Хлеб Гиганта - Агата Кристи

— Зачем надо приглашать ее на чай? Она нам не нравится, она все портит!

— Вернон! Как ты можешь, Нелл такая замечательная девочка.

— Нет, мама, не замечательная. Она противная.

— Вернон!

— Да-да! И маму ее я тоже не люблю.

— Мне ее мама тоже не слишком нравится, — призналась Мира, — слишком жесткая. Но почему вам, детям, не нравится Нелл, я просто не понимаю. Миссис Верекер говорит, что она так предана тебе, Вернон!

— Я ее об этом не просил.

И они с Джо ушли.

— Итак, война, — сказал Вернон. — Именно так — война! Мне кажется, этот мальчишка Левинн — замаскированный бур. Надо разработать план кампании. Почему он считает, что может приехать и жить по соседству с нами, отравляя наше существование?

Последовавшая за этим партизанская война целиком поглотила Джо и Вернона, став их любимым развлечением. Они придумывали тысячи способов травли своего врага. Спрятавшись на деревьях, они кидались в него сверху каштанами. Они выслеживали его с игрушечными ружьями. Красной краской они нарисовали кулак на куске бумаги, печатными буквами выведя слово «месть»— и, прокравшись однажды в темноте к его дому, подложили под дверь.

Иногда враг наносил ответный удар. У него тоже было ружье, а однажды он осторожно подкараулил их, прихватив садовый шланг.

Вражда длилась уже десять дней, когда Вернон застал Джо сидящей на пне в подавленном настроении.

— Эй, что случилось? Мне казалось, ты собираешься закидать врага перезрелыми помидорами, которые дала нам кухарка?

— Собиралась. В смысле, закидала.

— Джо, что происходит?

— Я сидела на дереве, а он подошел и встал прямо подо мной. Я могла попасть в него, даже не целясь!

— И что, ты хочешь сказать, что не попала?

— Да.

— Но почему же?

Джо залилась краской и стала говорить очень быстро:

— Не смогла Понимаешь, он не знал, что я там, и выглядел таким — Вернон, ты бы видел! — выглядел таким одиноким, будто все это не доставляет ему ни малейшего удовольствия. Должно быть, ужасно, когда ты играешь в это один.

— Да, но...

Вернон замолчал, чтобы привести в порядок мысли.

— Помнишь, мы говорили, что все это мерзко, — продолжала Джо, — что люди так жестоки к Левиннам, а теперь мы поступаем точно так же.

— Да, но и он был не лучше.

— Может, он и не хотел.

— Ерунда.

— Нет, не ерунда Посмотри на собак — они могут укусить, если ты выглядишь подозрительно, если они тебя боятся. Вот и он просто подумал, что мы плохие, и решил первым нанести удар. Давай подружимся с ним.

— Нельзя подружиться в разгар войны.

— Можно. Мы соорудим белый флаг, ты пойдешь к нему с этим флагом и предложишь мирные переговоры. Тогда и посмотрим, сможете ли вы договориться о честных условиях мира.

— Что ж, я не против, — согласился Вернон. — В любом случае, это что-то новенькое. Из чего будем делать флаг? Можно взять либо мой носовой платок, либо твой фартук.

Маршировать под белым флагом было здорово! Потребовалось совсем немного времени, чтобы выйти на врага. Он уставился на них в изумлении.

— В чем дело?

— Мы предлагаем мирные переговоры, — заявил Вернон.

— Я согласен, — почти тут же ответил мальчик.

— Что мы хотим сказать, — подхватила Джо, — так это то, что если ты не против, давай будем дружить!

Все переглянулись.

— Почему вы хотите дружить? — с подозрением спросил мальчик.

— Просто как-то глупо жить рядом и не дружить, — ответил Вернон.

— Кто из вас первый об этом подумал?

— Я, — сказала Джо.

Она почувствовала, как глаза-бусинки прямо-таки сверлят ее, изучая. Что за странный мальчишка! И уши у него сегодня как-то особенно оттопырены.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Я согласен.

С минуту они не знали, что бы еще сказать. Потом Джо спросила;

— Как тебя зовут?

— Себастиан.

Он немного шепелявил, почти незаметно.

— Забавное имя! Я — Джо, а это — Вернон. Он учится в школе, а ты?

— Я тоже, а потом поеду в Итон.

— И я, — сказал Вернон.

Слабая тень враждебности вновь мелькнула между ними — и исчезла навсегда

— Пойдемте, я покажу вам бассейн, — предложил Себастиан. — Он вам понравится.

