Эйсид Хаус - Ирвин Уэлш

Она была жестокой стервой; а он эгоистичным ублюдком. Они буквально врезались друг в друга однажды вечером в пабе Грассмаркет. Они смутно припомнили, что их кто-то когда-то знакомил, но не могли вспомнить никаких подробностей. По крайней мере, именно это они сказали самим себе и друг другу.

Она за словом в карман не лезла и вела себя крайне оскорбительно, но он не обращал на это внимания, так как был безразличен ко всему, за исключением восьмидесяти шиллингов (восемьдесят шиллингов — так в Шотландии называют крепкое темное пиво — прим.перев.), которое опрокидывал пинту за пинтой. Они решили пойти в ее квартиру перепихнуться. У него своей квартиры не было; сидя на полном обеспечении у родителей, он считал бессмысленным обзаводиться ею.

Сидя на кровати, она наблюдала, как он раздевается. Ее лицо помрачнело, когда он снял с себя свои пурпурные боксерские трусы.

— Кого ты рассчитываешь удовлетворить этим? — сердито спросила она, бросив на него презрительный взгляд.

— Себя, — ответил он, ложась на кровать рядом с ней.

После самого процесса, она злобно поносила его выступление с таким ядовитым сарказмом, которое разорвало бы хрупкое сексуальное эго большинства мужчин в клочки. Он едва ли слышал хотя бы слово из тех, что она сказала. Его последние мысли, когда он проваливался в пьяный сон, были связаны с завтраком. Он надеялся, что у нее довольно много съестного и она приготовит утром хорошее жарево.

Спустя несколько недель они уже жили вместе. Люди говорили, что они прекрасно ладят друг с другом.

МНОГО СМЕХА И СЕКСА

Когда мы пустились в это великое приключение, ты сказала, что много смеха просто необходимо в наших отношениях.

Я согласился.

Ты также заметила, что много секса столь же значимо в отношениях, как и смех.

И снова я согласился. От всего сердца.

На самом деле я точно помню твои слова: смех и секс — барометры отношений. Вот такое заявление ты сделала, если мне не изменяет память.

Не пойми меня неправильно. Я не могу больше соглашаться. Нельзя же одновременно трахаться и смеяться, ебаная ты корова.

РОБЕРТ К. ЛЭЙД: СЕКСУАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

Рэб ни разу в своей жизни не ебался; бедный маленький мудак. Кажется, его это и не слишком-то беспокоило, имейте в виду.

ВИДЕО-СМЕРТЬ

Телевизионный экран ярко мерцал в темноте, когда в конце фильма пошли титры. «Не так много осталось», — отметил про себя Иэн Смит, потянувшись к своему экземпляру «Кино Путеводителя Холливела» с загнутыми уголками страниц. Желтой флюоресцентной ручкой он поставил галочку в напечатанной жирным шрифтом графе: Хорошие Парни. Маленькими прописными буквами он написал на полях:

8. БЛЕСТЯЩЕ, ОЧЕРЕДНОЕ ОЧАРОВЫВАЮЩЕЕ ИСПОЛНЕНИЕ ДЕ НИРО. СКОРЦЕЗЕ БЕССПОРНЫЙ МАСТЕР СВОЕГО ЖАНРА.

Затем он вытащил видео-кассету и вставил в магнитофон другую, Безумный Макс под Куполом Грома. Мотая на ускоренной анонсы кинокартин, он критически изучал серьезное лицо диск-жокея Радио Один, излагавшего краткое содержание фильма. Найдя соответствующую графу в этом самом свежем, но уже сильно потрепанном экземпляре Холливела, Смит вознамерился выделить ее уже сейчас, даже не смотря фильм. Он сопротивлялся этому импульсу, понимая, что на самом деле сначала надо его посмотреть. Но ведь тебя могло оторвать от просмотра так много вещей. Отвлечь телефон или стук в дверь. Видео могло забарахлить и зажевать пленку. У тебя мог случиться инфаркт. Такие случайности, как он считал, ему совершенно не грозят, и все же оставался суеверен.

В офисе, где он работал, его прозвали Видео Малышом, но называли так только за его спиной. Настоящих друзей у него не было, и он представлял собой тот тип личности, которому не свойственна фамильярность. И дело совсем не в том, что он был неприятный или агрессивный. Иэн Смит, Видео Малыш, был совершенно необщителен. Хотя он проработал в Муниципальном Департаменте Планирования четыре года, большинство его коллег знало о нем немногое. Он не общался с ними, и уровень его самораскрытия был крайне ограничен. И так как Смит не проявлял интереса к своим сослуживцам, они отвечали ему взаимностью, не обращая особого внимания на эту скромную персону, и не усматривая никакого намека на загадку в его молчании.

