Тринити - Яков Арсенов

Тем временем в 540-й комнате проходил шахматный поединок между Артамоновым и Мукиным. Фельдман усердно подсказывал Мукину не самые лучшие ходы и изредка отлучался на кухню в конец коридора присмотреть за варевом. В миттельшпиле Фельдман настолько увлекся суфлированием, что напрочь забыл про свою большую варку. Вскоре коридор заполнился чадом. Видимость на дорогах снизилась до полуметра. По воздействию на слизистую оболочку чад превосходил сероводород. Понесло тухлым желтком. Казалось, что неподалеку взболтали дно Черного моря.

Обитатели общежития стали высовывать из комнат носы по самые яйца — не пожар ли?

Фельдман учуял дым, вскочил и опрометью бросился на кухню. Но было уже поздно — штаны сгорели дотла. Озадаченный, он снял с плиты не успевшую как надо провариться и узорно обесцветиться безрукавку. Лучше пойти на бал в недоваренной, чем вообще не пойти, решил он и на ощупь вернулся в комнату.

Когда дым рассеялся, в 540-ю комнату повалили посетители, чтобы лично осмотреть выварку с черным пятном на дне.

— Наверное, с колхоза не стирал, — втянув носом воздух, предположил Артамонов.

— Тебе, Фельдман, надо ноги ампутировать по самое некуда, чтобы не потели в паху, — посоветовал Реша. — И смени, пожалуйста, походку, а то трусы жуешь.

— А я тебя за друга считал, — попенял Мукин.

— Его, мля, надо, так сказать, одним словом, на хутор куда-нибудь, сказал, как заглотил медицинскую кишку, Мат.

— Такой топлый штаны был, — словно о пропаже ягненка заговорил Мурат, ударяя себя ладонями по бедрам.

— Нужно устраивать панихиду, — решительно предложил Рудик.

— Не на что, — удрученно ответил Фельдман.

Рудик взял обгоревшую выварку № 13 и прошелся с ней по кругу. По тому, что средств собралось выше крыши, можно было заключить, что Фельдман на кухне выступил неплохо.

— Ну и? — попросил подытожить Рудик.

Быстренько подсчитали монеты, бумажки, а также ценные и съестные вещи, упавшие в выварку.

— Сорок три рубля — как с куста, — доложила счетная палата во главе с Нинкиным. — На посиделки третьей категории без использования контрацептивов вполне хватает.

Мат сгреб пожертвования в скатерть и полетел в «Науку» за семьдесят вторым портвейном и кагором. Данные напитки измерялись сетками. Когда обсуждался масштаб посиделок, обычно говорили:

— Две сетки, думается, будет как раз.

— Да нет, лучше сброситься еще и взять три. Чтоб потом не бегать.

— Ну хорошо, берем три. Тогда надо сразу запастись пивом.

К «общаге» моментально присоединились люди с воли — Соколов, Кочегаров, Усов, Клинцов и Марина с Людой. Каждый из них случайно оказался неподалеку от пожара. Они дружно вызвались пособить фельдмановскому горю. Повод был более чем мотивированным — в преддверии бала без всякого риска и почти на халяву можно было обкатать различные возможности: одеваться, выглядеть, вызывать интерес, нравиться, острить, быть лидером, симпатизировать, а также принять на душу пробный объем церковного.

Скоро разогретой компании содействия фельдмановскому горю уже требовался магнитофон для танцев. В его поисках Артамонов с Матом забрели в жилищный сектор парней с промышленного факультета. В открытой настежь комнате они обнаружили «Юпитер-210» — четырехдорожечный башенного исполнения маг-катушечник, который спокойно доигрывал популярный сингл «Дом восходящего солнца».

— Ну что, берем? — спросил для приличия Артамонов у Мата.

— И что, мля, ждать, так сказать, никого не будем?

— Завтра объяснимся, — придумал Артамонов. — Скажем, что девочки, мол, были теплыми, ну, и чтоб не упустить случая…

— Еп-тать, — промямлил Мат.

В этот момент, в момент сговора, вошел хозяин техники.

— Мы, мля, вот тут это… — попытался оправдаться Мат.

— Поставьте маг на место! — ожесточился «промышленник» в очках.

— Видишь ли, у нас вечеринка… — попытался объяснить ситуацию Артамонов.

— Вы хотели украсть! — стоял на своем промышленник.

— А вот этого не надо! — предупредил Артамонов. — Мы хотели спросить… но никого не было. А нам некогда…

— Я подниму своих, если не поставите на место!

— Ты ведь нас не знаешь? — сказал Артамонов в последней надежде. — Мы с соседнего этажа — «энергетики».

