Пообещай мне счастье - Милли Адамс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- И именно поэтому ты так долго была девственницей?
- Да, поэтому.
Соврать было легче, чем признать, что Гуннар был единственным мужчиной, которого она когда-либо хотела.
- Мы скоро увидим, правда ли это.
- Правда. Ты мне льстишь, думая, что под моими окнами проходил парад любовников.
- Образ чрезвычайно яркий. Но, с другой стороны, ты всегда умела подбирать яркие сравнения и метафоры. Что ж, я с нетерпением жду новостей от доктора. Посмотрим, каков будет его ответ.
Глава 9
Когда пришел доктор, Олив выскочила из своей комнаты в свитере цвета верблюжьей шерсти и свободных белых брюках. Она выглядела спокойной и расслабленной, ее темные волосы были распущены, и локоны свободно ниспадали на плечи. Олив заметно отличалась от женщины в черной униформе, в которой обычно была. Она, казалось, не имела ничего общего со своим привычным образом.
- Я вижу, ты помолодела, - высокомерно заметил Гуннар.
- Я никогда не считала нужным одеваться ради одобрения других, и убрать мой любимый черный - глупо, - огрызнулась Олив.
Все равно она была красива. Хотя он этого и не говорил. Ему следовало бы относиться к ней с большим презрением. Он тоже сдал кровь, чтобы установить отцовство. Олив, бледная и молчаливая после взятия крови, свернулась калачиком на одном из его белых диванов, с которого через большое панорамное окно открывался вид на долину внизу.
- Я устала, - сказала она.
- Заметно. И как в таком состоянии ты хотела реализовать контракт? Возможно, тебе нужна помощь. Возможно, если я заполучу «Эмбиент», это только пойдет тебе на пользу.
- Почему-то я так не думаю. Позиционировать поглощение компании как услугу я считаю неискренним поступком.
- Хорошо. Хочешь честности? Я считаю, что ты недостойна сохранения права собственности на компанию после того трюка, который исполнила.
- Гуннар считает меня недостойной. Что мне делать?
- Начинай извиняться, Олив.
- К черту! - Она посмотрела на него сверху вниз, ее карие глаза блестели. - Скажи мне, Гуннар, ты бы привез меня сюда, если бы я не была беременна?
Он покачал головой:
- Нет. Я бы подал на тебя в суд, а с мелкими деталями разобрался позже. Возглавив твою компанию.
- Почему Джейсон рассказал тебе, что я сделала?
- Я думаю, он надеялся, что получит повышение по службе за его запоздалую откровенность. Он решил манипулировать тобой, а не мной. Хотя все закончилось не так, как он планировал.
- Ты не вознаградил его за преданность?
- Это не преданность, а двуличность, в отношении нас обоих. По крайней мере, у тебя есть преданность собственному делу, Олив. Твой моральный компас сбит, но ты предана своей компании в том смысле, как это понимал твой отец. Ты действуешь по понятным схемам. Мечущийся предатель не заслужил доверия. Но ты признаешь, что была не права?
- Почему для тебя так важно, чтобы я это признала? Я не уверена, что это неправильно, если в вашей системе есть слабые места. Опять же, у нас разные цели. Моя цель - получить контракт. Ваша задача - заниматься собственной безопасностью. У тебя есть своя компания. А я… я всего лишь дурочка, которая хотела реализовать свою мечту.
Гуннар посмотрел на ее грустное лицо. Олив сейчас казалась ему мечущейся и неприкаянной. Но да. Он действительно поверил ей. Ему было трудно осознать, что она девственница, потому что была красивой женщиной, уверенной в себе и решительной. Но были некоторые моменты, по которым вполне логично догадаться о ее невинности… Казалось, она не заботилась о своей внешности, хотя он был уверен, что она сможет заполучить любого мужчину, которого пожелает. Однако Олив явно так не думала. Она уходила в работу с головой и предпочитала действовать в одиночку. Не из-за этого ли ее точка зрения стала такой извращенной?
Жизнь Гуннара тоже не была наполнена яркими эмоциями, но все же он имел понятие о чести и достоинстве. Гуннар мог не верить в такие вещи, как любовь, и у него самого могло не быть друзей, но он жил по определенному моральному кодексу. Вот почему ему было так противно думать о сексе, когда он смотрел на нее. Не сейчас, после всего того, что случилось. И все же он не мог с собой совладать - чувства к этой женщине отрицать невозможно.
Гуннар подошел к холодильнику и достал большой поднос с мясом и сыром. Олив посмотрела на него со скептицизмом.
- Почему ты так добр ко мне? - с недоверием спросила Олив.
- Тебе это приятно?
Олив моргнула и наклонила голову, став похожей на взъерошенного воробья.
- Не знаю. Может быть, и приятно. Я нечасто общаюсь с людьми. У меня есть сотрудники. И у меня есть… - Она начала смеяться: - У меня есть ты, мы противоборствуем, и ты иногда приносишь мне кексы. Я думаю, тебе нравится кормить меня.
- Это всегда была игра, - сказал Гуннар.
- Ну, ты единственный человек, с которым я вот так вот «играю». Я думаю, что ты неправильно толковал, кем мы были друг для друга: ты прежде всего мой соперник. Но иногда мне казалось, что ты мой единственный друг.
- У меня нет друзей, - признался он.
Олив медленно кивнула, отчаяние в ее глазах тронуло Гуннара. Она махнула рукой:
- Я знаю. Мы наблюдали, как друг с другом становимся теми, кто мы есть на самом деле. Я всегда думала, что ты принес мне кекс потому, что сам хотел съесть его у меня в мой день рождения.
- Я не знал, что у тебя день рождения. Но ты достаточно часто упоминала о своей любви к сладкому.
- Ну, а потом ты начал приносить кексы мне. Так что твой план сработал. Ты научил мое тело реагировать на тебя совершенно особенным образом. При твоем появлении меня всегда бросало в дрожь.
Внезапно, как будто Олив услышала слова после того, как они сорвались с ее губ, и она резко вдохнула, ее глаза округлились.
- Надеюсь, доктор скоро позвонит. И мы разберемся с твоими остальными угрозами.
Резкая смена интонации удивила Гуннара. Только что перед ним сидела маленькая, беззащитная девочка, а теперь вдруг он увидел бизнес-леди. В ее глазах читался расчет. Потому что она
