Немой. Фотограф Турель - Отто Вальтер

— Кого ты пошлешь? — спросил вдруг Ферро. Он резко остановился (вы уже спускались) и, прищурясь, посмотрел на тебя.

«Вот тебя бы и послать», — подумал ты. Ферро отлично справился бы с этой работой. Без всякого сомнения. Ты сказал:

— Не обязательно кого-нибудь из взрывников.

— Я спрашиваю, — сказал Ферро, — кого, стало быть, ты пошлешь?

А ты, помолчав:

— В крайнем случае можно бросить жребий.

Ферро снова отвернулся. Продолжал спускаться. Пряча голову от ветра, он втянул ее в плечи. Иногда он останавливался. Возможно, у него уже появилась небольшая одышка; а может быть, он, так же как и ты, хотел посмотреть, нет ли какого движения в той стороне, где исчез мальчик. Ничего не было видно; но, вероятно, Ферро вовсе и не думал про мальчика, потому что, продолжая спускаться впереди тебя, он сказал:

— Шава ты не заставишь. И Муральта. И Брайтенштайна. И Борера.

Вы снова дошли до столбов, еще раз свернули и направились к стройплощадке, Ферро впереди, а ты за ним. Когда вы снова вошли в лес, ты опять оглянулся. Итак, мальчика больше не видно. Зато видно кое-что другое. Ты остановился.

Клубы тумана поднялись. Теперь они скользили к перевалу метрах в тридцати над тобой. Рыбы, сотворенные из тумана. Скала — вот что вдруг приковало твой взгляд, но теперь это была не просто голая скала: она выглядела гораздо более голой, чем ты ее себе представлял, ее окружала атмосфера заматерелой злобы, и этой злобой она вдруг дохнула на тебя.

Ты совсем недолго смотрел на нее, потом пошел за Ферро. Господи, подумал ты, это же чистейшее безумие. Надо уходить. Собираться. Ничего не выйдет, уже поздно. Весной — да, но не сейчас. Нет, правда, это ведь безумие. Я не имею права. Еще случится что-нибудь. И ты решил отдать приказ собираться и завтра же вернуться в город. Надо бы только попытаться внушить рабочим…

Ферро остановился у самого обрыва, спиной к тебе. — Что там? — спросил ты, и надо же, какая глупость, вдруг тебе вспомнилась эта пятнистая овчарка. Филиппис и Немой зарыли ее внизу, в том лесу, где недавно плавали рыбы, сотворенные из тумана. Но потом ты увидел стройплощадку. Рабочие стояли вокруг экскаватора.

— Завяз, — сказал Ферро. И действительно, экскаватор тяжело осел на одну сторону. Борер, очевидно, как раз делал очередную попытку выбраться. Двигатель заработал. Остальные отступили назад. Экскаватор неистово задрожал. Механический ковш на коротком рычаге разинул пасть в воздухе. Экскаватор медленно повернулся. Все напрасно! Правая гусеница уже вырыла себе в рыхлой земле настоящую котловину. Оставалось одно: привязать экскаватор стальным тросом к откосу и заполнить котловину ветками или, может, подложить несколько балок.

— Стой! — крикнул ты.

Борер не услышал, перекосившийся экскаватор снова рывками повернулся вокруг своей оси.

— Стой! — закричали остальные. Гайм помахал Бореру рукой. Тогда он, кажется, понял. Двигатель заглох.

Они смотрели на тебя, Борер, из окна кабины, остальные — стоя полукругом у экскаватора, на приличном расстоянии. Ветер ревел.

— Брайтенштайн, — крикнул ты, — принеси трос! Иди с ним, Керер. А вы…

Ферро рядом с тобой негромко сказал:

— Погоди-ка.

Он спустился по склону и поманил Борера. Борер соскочил. Ферро, ступая по шпалам и лужам, подошел к экскаватору, подтянулся на руках, и вот он уже сидит за запотевшим стеклом в кабине водителя, грузный, крупный; двигатель заработал почти без шума, плавно набирая обороты, и Ферро открыл окно, высунулся по пояс, наблюдая за гусеницей. Экскаватор дрогнул и пришел в движение, очень медленно, очень плавно, назад-вперед, назад-вперед, и еще раз назад, и, теперь уже более шумно, вперед, он качнулся и начал поворачиваться, ковш дернулся, тяжелая машина с ревом поворачивалась вокруг своей оси, быстрее, быстрее, а Ферро по-прежнему в окне, круги стали шире, брызги грязи разлетались из-под гусеницы, которая еще висела в пустоте. Вдруг ковш опустился вертикально, экскаватор, казалось, сейчас перевернется, теперь он ревел оглушительно, а потом Ферро быстро вывел его на твердую почву, выключил двигатель, опустил ковш, остановился.

