Пообещай мне счастье - Милли Адамс

обнаружила, что ненавидит саму себя, что заслужила его презрение. Что она воспользовалась его доверием. Почему? Почему она испытывала к нему такие противоречивые чувства?

Гуннар ничего не сказал. Его, казалось, не тронуло то, как она только что полностью обнажила перед ним душу, и это заставило ее напрячься.

- Тебе нужно забрать у меня все, Гуннар, так?

Олив всегда знала, что Гуннар обладает стальным характером, но он часто приносил ей кексы, и иногда ей казалось, что он был ее другом в такой же степени, как и врагом. Других близких людей у нее не было. Но он совсем не такой, каким она его себе представляла. Она думала, что твердость и неуживчивость натуры уступит место чему-то другому, потому что чувствовала своего рода связь с ним. Но было ясно, и теперь он дал понять, что испытывал к ней совершенно другие чувства. Может быть, ему тоже хотелось секса с ней, но на серьезные отношения он явно не способен.

Олив предположила, что в этом и была проблема. Если фантазируешь о сильных, доминирующих мужчинах, которые заставляют тебя чувствовать себя маленькой и беззащитной, придется принять их такими, какие они есть на самом деле. Оказалось, что Гуннар просто мстительный подонок. Только… Он не просто мстил. Все происходило спокойно и размеренно. Как будто она была ребенком, и он ее наказывал. Заставил ее почувствовать стыд и растерянность.

- Гуннар, я…

- Ты… что? Ты сильно недооценила меня. Ты думала, что, поскольку выиграла несколько контрактов, когда мы встречались лицом к лицу, знаешь меня. Но это не так, Олив. Ты меня не знаешь. Ты не представляешь, что я думал о тебе раньше и как все изменилось сейчас. И теперь ты должна столкнуться с последствиями своих собственных действий.

- Ты ведешь себя так, как будто работа не была частью всей моей жизни. Ты думаешь, мой отец был снисходителен ко мне?

Олив любила своего отца. Она чувствовала себя очень глупо, словно полностью все испортила. Она привыкла считать, что все хорошо организовано, каждый риск просчитан. И Олив была настолько убеждена в собственной непогрешимости, что решилась на корпоративный шпионаж. Решилась переспать с Гуннаром, дабы избавиться от наваждения. Возможно, худшее, чему научил ее отец, - доверять собственному разуму.

- Мой папа ожидал, что к двадцати двум годам я стану генеральным директором, он всегда ориентировался на свои достижения. У него было больше времени, чтобы стать профессионалом в том, что делал, но он хотел, чтобы я пришла в эту компанию, которую он создал, и вникла в суть. У меня никогда не было другого пути и другого выбора. Я любила его, он любил меня по-своему, я знаю, что любил. И все, что у меня осталось, - «Эмбиент». Я должна управлять, только так я смогу доказать преданность отцу.

- Ну да, а у меня была масса жизненных вариантов, - произнес Гуннар сухо, хотя его лицо выражало заботу и участливость.

- Я не говорю, что ты жил по-другому. Ты, пожалуй, единственный человек во всем мире, который точно понимает, каково это - жить только работой, собственным бизнесом. Для моего отца работа всегда была в приоритете.

- Я не думаю, что наши отцы очень похожи.

- А я думаю, что похожи. По сути. Конечно, они делали все по-своему, по крайней мере, в бизнесе у каждого была своя стратегия. Но… Ты так не думаешь? Я просто объясняю. Просто доверься мне и попытайся понять.

- Я не собираюсь тебя понимать.

- Ты разделял мои чувства, когда умер мой отец.

Гуннар, сложив ладони, явно нервничал, и эта его отстраненная поза напомнила ей о том, как он стоял в пентхаусе той ночью. Рассматривая ее, пока она снимала с себя одежду. Сейчас, когда он так зол и холоден, ее не влекло к нему. Но тогда желание было сумасшедшим. Ее влечение к нему всегда бросало вызов логике. Тот факт, что он был ее самым давним наваждением, сложно отрицать…

Олив не полюбила бы звезду бой-бэнда. Она не заинтересовалась бы спокойным и уравновешенным мужчиной. Ее учили быть напористой, безжалостной и целеустремленной, и более мягкий партнер просто никогда не привлек бы ее внимания.

И Олив была беременна от этого человека. Мир изменился. У нее действительно не было пока времени обдумать все это. Она на самом деле не представляла, что это значит - иметь ребенка. Неужели она действительно собиралась оставлять малыша в офисе, в то время как сама бы присутствовала на важных переговорах? Она знала, как быть генеральным директором. По крайней мере, к этой роли ее готовили всю жизнь. Она хотела хоть на мгновение познать, каково это - быть любовницей. Потому что это интриговало. Но Олив так и не удалось принять свою женственность.

Теперь Олив предстоит воспитывать малыша, а у нее даже не было матери, она понятия не имела, как ею быть. О себе Олив знала только то, что хороша в работе. Что она будет делать с маленьким ребенком?!

Как она могла так нелепо забеременеть, ведь она никогда не думала о материнстве? Главное, теперь у нее не было права дать малышу такую же жизнь, какая была у нее. От некоторых воспоминаний про это одинокое и в какой-то степени суровое детство у Олив до сих пор перехватывало горло. Она знала свой офис. Угловой офис с потрясающим видом, и у нее, безусловно, имелось достаточно денег и активов, чтобы позаботиться о своих основных потребностях. Но у нее не было друзей, она официально не встречалась ни с одним мужчиной…

И при этом Гуннар хотел жениться на ней.

- С тобой все в порядке?

Олив бросила на Гуннара свой самый убийственный взгляд. Отрепетированный взгляд генерального директора.

- Нет. Мне нехорошо. Я беременна. Какие у тебя планы относительно ребенка?

Он внимательно посмотрел на нее:

- Малыш станет моим наследником. Твоя рабочая нагрузка будет резко сокращена в качестве действующего номинального руководителя компании, за которую я теперь буду отвечать.

- Как ты можешь… Как ты смеешь. Это не твоя компания. Ты не строил ее, не знал так хорошо, как я! Ты все время стремился лишь к вечеринкам и сексу.

- Ты мне завидуешь?

- Ты мужчина, и люди не против, если ты спишь с кем попало, но скажи мне, с кем должна спать я? Возможно, тебе удобнее провести ночь с пустоголовой моделью, но я не могу уважать мужчину, который не так умен, как я.