— Я сказал: нет! — стал мертво на своем обладатель магнитофона.

— Так, значит, ты в любом случае не дал бы? — спросил Артамонов.

— Может быть, не знаю.

— Так дал бы или нет? — потребовал окончательного ответа Артамонов.

— Нет! — поставил точку владелец катушечника и стал вырывать аппарат из рук Артамонова. — Он стоит пять стипендий.

— Тогда заполучи скандал! — выкрикнул Артамонов и протаранил лбом подбородок хозяина. Потерпевший распластался по стене и с рассеченными губами сполз на кровать. В горячке Артамонов не заметил, что раскроил пополам и свой роговой отсек.

— Зря ты, мля, — сказал Мат.

— Жмот он! — выкрикнул Артамонов.

— Бросаем все, еп-тать, — сказал Мат, — и уходим!

Через полчаса ребята с этажа промышленного факультета стали заполнять коридор «энергетиков». Кто-то вбежал на пятый этаж и крикнул:

— Они пришли!

О ком шла речь, все поняли сразу. «Промышленники» в институте держались кучно и славились крутостью характеров. У них даже учебная программа была другой — изысканных наук типа «динамики и прочности машин» там не проходили.

Неминуемо назревало то, что называется стенкой на стенку. Мстители захватывали поудобнее замотанные в вафельные полотенца тяжелые предметы. Владелец магнитофона, весь в крови, был выдвинут вперед как причина тотального прихода на чужой этаж. «Энергетики» выползали из комнат и выстраивались вдоль плинтусов. Стороны было уже не развести даже с помощью дипломатического корпуса — проблема лежала слишком на поверхности. Не отомстить означало признать за «энергетиками» все общежитие.

Стороны начали сходиться плотнее. Закоперщики примерялись друг к другу и вычисляли, сколько времени продлится схватка. Все высматривали друг в друге слабые места — куда бить сразу и как — добивать. На левом фланге началась легкая потасовка. По цепной реакции мандраж пронесся из одного конца коридора в другой. Еще мгновение — и стороны сошлись окончательно. Они задергались по всей длине, как две сцепившиеся конечностями сороконожки. Началась тупая махаловка, все начали месить и мочить кого, куда и чем попало. Затрещали двери, зазвенели битые плафоны. Махаловка плавно перешла в гасиловку. В коридоре погас свет. Удары наносились молча и вслепую, изредка раздавались вскрики и охи.

В разгар схватки с первого этажа поступило экстренное сообщение:

— Полундра! На вахте милиция!

Служители порядка прибыли более чем кстати — факультеты «метелили» друг друга до умопомрачения и не могли остановиться. К моменту прибытия милиции драка охватывала уже несколько этажей.

От возгласа «полундра!» созревший чирей драки лопнул и стал вытекать наружу. Бойцы, продолжая месить и метелить друг друга, рванули кто куда кто на пожарную лестницу, в туалеты и умывальники, кто на кухню и по ближайшим комнатам.

Милицейскому наряду удалось скрутить и препроводить в участок горстку зазевавшихся зрителей, никакого отношения к драке не имевших. Им досталось за то, что, находясь в комнатах, они высунулись по самое некуда. Мало того, что, желая досмотреть все до конца, были избиты обеими сторонами, так они еще и в ментовку загремели.

Чтобы замять инцидент, Рудик обратился к старосте «промышленников» с ящиком кальвадоса. Потерпевшие в качестве откупного потребовали в свое ведение «красный уголок», ключами от которого распоряжался Фельдман. В «красном уголке» было удобно проводить «огоньки», а через окна, поскольку «уголок» был на первом этаже, беспрепятственно проникать в общежитие в любое время суток.

На следующий день, проведя операцию «хрусталь», другими словами — сдав бутылки, Фельдман отхватил у общежитской фарцы, недорого и в рассрочку, прекрасную в клеточку концепт-версию очень креативных джинсовых шаровар с резинками внизу и с лямками-плечиками и нагрудником вверху. Как у Карлсона.

Татьяна по-своему готовилась к балу. Она прикупила себе моднючие сапоги-чулки, мимо-юбку, которая заканчивалась, не успев начаться, и классическое боа. Кроме всего прочего, она записалась в салон красоты на прическу а ля Теличкина «Встретимся у фонтана». После такого тюнинга она могла покорить любой топ-салон.

Как все уже успели заметить, ее очередной жертвой и надеждой стал Мукин. В 540-ю комнату она сама входить не решалась, не в силах придумать подходящий предлог, поэтому все справки наводила через Решу. Она опасалась, что Борис Мукин не придет на бал или, чего хуже, вообще явится с какой-нибудь девушкой, и тогда она, Татьяна, останется не у дел.