Вольный Флот - Старшина Тарасов против сил зла - Sgtmadcat
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На поляне резвилась стайка голых простоволосых девок, творя какой-то ритуал. «Ведьминский Шабаш…» всплыло в мозгу название из справочника по оккультизму. Ночь на Первое Мая — Вальпургиева ночь. Причем, что самое интересное, несмотря на каноничный образ горбатой карги, все собравшиеся у костра были молодыми. Некоторые, еще, считай, девчонки. Наверное из новых. Тех, что втянулись в эти дела на волне захлестнувшего страну после развала СССР интереса в всякой мистике. Потому, что Тарасов знал несколько бабок, которые имели ведовскую славу, и те такой фигней, как ночные шабаши голяком у костра не страдали, предпочитая ворожить в уюте собственной кухни. А молодежи важны всякие условности, символы, причастность к субкультуре и всякое такое.
Марина! Она тоже была тут. Взяв большую чашу, Миарина наполнила её чем-то из бутылки, пригубила сама и пошла угощать подруг, под распевы заклинаний. Ну понятно — считай, собрались за тем же, что и они. Отдохнуть, выпить у костра и посидеть в компании. Только не в мужской, а чисто женской. И не безыдейно бухать, жрать шашлык и песни горланить, а пить настои из трав, приносить в жертву ягненка и ворожить. Хмыкнув, Тарасов аккуратно сдал назад, снова вышел на дорогу и пошел по ней в обратном направлении.
— Вернулся? — на этот раз он выбрел в нужное место, — Полегчало?
— Да. Немного отпустило.
— Это хорошо. Еще налить.
— Попозже. Дайте хоть оклемаюсь немного.
— Вот это тебе, конечно, не повезло… — в своей неподражаемой манере посочувствовал Селиверстов, — Чтоб так контузило, что пить невмочь… Врагу не пожелаю.
— Николай Николаевич… — Комбат держался молодцом и только румянец на щеках намекал, что в нем уже не меньше полбутылки, — Вы лучше молитесь, чтобы это воспроизводить не научились. Потому, что если установят, как так вышло, я вас собственноручно контужу в ту же область.
— Да я че? Я только на охоте да по праздникам!
— Только они у вас затягиваются неприлично долго. Василий Иванович — если что, то извините. Я ваше ранение затронул чисто в воспитательных целях.
— Все нормально, — Тарасов взял еще шашлыка, — Я сам рад. У меня уже столько одноклассников спилось от жизни такой, что начинаю это как подарок судьбы воспринимать.
— Это правильно… Кстати, ты же отсюда? — Комбат снова перешел на неофициальное «ты» — С города?
— Не то что бы. Родители тут, последние годы, жили. Квартира от них осталась. А что?
— Да ничего — просто в штабе так сказали. Я уж, было, удивился, что ты так редко в город выбираешься. Вроде должны быть друзья, родня…
— У меня вся родня в Днепропетровске осталась. И друзья там же.
— А тут как очутились?
— После развала работы не стало. Отец на «патронке» место нашел. Тут хоть что-то платили.
— А квартира откуда?
— Купили. Дом на Украине продали, дачу, машину я, помог, но немного — почти сразу, считай, в армию ушел.
— «Прапорщика» в Чечне получил?
— Нет — после.
— Боевые-то хоть выплатили?
— Не полностью. До сих пор бодаюсь.
— Понятно… Напомни мне — у меня в юротделе знакомая есть. Леночка. Может подскажет как решить вопрос.
***
Неделя между двумя праздниками, по традиции, шла на расслабоне. Тем более что Комбат зачастил в город, так что без его неусыпного надзора все расслабились еще больше.
— Иваныч… — Ротный взял моду так называть Старшину, в неофициальной обстановке, — Не в службу, а в дружбу — прикрой меня. Я отлучусь, пока «Гестапо» в отъезде.
— Не называй Комбата «Гестапо».
— Почему?
— Ты знаешь, откуда у него это прозвище?
— Ну из-за фамилии… И потому что у него выправка… И белобрысый… Нет?
— Нет. Это его «чехи» так прозвали.
— Серьезно?
— Да. После новогодней ночи в Грозном, он так озверел, что боевики сами себе глотки резали, лишь бы ему в руки не попасть. Он такое им устраивал, что им там до сих пор детей пугают. У него там такое личное кладбище, что пешком хер обойдешь. А ты не чечен, так что не надо.
Понял… — Ротный покладисто кивнул, — А че он тут делает?
— Так потому и тут. В «Зоопарке». Выгнать не за что — он свидетелей не оставил, а все, кто под его началом служил, лучше сдохнут чем расколятся. А девать куда-то надо. С глаз подальше. Особенно после той истории с наблюдателями. Вот его сюда и задвинули.
— Ясно… Ладно… Ну так ты прикроешь?
— А ты куда намылился?
— К Маринке…
— К той самой?
— Ага… Борщом заманивает — не могу устоять.
— Понимаю… — Старшина вздохнул, — Если что, скажу что ты… Что ты стрельбище проверяешь, после зимы. Наша рота за него ответственная. Запомнил?
— Ага… Спасибо — должен буду.
Кивнув, Тарасов вернулся к прерванному занятию — зарисовке в блокнот конструкций из веточек, которые он видел вокруг ведьминой поляны. Потом построил роту, и, произведя проверку наличия личного состава, отправил её на обед. Начштаба, оставшийся, в отсутствии Комбата, за старшего, был человеком семейным и обедал дома, но все равно заглянул в столовую чтобы убедится, что все в порядке.
— А где старший лейтенант Катюхин?
— На стрельбище пошел… — не моргнув глазом выдал заготовленную версию Старшина.
— Виталий Сергеевич приказал?
— Ну вроде того…
— Что значит «вроде того»? Он либо приказал, либо нет.
— Ну Комбат же на разводе сказал: «Всем командирам рот привести в порядок вверенную территорию». Наша рота за стрельбище отвечает. Вот он и пошел посмотреть, как там после зимы дела. А меня попросил, если он до обеда не вернется, его подменить.
— Давно ушел?
— Два часа назад, примерно…
— И до сих пор не вернулся? — Начштаба посмотрел на часы, — Странно… Что там так долго смотреть можно?
— Так стрельбище большое. И идти туда, если не бегом, полчаса. Полчаса туда… Там пока все обойдешь. Пока прикинешь объем работ, пока назад вернешься.
— Ясно… Ладно. Как вернется, скажите ему, чтобы выделил людей на оформление расположения роты к 9 мая. Стенгазета, наглядная агитация, в учебной комнате тоже что-то надо повесить.
— Слушаюсь…
Начштаба сделал еще один круг по столовой, сочувственно покачал головой глядя на суп с пшенкой и ушел есть домашние щи. Тарасов тоже с тоской посмотрел в тарелку, и, беззлобно матеря
