Тушью по акварели (СИ) - Лайт Татьяна

А я все больше переживал из-за понимания, что не беременность это. Что-что, а не верить в этом вопросе Ярославе у меня не было поводов. И тогда рождался тревожащий, изматывающий душу вопрос: «Что это? ». И главное, прояснить может только сама девушка, которая, скорее всего в силу этого самого никого к себе не подпускает, и образовывался замкнутый круг.

Сколько я так простоял не знаю. Но нервы была настолько взвинчены, сердце измотано, что уже себя стало жалко.

- Хватит. Ты не мальчик. Да и тебя она своим мужчиной не видит. Переболей и забудь, — в очередной раз уговаривал себя все это завершить и жить дальше каждый своей жизнью.

Вышел в общую комнату, чтобы хлебнуть прохладной воды для успокоения, а может и чего покрепче. И услышал тонкий стон. Он был настолько тихим, что поначалу я подумал, что мне это все послышалось. Но когда я достал запотевшую бутылку воды из холодильника, звук усилился. Прислушался. Звуки исходили из комнаты Ярославы. Сердце перевернулось. Все разговоры с самим собой вылетели из головы и утратили силу.

- Ясь, — стою как дурак под дверью, не решаясь ее открыть.

Но на мой зов никто не отозвался. Только звуки усилились. И добавились вошканья.

- Ясь, позволь мне войти, — проговорил тихо и максимально вкрадчиво.

Но мне никто не отвечал. Не в силах больше ждать, вошел в комнату. На кровати металась спящая девушка. Одеяло упало. Лицо было мокрым от слез и искажено гримасой страха и боли. Она то скрючивалась в позу эмбриона, то раскидывалась на кровати в позе звезды. Тонкое, почти прозрачное тельце было таким беззащитным, таким болезненно изнеможённым.

- Яся, милая моя, это только сон, — постарался с порога голосом успокоить девушку.

Но у меня не получалось. Всхлипы после этих слов стали громче, и она беспокойнее.

- Милая моя, что ж с тобой происходит? – подошел уже к кровати и попытался погладить, успокаивая ее.

Но успокоения не наступало, а наоборот истерика нахлынула с новой силой, девушка заметалась по постели. А потом опять завернулась в позу младенца в утробе матери и зарыдала.

Прилег рядом с ней, притянул к себе. Не составляло никакого труда поднять ее. Положил на себя и стал гладить спину.

- Тише, моя сладкая, все хорошо, я с тобой, солнышко моё, - приговаривал в макушку девушки.

Она плакала как маленький ребенок, так же искренне, болезненно и безутешно. Меня изнутри разрывала ее боль. Но, как и днем, так и этой ночью я ничего не мог сделать. Никак облегчить. Просто лежал, и гладил. Внутри все жгло, но на пепелище рождалось что-то новое, что-то светлое, что-то сильное. Я ощущал такую силу, такое могущество, такую необъяснимую тягу укрыть ее от всех бед. Мне казалось, что если бы было возможно, то вжал бы ее в себя, и стал бы одним целым, разделяя ее боль на двоих, а между тем становясь чем-то целым, общим.

Постепенно Ярослава стала затихать. Слезы закончились. Метания прекратились. Девичье дыхание стало ровнее. Тело расслабленное. Моё сердце тоже стало биться спокойнее. Но тут девушка пошевелилась, видимо, поудобнее укладываясь, и тут же обняла меня за шею, прижимаясь так доверчиво, так нежно во сне. Что моё замученное этой командировкой сердце опять встрепенулось и заколотилось в груди.

Ушел я с первыми лучами солнца, чтобы не смущать Ярославу, хотя хотелось до одури проснуться с ней утром, зацеловать, прижать сильнее, сказать, что все будет хорошо. И полежать вот так, приходя в себя после тяжелой ночи.

- Все это будет, но не сейчас, — шепнул себе, когда закрывал дверь в комнату Ярославы.

Глава 11

Ярослава

Утро было спокойным, несмотря на то, что ночь была ужасной. Я точно знала, что снилось мне, хотя сам сон не могла вспомнить. Этот ад, который я пережила лишь потому, что была еще маленькой и до конца не понимала всей глубины трагедии, я могла пересказать и без сна. И всё-таки, именно это утро отличалось тем, что наступило не с первыми лучами солнца, и я была не заплаканная. И даже голос от стонов и криков не осип.