Каждый вечер Смит брал на прокат от двух до четырех видеокассет в магазине, мимо которого он проходил на пути домой с работы. Реальное число взятого на прокат зависело от того, что шло по телевизору, поскольку у него было много выбора из-за подписки на спутник. Вдобавок, он пользовался своим членством в нескольких специальных видео-клубах, поставлявших ему старые, редкие, иностранные, артхаус и порнографические фильмы, недоступные в магазинах, но перечисленные в Холливеле. Свой обеденный перерыв он обычно проводил в составлении расписания предстоящих просмотров, и раз составив такое расписание, никогда от него не отходил.

И еще Иэн Смит время от времени смотрел мыльные оперы и немного футбола по Скай Спорт, но это было просто, чтобы убить время, если не удавалось найти ничего стоящего по Скай Муви Чэннел, в видео-магазине, или среди пришедшего по почте. Он всегда держал при себе самый последний «Кино Путеводитель Холливела», религиозно подчеркивая ярко желтой ручкой каждый просмотренный фильм, а также давая им свой собственный рейтинг по продвинутой шкале от 0 до 10. Кроме того, он завел записную книжку, чтобы записывать самые новые поступления, еще не обретшие своего места в его «библии». Каждый раз, как выходило новое издание Холливела, Смит переносил свои проставленные яркие галочки на новый текст, и выбрасывал старое прочь. Он часто чувствовал себя вынужденным заниматься за ланчем этим светским мероприятием. Теперь уже очень немногие фильмы оставались невыделенными.

Время, как расширенное понятие, за пределами ежедневной рабочей рутины, просмотра фильмов и сна, стало несущественным для Смита. Стремительно летевшие недели и месяцы не могли быть отмечены изменениями или событиями в его жизни. Он обладал почти полным контролем над узким процессом, навязанным им своему существованию.

Иногда, все же, Смит в кои-то веки отвлекался от фильмов, и был вынужден размышлять о своей жизни. Подобное случилось во время просмотра «Безумного Макса под Куполом Грома». Этот фильм стал разочарованием. Первые две постановки Макса были низко-бюджетной культовой классикой. Сиквел же являлся попыткой прописать Максу Голливудское лечение. Он с трудом привлекал внимание Смита, которое всегда ослабляло, когда наступал вечер. Но этот фильм должен быть просмотрен; это еще одна вычеркнутая отметка в его книге, и там не так уж много осталось. Сегодня вечером он устал. Когда Смит уставал, его вид можно было назвать каким угодно, кроме как задумчивым, но именно в этот момент мысли, которые он обычно подавлял, могли просочиться в область сознательной активности головного мозга.

Его жена бросила его почти год назад. Смит сидел в кресле, пытаясь позволить себе ощутить утрату, боль, хоть что-то, что ему никогда не удавалось. Он ничего не мог чувствовать, кроме смутной неловкости и вины, что не испытывал никаких чувств. Он думал о ее лице, о сексе с ней, пытался возбудить себя и заняться минимальным онанизмом, но все было тщетно, кроме соответствующего уменьшения физического напряжения. Его жена, казалось, не существовала за мимолетным образом в его сознании, неотличимым от тех, которые он высвобождал в себе в большинстве взятых на прокат порнографических фильмах. Он никогда так просто не достигал оргазма, когда действительно был с ней.

Иэн Смит заставил снова переключить свое внимание на фильм. Что-то в его сознании словно обрывало цепь размышлений прямо перед тем, как они могли причинить ему дискомфорт; форма психической особенности самоконтроля.

Смит не любил говорить о своем хобби на работе и, кроме того, он вообще не любил говорить. Но как-то раз в офисе, тем не менее, Майки Флинн застал его судорожно подчеркивающим свой Холливел, и сделал замечание, которое Смит не уловил в полной мере, но зато услышал иронический смех своих коллег. Взволнованный, он, к своему удивлению, начал лепетать о своей страсти и ее размахе что-то совсем для него нехарактерное и почти неконтролируемое.

— Ты, должно быть, без ума от видео, — сказала Ивонна Ламсден, вопросительно поднимая свои брови.

— Всегда любил кино, — кивнул Смит.

— Скажи мне, Иэн, — спросил его Майки, — что ты будешь делать, когда просмотришь все перечисленные фильмы? Что будет после того, как ты подчеркнешь абсолютно все?

Эти слова тяжело ударили Смита прямо в грудь. Он не мог спокойно думать. Его сердце заколотилось.