Фельдмаршал Манштейн. Военные кампании и суд над ним. 1939—1945 - Реджинальд Пэйджет

Манштейн всегда считал хорошее обращение с местным населением лучшим способом борьбы с партизанами. Он не верил в эффективность террора по той простой причине, что люди, прожившие двадцать лет под большевиками, стали невосприимчивы к террору. Ничем не испугать тех, кого пугали годами. Манштейн делал все возможное, но было непросто создать для жителей Крыма сносные условия жизни зимой 1941/42 г. Их запасы уничтожили, а транспорта для подвоза новых запасов попросту не существовало. Фон Манштейн издал приказы, предписывающие войскам вести себя достойно, и эти приказы в целом оказались достаточно эффективны, вопреки пропаганде совершенно противоположного эффекта, доходившего до армии с верхов. Он предписывал уважать любые религиозные конфессии, особенно татар-мусульман. Согласно его приказу, ни при каких обстоятельствах нельзя было реквизировать последнюю корову, последний початок кукурузы. В целом такая политика имела успех, и к лету стало возможным вооружить местных жителей и позволить им создавать собственные отряды для защиты от партизан.

Армейские рационы пришлось урезать, но тем не менее из всех тех, кого требовалось обеспечить достаточным питанием, – войск, местных жителей и военнопленных – последним пришлось хуже всех. На долю многих из них выпали трудные времена, и я не могу отделаться от мысли, что удивительно низкий уровень смертности среди захваченных Манштейном в Крыму военнопленных – менее 2 % – является свидетельством невероятной способности русских солдат выживать в самых суровых условиях. Тогда как уровень смертности среди взятых русскими в плен немцев приблизился к 70 %.[31]

Осаду Севастополя не удалось начать раньше 17 декабря. Шесть из семи находящихся в Крыму немецких дивизий были сосредоточены перед крепостью. Седьмая находилась на Керченском полуострове, как наиболее вероятном месте для десанта русских. Остальную территорию должны были охранять румыны.[32] Продолжавшиеся до Рождества атаки принесли очень незначительный результат.

Тем временем Сталин приказал вернуть Крым любой ценой, как жизненно важный для русского контроля над Черным морем и для нападения на румынские нефтяные промыслы. 26 декабря русские высадили десант сразу в трех местах Керченского полуострова. 46-я пехотная немецкая дивизия контратаковала их и взяла ситуацию под свой контроль. 29-го русские высадились под Феодосией, на полпути между Севастополем и Керчью, их прикрывал Черноморский флот. Здесь было совершено одно из худших зверств этой ужасной войны. В Феодосии находился главный немецкий госпиталь. Пациентов вытаскивали из постелей и бросали на морском берегу, где соленая вода пропитывала их повязки, и оставляли там замерзать.[33] Защищавшие город румыны разбежались, то же самое сделала и шедшая им на помощь румынская дивизия. Прибывший из штаба Манштейна офицер обнаружил, что два румынских командира дивизий рыдают в объятиях друг друга. Генерал, командовавший 46-й дивизией, распорядился эвакуировать полуостров, в процессе чего потерял всю артиллерию и вывел свою дивизию едва пригодной для сражения.

5 января русские высадили десант на западном берегу, в Евпатории. Десант был скоординирован с восстанием партизан, просочившихся в город.

11-й армии пришлось, в преимущественно ветреную погоду, совершить 14-дневный марш от Севастополя. Если бы русские поспешили выдвинуться вдоль железной дороги Феодосия – Джанкой (а тут некому было их остановить), они могли бы перерезать единственный железнодорожный путь снабжения 11-й армии; или если бы они высадились у Геническа, то отрезали бы доставку боеприпасов, которые быстро закончились бы при штурме Севастополя. Но они замешкались, и Манштейн выиграл время.

Штурм Севастополя был сорван. Оставив 4 немецкие и румынские дивизии блокировать крепость, из которой русские намеревались совершить прорыв, к 15 января Манштейн сосредоточил силы для контрудара по Феодосии, где русские совершили грубый стратегический просчет, оставшись на месте. 3 немецкие дивизии и 1 румынская противостояли здесь 8 русским.[34] После пяти дней боев Феодосия была возвращена (18 января). Русские потеряли 6700 человек убитыми и 10 тысяч пленными. Тем временем полковник Вальтер Мюллер (1914–2003, командир егерского соединения) снова захватил Евпаторию. У Манштейна не хватало сил для атаки на Керченский полуостров, но ему удалось блокировать его в самом узком месте – Парпачском (Ак-Монайском) перешейке. После захвата Феодосии он распорядился провести расследование, касающееся убийства немецких раненых. Следствие установило, что добивали раненых солдаты Красной армии под руководством своих комиссаров. Фон Манштейн не стал наказывать местных жителей за их нелояльное поведение во время присутствия русских войск – как и военнопленных солдат Красной армии. Благодаря его мягкосердечию немцы больше не испытывали неприятностей в Феодосии.[35]

Русские не оставляли надежд вернуть Крым, поскольку, даже после поражения у Феодосии, у них сохранилось преимущество как в людях, так и в ресурсах. На Керченском полуострове у них вскоре было 14 дивизий, 4 отдельные бригады и 5 танковых батальонов. В Севастополе – приблизительно 10 дивизий. У немцев было в общей сложности 10 дивизий и ни одной танковой. 27 февраля русские предприняли широкомасштабную атаку с Керченского полуострова на Парпачском перешейке. Для этого они задействовали 7 дивизий, столько же оставив в резерве. Атаку скоординировали с атакой на немецкие позиции из Севастополя. И если под Севастополем немецкие линии устояли, то на Парпачском перешейке 18-я румынская пехотная дивизия на северном фланге была опрокинута, и Манштейну пришлось задействовать свой последний резерв с целью заткнуть образовавшуюся брешь. Тяжелые бои на обоих фронтах продолжались с 27 февраля до 3 марта, когда наступило временное затишье, вызванное тем, что обе стороны выдохлись. 1 марта русские, при поддержке двух танковых дивизий, снова атаковали Парпачский перешеек. Битва была ужасной. Некоторым немецким полкам приходилось отражать до 20 атак в день. К 18 марта немецкие войска оказались на грани разгрома. Из 42-го армейского корпуса на северном фланге доложили, что не в состоянии отразить следующую атаку. Фон Манштейн немедленно перенес свой штаб на позиции, удерживаемые этим корпусом, и своим присутствием вселил отвагу в сердца солдат. Отступление для них было невозможно. Если бы они побежали, превосходящие русские силы взяли бы их в окружение на узком перешейке. Фон Манштейн часто говорил мне, что это сражение в Крыму заставило его, как командира, испытывать самое сильное напряжение, какое он когда-либо испытывал в жизни. Все его коммуникации оказались незащищенными. Зима стояла суровая. Любые передвижения давались с трудом. Любая брешь в позициях могла быть использована противником для уничтожения всей армии.