- Странно, — оглядела себя в зеркало в ванной, — будто и не снился этот сон.

В теле даже усталости не было. Сердце билось ровно. Глаза смыкались и размыкались, а не были опухшими щёлочками от ночных слез.

- Может мне приснилось то, что приснился сон? – сама себя спросила, и сама же ответила, — Бред.

Времени на долгие сборы не было. Все-таки командировка, а не отпуск. Но вместе с этой мыслью пришло понимание, что, несмотря на то, что работаю здесь, и возродившиеся сны и воспоминания опять стали терзать, что-то внутри отпускается, или шевелится, зарождается. В общем, что-то происходит такое, что немного меня расслабляет, и командировка не ощущается как что-то напрягающее, наоборот.

- Ясь, — тихий мужской голос начальника за дверью не напрягал, а наоборот вызвал приятное ощущение в грудной клетке, — нам надо на объект. Завтра отдохнешь. Выходные будут.

- Сейчас, Ярослав Иннокентьевич, я уже почти одета, — крикнула в ответ и поторопилась, чтобы слова были правдой.

Выбежала в общую комнату, где уже, как всегда, при параде стоял начальник, глядя в сторону балконной двери.

- Я готова! – окликнула его.

Босс медленно повернулся в мою сторону, поправил пиджак, оттянув его за полы, и осмотрел моё тело таким взглядом, что кожа вспыхнула огнем, к горлу подошел ком паники, руки стали трястись в мелкой дрожи.

- Я такой страшный, Ясь, — устало с болью, отозвался шеф.

Помотала головой, склоняя ее к груди.

- Не в вас дело, Ярослав Иннокентьевич, это просто так совпали обстоятельства, — постаралась объяснить то, что было страшно даже вспоминать, а уж говорить об этом и подавно не хотелось.

- И что мне делать с ними? – все с той же болью и тоской продолжал разговор мужчина.

- Найти хорошую женщину, — вскинула голову, чтобы заглянуть в глаза мужчине и потерялась, потому, что столько эмоций накатило.

- А ты нехорошая? Ясь? – мужчина протер руками лицо, и закинул голову вверх.

- Нет, — еле слышно, почти хриплым шепотом произнесла я, утопая в воспоминаниях и непонятных новых ощущениях.

Захотелось спрятаться, сбежать. Как это было не один раз. И даже доводы разума, что это не поможет, не спасет, не были весомы.

- Поехали, быстрее все сделаем, быстрее для нас наступят выходные, — указал рукой на выход шеф.

Последовала в указанном направлении. Всю дорогу в такси была гнетущая тишина. Даже меня она напрягала и рвала на части душу. Работа была завершена достаточно быстро. Заказчика сегодня не было. Как и его секретаря. И уже вечером мы прогуливались пешком по городу, чтобы немного развеяться после трудового дня.

- Ясь, я не враг тебе, — тихо начал разговор начальник, — Не знаю, правда, не знаю, как к тебе подступиться.

- Ярослав Иннокентьевич, — обратилась к мужчине, но не рискнула повернуться к нему и посмотреть в глаза. Странный трепет не давал дышать ровно, — Я не просто плохая или хорошая, — продолжила тихо я, и мужчина слушал, не перебивал, — я сложная, очень сложная. А еще, поймите, просто поймите, что ваш возраст…- сама же споткнулась в своих рассуждениях.

Как сказать человеку, который ничего плохого тебе не сделал, никак не обидел, что он скоро умрет, просто потому, что сильно старше. А я больше не хочу оставаться одна.

- Ясь, совсем противно? – хрипя произнес он, видимо что-то для себя не так подумав.

- Нет, — тут же повернулась к нему, и зачем-то, чисто инстинктивно, положила руки на его грудь. В его глазах застыла боль. И почему-то она была для меня нестерпимой, — вы невероятный мужчина, — произнесла шепотом, глядя в его глаза, — красивый, мужественный. Но…

- Но…? - как эхо отозвался он, — Ты хочешь молодое подтянутое тело в кровати?

- Что? – удивилась его словам и, за одно, своей реакции, что меня штормит и возмущает не сам факт постели, а именно его слова о гипотетическом молодом жеребце, — Причем тут это? Вы не понимаете! Не вы, — отпрянула от него, он хотел удержать в том же положении наши тела, но не успел, — а я! – стукнула себя в грудь. – Я нехорошая, я не подхожу! Это во мне дело!