Дождь усилился. Ручьи бежали по гусеничным колеям, собираясь в лужи. Ты чувствовал, Кальман, как вода стекает по твоей спине. Люди смотрели на тебя. Они, казалось, думали: «Ладно тебе, Кальман, пошли под крышу». Нет, подумал ты и знаком приказал им продолжать работу; ты спустился по откосу и снова встал у бура.

И тут ты услышал, как Брайтенштайн крикнул:

— Борер, пусть Ферро поучит тебя водить машину.

Громкий смех Брайтенштайна. Остальные тоже засмеялись. Что сказал Борер, было не слышно. И снова голос Брайтенштайна:

— Борер, я нашел канистру.

Тогда ты оглянулся. Но Брайтенштайн держал в руке пустую консервную банку. Остальные снова засмеялись. Бореру, похоже, было наплевать. Он подошел к экскаватору и влез в кабину. Брайтенштайн направился к Ферро. Ты услышал, как он сказал:

— Будет теперь ездить осторожнее.

— Да, — сказал Ферро.

Брайтенштайн продолжал:

— В другой раз его в эту яму не понесет.

— Нет, — сказал Ферро.

Ни один бур еще не работал. Было тихо, насколько можно говорить о тишине, когда так ревет ветер. И только сзади, ниже по дороге, вдруг послышалось что-то вроде грома. Далекий гром. Камнепад. И ты подумал: «Наверное, это внизу, у развилки». Тебе вспомнился Самуэль — Самуэль, который с припасами, а возможно, уже и с новым шнуром находился в пути. Перед тобой возникла картина: Самуэль на грузовике, а дороги перед ним нет. Дорогу ему преградили обломки одной из подпорных стен, построенных в июле первой бригадой, — ее выломало давление массы камней, и корневищ, и деревьев, которые сегодня ночью сдвинулись с места вместе с землей, и никакая подпорная стена, как бы хорошо она ни была сложена, не могла задержать их движения, и на пути оказывались огромные груды щебня и камней, и одна из них преградила дорогу Самуэлю, и теперь он стоит где-то там, внизу, и не может ехать дальше. Отрезаны… да нет же, чушь! Этого только не хватало. И, странно, Кальман: ты забыл только что принятое решение свернуть работу; достаточно было этого эпизода с осевшим набок экскаватором и дальнего грома, — на самом деле, подумал ты, это просто где-то валят лес, — и ты уже освободился от чувства, охватившего тебя при виде голой скалы, и решил во что бы то ни стало довести работу до конца.

Вспомни, Кальман. В эти несколько секунд, когда дальний гром отгремел, а буры еще не заработали, ты мог бы спасти человеческую жизнь. Но ты, стало быть, решил продолжать. Буры заработали. Тарахтенье. Лязг. А совсем близко слышно, как стреляет сжатый воздух.

ПЯТАЯ НОЧЬ

А в то время как Кальман со старым Ферро поднимались по склону среди рыб, сотворенных из тумана, и брели — сперва вверх, потом вниз, и обратно на стройплощадку, и пока мальчик в коричневом плаще где-то далеко, у самого перевала, свистом звал свою овчарку, в то время как экскаватор Борера вертелся волчком в яме, полной жидкой грязи, и пока его вытаскивал Ферро, и когда снова зашумели буры, покатились вверх и вниз вагонетки, и вся бригада взялась за дело, чтобы и сегодня дорога продвинулась на добрый кусок вперед и приблизилась к перевалу и к макушке, — все, кроме Керера, который уже вернулся в свой кухонный барак, чтобы приготовить ужин, и, конечно, кроме Самуэля, который все еще был в пути из Мизера сюда, все это время Лот лежал на своей раскладушке, а вернее сказать, лежал он вовсе не здесь, на туго натянутой мешковине, закутанный в шерстяные одеяла, с мокрой тряпкой на лбу; нет, он снова лежит на гофрированной железной крыше гаража, солнечные лучи низвергаются на землю со стеклянного неба, а Лот — он теперь разбойник, караульный — он лежит на животе, и из-за стеблей герани лениво поглядывает на место стоянки машин перед гаражом. В центре желтой площадки — две высокие голубые бензоколонки, дядя поставил их несколько дней назад, все совсем еще новехонькое, новехонький желтый гравий и голубые, непривычные колонки, для обычного бензина и для супера, и новый флаг компании «Шелл». Мимо проезжают машины — вниз, к городу, и вверх, в горы. Лот чувствует, как дрожит под ним железная крыша от свиста шлифовального станка из мастерской. Наверное, дядя притирает новые цилиндры или ремонтирует заднюю ось старого «форда», который ему привезли позавчера. Дядя — хороший механик, и Лот знает, что к нему приезжают даже из самого Мизера, и из отдаленных селений где-то там в горах, и отдают в ремонт санитарные машины и трактора. Он все делает сам, помогает ему один старый Бенни, и только в окраску и лакировку он отдает машины на сторону, а так все сам. «Пауль Мак, гараж и авторемонтная мастерская. Компания „Шелл“».