Искушение для ректора - Яна Соболь

понятно, какой длины должна быть форма? Можешь подняться.

Когда Снежина встала, ее глаза горелись яростью. Это было больше, чем раздражение по поводу соблюдения правил.

— Хочешь что-то сказать? На будущее, Снежина, советую тщательно выбирать слова.

— Хорошо. Но я скажу, — она раздраженно откинула с лица волосы. — Это так… Патриархально!

— Продолжай.

— Бесполезно и унизительно. Я имею в виду, вы можете ясно видеть длину моей юбки, не заставляя меня становиться перед вами на колени. Вы это проделали специально, чтобы унизить меня и вызвать стыд.

— Надеюсь, у меня получилось.

— Если бы я была студенткой в нормальном университете, мне бы не пришлось вставать на колени во время проверки гардероба. Мне даже юбку не пришлось бы носить. Это полная чушь… — она вздохнула и уже более ровно договорила. — Это устаревшая сексистская практика, от которой вам стоит отказаться. В интересах ваших же студентов.

Я опустил руки и ошеломленно уставился на нее. За девять лет, что я руководил этой академией, ни одна девчонка не посмела заявить мне в лицо, что я сексист.

— Вы правы.

— Я? Что?..

— Да, Екатерина. Вы высказались уверенно и убедительно. Вы убедили меня, что одного психологического сексизма явно недостаточно для некоторых студентов. Моя мягкость не идет им на пользу. Они не извлекают нужных уроков. Я прослежу, чтобы ввели практику.

— Вот так значит?

— Именно так, — я склонил голову. — Я всегда внимателен к предложениям, вносимым студентами для оптимизации процесса перевоспитания.

— Ненавижу! — вспыхнула она.

— Это не означает, что стыд и унижение будут исключены из твоего наказания. Но они станут публичными.

— Ой, — она нахмурила брови. — Может быть, оставим все как есть? Для первого раза? С поправкой, что я здесь новенькая.

— Можем попробовать. Но в другой раз.

Я вывел ее из общежития, и десять минут спустя мы стояли на обрыве между высокими корабельными соснами. Далеко внизу река делала изгиб, и открывался хороший вид на залитый солнцем холм, поросший тут и там ивами. Их зеленые косы шевелились на ветру.

Догнать группу девушек удалось только спустя еще десять минут.

Когда мы двинулись в обратную сторону, один из парней встречной группы оглянулся через плечо. Маленький говнюк открыто пялился на Снежину, пристально смотрел и еще ткнул локтем в парня, идущего рядом с ним. Через минуту уже весь ряд парней уставился на Екатерину.

Я посмотрел на них самым суровым взглядом, но никто этого не заметил. Они были очарованы моей феей. Может, узнали ее по прессе. Но я предполагал, что дело не в узнавании.

Снежина была нокаутом. Потрясающим, превосходящий все, с чем эти мальчики когда-либо сталкивались.

Краем глаза она протянула им ладонь и послала воздушный поцелуй.

Некоторые из них попытались его поймать. Ивана, твердящего в это время про звуки музыки вокруг, никто не слушал.

Я наклонился к Снежиной и зарычал ей на ухо.

— Это твое последнее предупреждение. Сделай так еще раз, и получишь первое наказание.

— Начнете с порки? Что выберете, ремень или трость? — прошептала она. — Если будете бить тростью, она должна быть не толще пальца. Правда, вы можете отступить от правил и выбрать что потолще. Член, например.

Я и сам не знаю, чего хочу больше. Трахнуть ее или выпороть. Или и то и другое вместе.

— Помолчи и обрати внимание на то, о чем говорит Иван Моисеевич.

— Ага…

Снежина прижалась к стволу огромной сосны, и я не поверил своим глазам. Она задремала. Ее голова свисала под неудобным углом.

Я тряхнул ее за плечо. Она дернулась и произнесла:

— Извините, Иван Моисеевич, очень интересно. Что вы говорили про пути миграции бабочек? Повторите, пожалуйста.

Наш воодушевившийся ученый и музыкант продолжил откуда начал.

А ее голова снова уткнулась в грудь.

Так и пошло. Через то немногое время, что она действительно была в сознании, она зевала, улыбалась, подмигивала парням и испытывала мое терпение. Снежина просто напрашивалась на исключение!

Но она научится. К концу дня поймет значение тяжелого урока.

ГЛАВА 8

ЕКАТЕРИНА

После прогулки я намеренно отошла от группы, чтобы снова завладеть Шереметьевым. В некоторых реакциях он был так предсказуем, что глупо было не воспользоваться.

Вот и сейчас он пошел за мной как курица-наседка, собирая своих отбившихся цыплят от стайки.

— Похоже на попытку побега.

— О, хорошая идея, — усмехнулась я. — Если бы еще знать в какую сторону бежать.

Он уставился на меня, как на идиотку. Этот хмурый взгляд был еще злее, чем всегда.

По спине пробежались мурашки.

— Ты верно шутишь. Тут на много километров вокруг только тайга. Не смей без сопровождения выходить за пределы академии.

Я скривилась.

— А с сопровождением могу?

— Ты должна была прочитать правила, — жестче произнес он. — Там указано в каких случаях и с кем ты имеешь право покидать территорию академии.

Я закатила глаза.

— Вы серьезно? Полагаете, мне было время на чтение ваших дурацких правил.

— Предупреждение уже было.

— И что? — не поняла я.

Наша группа под предводительством Ивана Моисеевича уже возвращалась в академию. Девочки оглядывались на меня с ректором. Ну а мне это было даже на руку. Так они быстрее примут меня в свою банду воздыхательниц по Шереметьеву.

— Теперь наказание. Некуда откладывать, раз ты не понимаешь слов.

Он серьезно?

Из головы тут же выветрилось задорное неповиновение. Я попыталась усмехнуться, но в итоге получилась кривая улыбка.

— Сейчас? — проблеяла я, хотя хотела сказать уверенно и с достоинством.

— Идем. За мной.

Шереметьев развернулся и быстрым шагом пошел к академии, обгоняя не только нашу группу девочек, но и другие группы на прогулке.

Что ему пришло в голову? Интересно, какое наказание он выберет для меня?

Но все оказалось банальным до невозможности.

Он запустил меня в небольшой пустующий класс и посадил за парту с компьютером.

— Сейчас ты пройдешь внутреннее тестирование, по результатам которого я определю твой уровень и назначу занятия. Времени у тебя будет четыре академических часа.

— А наказание? — смутилась я, думая, что мы шли сюда за другим.

— В другое время. Раздевайся, присаживайся.

Шереметьев включил компьютер, подождал, когда тот загрузится, потом что-то набрал там, открыл, развернул и указал мне на стул.

Я села и опухла.