Дневник мотоциклиста: Заметки о путешествии по Латинской Америке - Гевара Че

Таков сжато и ненаучно описанный производственный процесс, позволяющий существовать в Чукикамате населению в 3 000 человек, подверженному сильной текучке; но таким образом минерал добывается только в состоянии окиси. Чилийская горнодобывающая компания пристроила еще один цех, чтобы использовать минерал в форме сернистых соединений. Этот цех или, скорее сказать, завод, самый большой в мире в своем роде, оборудован двумя дымовыми трубами высотой 96 метров каждая и утилизирует почти всю продукцию за ближайшие годы, в то время как старый работает в замедленном режиме, поскольку слой минерала в состоянии окиси истощается. Чтобы покрыть необходимость литейного процесса, уже накоплен огромный запас материала-сырца, который начнут обрабатывать, начиная с 1954 года, когда заработает завод.

Чили производит 20 % от общего количества меди в мире, и в момент предвоенной неопределенности, когда этот металл приобрел жизненную важность, будучи незаменим при изготовлении некоторых типов орудия массового уничтожения, в стране развернулась настоящая битва между сторонниками национализации рудников, сплотившими левые группировки и националистов, и теми, кто, основываясь на идеале свободного предпринимательства, считал, что предпочтительнее иметь хорошо управляемый рудник (пусть даже это управление осуществляется руками иностранцев), чем допустить сомнительное управление со стороны правительства. Действительно, Конгресс выступил с несколькими суровыми обвинениями в адрес компаний, имеющих свои концессии на территории Чили, — обвинениями, вскрывающими националистические притязания на собственную продукцию.

Каков бы ни был исход сражения, было бы неплохо, если бы люди не забывали урок, о котором свидетельствуют расположенные при рудниках кладбища, пусть даже там покоится лишь малая часть огромного количества людей, погубленных обвалами, кремнеземом и адским климатом гор.

Засушливые километры

Двигаться пешком по лежащей перед нами пустыне без фляжки воды само по себе было серьезной проблемой, однако мы беспечно углубились в эту пустынную местность, оставив позади шлагбаум, отмечавший границу города Чукикамата. Наш шаг был пружинистым и размашистым, пока мы находились в пределах видимости обитателей городка, но затем безлюдье голых Анд, немилосердно палившее наши головы солнце, плохо распределенный и еще хуже закрепленный груз вещевых мешков вернули нас к действительности. До какой степени было героическим наше положение, как определил его один из карабинеров, мы не понимали, но мало-помалу начинали подозревать, и, думается, не без осознания того, что окончательное суждение должно было сопровождаться прилагательным «глупый».

Через два часа, пройдя самое большее десять километров, мы выбросили белый флаг и устроили привал в тени придорожного знака, указывавшего бог весть куда, это было единственное, что хоть как-то могло укрыть нас от лучей солнца. Там мы и провели весь день, пристыженные тем, что укрываемся на клочке тени от солнечного удара.

Литр воды, который мы прихватили с собой, быстро закончился, и к вечеру, с пересохшими глотками, полностью сломленные, мы направились к будке сторожа.

В ней мы и провели ночь, укрывшись в глубине лачуги, где довольно сильный огонь поддерживал сносную температуру, несмотря на холод снаружи. Сторож с подлинно чилийской любезностью, уснащаемой бесконечными присказками, поделился с нами своим ужином — скудным после длившегося весь день поста, но все же это было лучше чем ничего.

Рано утром следующего дня мимо проехал грузовичок табачной компании, который подвез нас поближе к пункту нашего назначения, но тогда как дальше они собирались ехать прямо до порта Токопилья, мы предполагали свернуть на север, чтобы попробовать добраться до Илаве, поэтому нас оставили на перекрестке. Мы бодро зашагали, чтобы дойти до дома, который, как нам было известно, расположен в восьми километрах, но посередине пути почувствовали, что устали, и решили остановиться на сиесту. Натянув одеяло между телеграфным столбом и камнем на обочине, мы легли, наполовину оказавшись в турецкой бане, в то время как ноги припекало солнце.

Через два-три часа сиесты, когда каждый из нас потерял литра по три воды, по дороге проехал маленький «форд», в котором сидели развалясь трое благородных горожан, пьяных в стельку и горланивших народные песни. Это были забастовщики с шахты Магдалена, заранее праздновавшие триумф народного дела. Перепившиеся шахтеры ехали до ближайшей станции, где нас и высадили. 1 км мы увидели разношерстную команду, гонявшую футбольный мяч, так как скоро им предстояла встреча с серьезным соперником. Альберто вытащил из мешка пару тапочек и начал усиленно проводить тренерскую работу. Результат оказался впечатляющим: нас записали в команду на встречу, которая должна была состояться в ближайшее воскресенье; плюс кое-какие деньги, дом, еда и транспорт до Икике.

Через два дня настало воскресенье, ознаменованное блистательной победой команды, в которой мы играли оба, и жареной козлятиной, которую Альберто приготовил так, чтобы поразить присутствующих чудесами аргентинского кулинарного искусства. Оставшиеся два дня мы посвятили посещению очистительных нитратных установок, которых в этой части Чили огромное количество.

На самом деле добывать полезные ископаемые в этой части света не стоит большого труда. Надо лишь снять верхний слой земли, который и содержит минералы, и загрузить его в большие чаны, где он подвергается не очень сложному процессу сепарации, в результате чего извлекают нитраты, нитриты и йод, содержащиеся в смеси. Кажется, первыми разработчиками месторождения были немцы, но затем фабрики у них отняли, и сейчас владельцами являются по большей части англичане. Две самые большие установки по выработке и числу занятых рабочих в данный момент бастовали и располагались к югу от нашего маршрута, поэтому мы решили не посещать их. Вместо этого мы посетили довольно большое заведение, «Ла Виктория», перед входом в которое лежит глыба, указывающая место, где погиб знаменитый уругвайский гонщик Эктор Супиччи Седее, сбитый другим гонщиком в момент, когда он пополнял свои запасы.

Пересаживаясь из грузовика в грузовик, мы приехали наконец в Икике, укрытые нежным покрывалом из люцерны, которую вез грузовик, подбросивший нас сюда. Когда мы приехали, солнце светило нам в спину, отражаясь в море чистейшей синевы, каким оно бывает только в это время дня: все вместе напоминало картинку из «Тысячи и одной ночи». Подобно волшебному ковру-самолету, грузовик стал спускаться в окружающие порт карьеры, и город надвинулся на нас, открывшись весь как на ладони.