Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том 2 - Борис Яковлевич Алексин

них были свободные места. Нина стала посещать ясли, Эла уже давно ходила в детсад. К этому времени Катя поступила работать машинисткой в Госбанк. До этого работая в спецчасти АКО и Дальснабсбыте, все необходимые материалы ей приходилось печатать самой. Используя небольшие знания, которые ей удалось получить во время занятий на курсах, она старалась печатать по десятипальцевой системе слепым методом. Надо сказать, что к концу своей работы в этих организациях она овладела техникой машинописи достаточно хорошо. Когда Катя поступала в Госбанк, ей предложили работать помощником счетовода: никакой другой работы найти не удавалось, и она согласилась. Зарплата её была 60 рублей. В самом начале работы на новом месте, в том отделении Госбанка потребовалось срочно напечатать какую-то большую ведомость. Единственная машинистка банка была загружена и печатать эту ведомость отказалась. Бухгалтер, заведующий этим отделением, был в отчаянии, и Катя предложила свои услуги. Лишняя машинка в банке нашлась, её принесли, поставили на Катин стол, и она взялась за работу. Не прошло и получаса, как ведомость была готова. Бухгалтер удивился, а проверив работу и не найдя ни одной ошибки, обрадовался. С тех пор почти ежедневно Кате приходилось выполнять роль машинистки для своего отделения. Работы было немного, и она с ней справлялась шутя. Отделение, в котором работала Катя, обслуживало высшие учебные заведения и научно-исследовательские институты.

Однажды посетитель Госбанка, работник НИИ масличных культур «Круглик», увидев Катино печатанье на машинке, воскликнул:

— Вот бы нам такую «пулемётчицу»!

Катя услыхала этот возглас, улыбнулась, встала со своего места и подошла к окошечку, где стоял этот уже немолодой человек.

— Ну и зачем вам такая «пулемётчица»? Всё равно те же 60–65 рублей в месяц настреляет.

— Что вы, что вы! У нас в институте машинистки на сдельной работе. Так, как вы стучите, если к тому же ещё и достаточно грамотно, вы и все двести настукаете.

Катю это сразу заинтересовало. О грамотности она не волновалась — у неё имелось среднее образование, а в то время большинство машинисток не могло похвастаться и семилетним. Материальное положение семьи оставляло желать лучшего, и зарабатывать больше было необходимо, поэтому она продолжала разговор:

— Наверно, вы преувеличиваете! У вас есть вакантное место машинистки? А где этот институт? Поди, у чёрта на куличках?

— Вакантная должность есть, и не одна. А вот институт наш действительно за городом находится, а вы где живёте?

— На Базовской.

— На Базовской? Ну, так это от вашей квартиры не так уж далеко. Приходите к нам на днях, а я со старшей машинисткой поговорю.

На этом и порешили.

Через несколько дней Катя направилась в «Круглик». Ясли, куда она носила Ниночку, оказались примерно на полпути по дороге в этот институт. Весь путь от дома до работы занимал не более 35–40 минут, при этом до банка ей на дорогу приходилось тратить примерно столько же. Да и находиться там в положении неизвестно кого — не то счетовода, не то машинистки, и получать при этом мизерную зарплату её не устраивало. Она подала заявление об уходе. Отработав в банке положенные две недели, Катя поступила на работу в Институт масличных культур.

Первый же месяц работы показал, что заработок машинистки в «Круглике» может быть довольно большим. Катя работала даже не с полной нагрузкой, многие научные термины ей были незнакомы, почерк у некоторых сотрудников был ужасным и тем не менее она заработала почти 150 рублей. «Да-а! — подумала она, — тут и больше 200 можно заработать. Надо будет Борису сказать». Она уже давно заметила, что он своей работой не удовлетворён; заметила и то, что он понемногу начал собирать учебники. Ей была понятна причина нерешительности мужа в разговоре на эту тему, и она не начинала разговор сама, только опасаясь трудностей материального положения семьи. С поступлением в «Круглик» Катерина увидела, что сможет прокормить семью и сама, так пусть хоть Борис учится.

Однажды вечером в постели она спросила:

— Борька, а ты зачем это всяких учебников накупил?

Борис в ответ что-то неопределённо пробормотал.

— Учиться хочешь? Это хорошо, только чего же ты молчишь? Почему мне ничего не скажешь?

И когда Борис вновь не нашёлся, что ответить, она обняла его, прижалась к его щеке своей и сказала:

— Учись, Борька, учись… Я теперь убедилась, что смогу содержать семью сама, а ты давай учись, нужно это.

— Ну, если я поступлю учиться, я всё равно работу не брошу. Ты не думай, что уж совсем на твою шею сяду. Вот только дома буду меньше делать.

— Для помощи по дому мы найдём кого-нибудь. Если оба работать будем, то сумеем это оплатить. А учиться надо, надо иметь за плечами специальность. Начнём с тебя, а потом, может быть, когда-нибудь и мне удастся поучиться. Ты куда же поступать-то думаешь? В строительный, ведь здесь лесного нет?

— Да нет, Катя, я думаю в медицинский поступать.

— В медицинский? — протянула Катя. — Так ты врачом хочешь стать?

— Да, — и Борис перечислил все свои доводы.

Помолчав немного, Катя сказала:

— Ну что же, врачом — так врачом, только обязательно хорошим. Таким, как Ашурков, спасший нашу Нинку. Ну ладно, давай спать.

Со следующего дня Борис приступил к подготовке. Он решил заниматься сам. Раздобыв в мединституте программу экзаменов и узнав, что математику там сдавать не нужно, а только русский (письменный и устный), физику и химию, он ещё больше воспрянул духом. Борис понимал, что подготовиться самостоятельно по математике, которая на тот момент в средних школах преподавалась значительно глубже, чем в то время, когда учился он, у него бы не получилось. Нанять преподавателя, конечно, было не на что. Он надеялся, что по тем предметам, которые предстояло сдавать при поступлении, сумеет подготовиться достаточно хорошо и сам. С этого времени ежедневно часов с четырёх дня и до глубокой ночи в большой комнате горел свет от старой настольной лампы, которую вместе с таким же стареньким письменным столом Алёшкины купили на Сенном рынке, — это, обложившись учебниками и тетрадями, сидел Борис и тщательно штудировал программу средней школы по химии, физике и русскому языку.

В конце июля Алёшкин отправился в мединститут и, обратившись к секретарю приёмной комиссии, студенту пятого курса Антипову, выяснил, что на первых трёх курсах института имеются два потока: дневной и вечерний. Поступив на вечерний, днём можно где-нибудь постоянно работать. Мужчин в институт поступает очень мало, и если Борис сумеет сдать экзамены хотя бы на тройки, он всё равно поступит. Алёшкин тут же написал заявление на вечерний поток, заполнил анкету абитуриента и,