больше, чем воздух – крылья. Иврим прорвали строй копьеносцев и перебили бы всех арамеев, но командир городской стражи приказал тем отступить в цитадель и укрыться за её стенами. Город был брошен на разграбление полчищу смуглолицых, косматых иврим.

Пришедший в себя командир городской стражи кричал на своих солдат, выгоняя их на улицы Джахи убивать занятых грабежом чужаков, но солдаты тянули время. С башен им было хорошо видно, как иврим носятся по городу, собирая в стада коров и овец. Слышались крики женщин, отовсюду поднимался дым, можно было ожидать, что огонь скоро забросят и внутрь цитадели. С наступлением темноты священнослужители иврим соорудили большой костёр из красивых, но совершенно бесполезных внутри города колесниц, захваченных у врага, зарезали корову и принесли жертвы по случаю победы.

Население города удирало через распахнутые ворота в лес и в пещеры окружающих Джахи гор.

Иоэль на дурном арамейском допрашивал дрожащего вавилонского кузнеца.

– Что это? – он показывал пальцем на красноватые слитки, которые подручные кузнеца собирались положить в огонь, когда прибежали воины Давида.

– Железо. Ты такое тоже умеешь делать, господин, – отвечал кузнец из Вавилона.

– А это? – гремел Иоэль. От его голоса съёжились рабы, подвозившие на осликах круглые корзины с чёрным порошком. – Уголь, говоришь. Ты кладёшь его в печь?

– Да, – медленно и печально отвечал вавилонянин, – кладу. Но сперва – верблюжий помёт, господин.

– А уголь когда?

– У нас его подкладывают к железу уже в печи.

– Странно, – повёл плечами Иоэль. – Теперь покажи, как вы этими мехами накачиваете воздух.

Скрестив на груди руки, Иоав бен-Цруя стоял перед обозом, смотрел, как грузят пурпурные ткани и злился, завидуя общей радости. Поверх повозки положили глиняные статуэтки сердитых арамейских богов и пузатой богини, оберегавшей домашний очаг и плодовитость женщин. Впрягли вола, захваченного тоже в Джахи. Левиты, перебрасываясь шутками, стали нагружать на следующую повозку посуду и одежду. Солдаты толпились рядом, запоминая свою долю добычи, чтобы потом потребовать её в Шевроне.

Иоав перешёл к другим повозкам – на них складывали собранное оружие. Но и здесь он вскоре заскучал и направился к самому многолюдному месту, куда сгоняли коров, овец и отдельно – ослов и мулов.

– Посмотри, какой красавец тебя ожидает, – подошёл к нему один из Героев. – Такой же рыжий, как ты!

Солдаты захохотали. Иоав посмотрел на крепкого молодого мула, погладил его по холке и спросил на ухо:

– Они тебя покормили?

– Как ты его назовёшь? – послышался издали голос старшего брата Бен-Цруи.

– Авишаем, – огрызнулся Иоав.

Солдаты захохотали ещё громче.

– А это для твоей матери, Иоав, – крикнул Адорам, руководивший дележом добычи. – Скажи, ты когда-нибудь видел таких коров? Придёте с Авишаем навестить мать, а она вам и простоквашу, и сыр, и…

– Не твоя забота! – прервал Адорама подошедший Авишай бен-Цруя. – Как дела, Иоав?

– Слава Богу, – буркнул командующий. – А как твои Герои?

– Тоже слава Богу. Все живы, только Ури из Хита пробили камнем голову, да Элиам, сын Ахитофеля Мудрейшего, сломал ногу, когда прорывались через ворота. Сколько берём рабов?

– Немного, – ответил Иоав.– Пастухов в дорогу и лекаря, чтобы следил за верблюдами. Зачем нам больше – только кормить да стеречь.

– И женщин! – подсказал кто-то из солдат.

– Само собой, – поддержал Авишай. – Тебе что, не нужны женщины, брат?

Но Иоав вдруг посерьёзнел

– Кто видел Иоэля? – спросил он, оглядываясь по сторонам. – Пастухи должны были вывести его прямо к кузнице.

– Там он и есть, – сказал оруженосец Нахрай. – Выпытывает у вавилонянина секрет железных мечей.

– Молодец, – похвалил Иоав. – Пойдём поможем ему. Адорам, к утру чтобы всё было закончено. Мы не останемся в этом Джахи.

– Перестань дрожать! – прикрикнул на кузнеца громадина Иоэль. – Я всё равно тебя не выпущу, пока сам не сделаю железный меч в точности по твоим словам. Если врёшь, – тяжёлый кулак поднялся к носу вавилонянина, – тебе не жить.