Глава 8

Дружба с Себастианом Левинном расцветала. Особую остроту придавало ей то, что она держалась в секрете. Мама Вернона пришла бы в ужас, узнай она правду. Левинны, конечно, не пришли бы в ужас — но их радость могла привести к не менее пагубным последствиям.

Ежедневные занятия тянулись невыносимо долго для Джо. Если время как-то и пролетало, то на свинцовых крыльях Каждое утро к ней приходила гувернантка, которая немного осуждала свою прямолинейную и непокорную ученицу. Джо жила лишь ради каникул и свободных часов. Как только наступал конец занятий, они с Верноном мчались к секретному месту встреч, туда, где был удобный пролом в живой изгороди. Они придумали особый свист и множество других тайных сигналов, в которых на самом деле не было необходимости.

Иногда Себастиан уже ждал их, лежа на траве. Его желтое лицо и оттопыренные уши странным образом не соответствовали костюму с бриджами.

Они играли в разные игры, но чаще разговаривали. И как! Себастиан рассказывал им про Россию, они узнали о преследованиях евреев, которые назывались погромы. Сам Себастиан никогда не был в России, но он прожил много лет среди русских евреев, да и отец его чуть не лишился жизни во время такого погрома Иногда, чтобы доставить удовольствие Джо и Вернону, Себастиан говорил что-нибудь по-русски. Это было обворожительно!

— Нас здесь все ненавидят, — сказал он как-то, — но это не важно. Они не смогут без нас обойтись, потому что мой папа очень богат. За деньги можно купить все.

В нем определенно присутствовала эта странная надменность.

— Не все можно купить за деньги, — возразил Вернон, — вот сын Николь, например, вернулся с войны без ноги. Деньги не могут заставить его ногу вырасти снова

— Не могут, — признал Себастиан, — я не это имел в виду. Но, имея деньги, можно купить хороший протез и костыли последней модели.

— У меня однажды были костыли, — сказал Вернон, — это было забавно. А еще у меня была тогда ужасно милая сиделка

— Вот видишь! А если бы ты не был богат, ты бы не смог себе это позволить.

Он был богат? Наверное, да Он никогда об этом не задумывался.

— Хотела бы я быть богатой, — промолвила Джо.

— Ты можешь выйти за меня замуж, когда мы вырастем, — и тогда тоже будешь богата, — предложил Себастиан.

— Не очень-то будет хорошо для Джо, если никто не будет приезжать к ней в гости, — возразил Вернон.

— Я вовсе не против, — сказала Джо. — Мне плевать, что будет говорить тетя Мира и все остальные. Захочу выйти замуж за Себастиана — выйду.

— К тому времени все уже будут приезжать, — заверил Себастиан. — Ты не понимаешь. Евреи невероятно могущественны. Папа говорит, людям без них не обойтись. Вот почему сэр Алингтон продал нам «Оленьи Луга».

Вернон почувствовал внезапный холодок. У него возникло ощущение, что он разговаривает с представителем вражеского лагеря. Но он не испытывал вражды по отношению к Себастиану. Это осталось в прошлом.

Теперь они друзья, и Вернон был почему-то уверен, что они останутся друзьями навсегда

— Деньги, — продолжал Себастиан, — это не только возможность покупать. Это намного-намного больше. И дело даже не во власти над людьми. Деньги — это возможность собрать воедино множество прекрасного.

И он сделал странный, не свойственный англичанам, широкий жест руками.

— Что ты имеешь в виду?

Себастиан не знал, что он имел в виду. Слова только что пришли к нему.

— В любом случае, — констатировал Вернон, — все вокруг не так уж прекрасно.

— Нет, прекрасно! И «Оленьи Луга» прекрасны — хотя, конечно, не так, как «Могучие Братья».

— Когда «Могучие Братья» будут моими, ты сможешь приходить ко мне и гостить, сколько пожелаешь. Мы ведь всегда будем друзьями, правда? Что бы там ни говорили все вокруг?

— Мы всегда будем друзьями, — подтвердил Себастиан.

Мало-помалу дела у Левиннов пошли в гору. Церкви понадобился новый орган — мистер Левинн подарил его церкви. «Оленьи Луга» были всегда открыты для прогулок мальчиков из церковного хора, и клубника со сливками всегда ожидала их там. Кроме того, было сделано большое пожертвование Желтой Лиге. Куда ни повернись, всюду вы сталкивались с богатством и щедростью Левиннов.

Люди начинали говорить:

— Конечно, они непонятно кто — но миссис Левинн так добра.

Говорили еще:

— Да, конечно — евреи. Но, может быть, не стоит судить так предвзято. Многие очень хорошие люди были евреями.