– И если скажу правду – тоже не жить, – печально произнёс кузнец. – Король не простит мне, что я выдал секрет. И будет прав: я ведь клялся перед самим богом Энлилем, когда вступал в общину кузнецов, что ни за что не открою секрета плавки вавилонского железа. А вот ты от меня всё узнал.

– Не бойся, – пообещал Иоэль. – Пойдёшь с нами в Хеврон, будешь работать со мной в кузнице. Обещаю, что никто не посмеет тебя даже словом обидеть. Как тебя зовут?..

Проходя мимо кузницы, Герои заглянули во двор, где стоял горн. Рядом с ним в ямах сжигали куски дерева, приготовляя уголь. Иоэля узнали только по необъятной спине. Он был ещё чернее, чем обычно, оттого что густые волосы на всём его теле покрыла копоть.

– Теперь в воду, быстро! – покрикивал на него вавилонский кузнец.

Иоэль бежал с раскалённым бруском, зажатым в длинных бронзовых клещах, и погружал его в широкую глиняную миску. Оттуда слышалось шипение, и валил пар. У Героев щипало глаза. Зато сам Иоэль казался совершенно счастливым. Заметив остановившихся у входа Героев, он помахал им рукой и закричал:

– Где все наши?

– Делят добычу, – ответил Элиэзер бен-Додо, один из командиров Героев.– Смотри, оставят тебя без доли.

– Это когда же кузнецов обижали! – захохотал Иоэль.

Он снова кинулся к наковальне и застучал по бруску, вынутому из горна, приговаривая:

– Иоэлю, как и командующему нашему Иоаву, плевать на всякие там тряпки и бусы. Но! – он остановился с поднятым молотом. – Когда станут делить овец, тут уж я прослежу, чтобы в мою долю не попали одни голые.

Он опять стал колотить по бруску, но вдруг обернулся к Элиэзеру бен-Додо:

– Как ты думаешь, мне, иудею, можно петь за работой молитвы их богу огня? Вот он говорит, что иначе ничего не получится.

– Я не коэн, – развёл руками Элиэзер бен-Додо. – Спроси у Эвьятара.

– Эвьятар точно не разрешит, – загрустил Иоэль. – Скажет: «Это – грех! Бог тебя накажет».

– Подожди ты плакаться, – сказал кто-то из Героев. – Придём в Хеврон, посоветуешься со своим братом, пророком Натаном.

– Ну, ты узнал секрет? – послышался голос Иоава бен-Цруи. – Или кузнец успел удрать?

Иоэль передал молот рабу и, ликуя, подошёл к Героям.

– Всё очень просто. Железо нужно прогревать, как мы делаем в Иудее, но ковать сразу же. Горячим! Вот в этом и весь секрет.

Он радостно хлопнул по спине вавилонского кузнеца, отчего тот едва не полетел на землю.

– А ты уверен, что он не обманул нас, ничего не скрыл? – оттопырив губу, допрашивал Иоав бен-Цруя.

Вместо ответа Иоэль подскочил к Ире бен-Икешу, выхватил у того из-за пояса железный филистимский меч, кинул на плоский камень, метнулся к стене, где был прислонён меч, отлитый перед приходом Героев, и саданул им по филистимскому. Тот со звоном разлетелся на куски. Иоэль захохотал и закружился на месте в отблесках света, выходившего из обмазанного белой глиной горна

– А мой… мой? – растерялся Ира бен-Икеш.

– На, держи, – Иоэль протянул Ире меч, которым только что разнёс прославленное филистимское оружие.

Ира пошёл к выходу, неся перед собой на вытянутых руках новый меч.

– Переставь на него рукоятку от старого, – советовали ему солдаты, торчавшие в проходе. – И заточи. И подгони ножны.

– Дай и мне посмотреть, – остановил Иру Иоав бен-Цруя.

Он взял меч и, разглядывая его, вошёл в кузницу.

– Всё рассказал, говоришь? – переспросил он Иоэля.

И прежде, чем тот ответил, командующий поднял меч и без замаха обрушил его на голову вавилонского кузнеца. Тот, вскрикнув, свалился на груду железных слитков. Струя густой крови поползла по земляному полу. Лицо вавилонянина выражало покорность судьбе, будто он всё время ждал исполнения проклятия жрецов из святилища бога Энлиля.

Все вокруг перестали дышать. Иоэль кинулся к вавилонянину, наклонился и понял, что тот мёртв. В следующую минуту Иоав бен-Цруя в разодранной рубахе трепыхался в руках кузнеца. Не окажись рядом силач Элиэзер бен-Додо, Иоэль разорвал бы командующего.