Теплый пепел надежд - Ксения Васильева

Однако все было не так. Соня была лишь предлогом. Из-за Тамары. Но этого Макс, естественно, не сказал.

Валерка, уставший и прямо-таки окосевший от дел и забот, впал в прострацию… Да что же это! Жили они не тужили, ну иногда Тамарка взбрыкивала, что он мало уделяет ей внимания, но все это проходило… И все равно не может он сейчас ничего советовать, что-то доказывать. Не может!

— Ты погоди, не пори горячку, — осадил он юношу. — Сейчас я тебе ничего не скажу. Мне надо все обмозговать. Основное мне ясно, а пока давай-ка пойдем до дому, я, брат, есть хочу и спать.

Макс поплелся за ним — дядьку он уважал, но чувствовал, что тот ситуацию не понял. Ладно. Пусть потом не обижается, если однажды не увидит их у себя дома…

«Не надо нам было уезжать», — подумал юноша и вдруг дико затосковал по родителям. Все у них было… Была жизнь, а теперь — существование.

Тамара встретила их спокойно. Подала на стол жаркое, салат, закуски, выпить. Идеальная жена, которая ждет мужа в любой час ночи, и все у нее наготове.

Валерке было не по себе оттого, что он не услышал, как он забросил жену, что она ему не кухарка, что лучше ему нанять себе домработницу, заодно и спать с ней… Не привык он к такой тишине и ресторанному обслуживанию, за которое хоть деньги плати — так все чинно и официально.

Даже Макс присмирел и послушно поел, да и голодный был.

Тамара удалилась, они смели все, что было на столе. Валерка извиняющимся тоном предложил поспать, завтра рано вставать. А поговорить — время найдется.

В спальню Валерка вошел с единственной мечтой: добраться до постели и рухнуть, не забыв погладить Тамарку.

Но на этот раз такое не прошло.

Сквозь сон он услышал разъяренный, но тихий голос жены:

— Ты свинья! Я с тобой развожусь! Но это потом. А пока очнись и выпей вот это…

С трудом разлепив глаза, Валерка увидел перед собой большую чашку кофе.

— Иначе, — пояснила она, — ты опять заснешь и никакого разговора с тобой не получится. Мне это надоело.

«…Ну когда же они кончат меня мучить, — с тоской подумал Валерка. — Почему они не могут решить проблемы без меня?.. Если бы они только знали, сколько у меня всего в голове… Пожалели бы…»

Покорно выдув кофе, он почувствовал бодрость и готов был выслушать Тамарины претензии.

Она немного успокоилась, видя его осмысленный взгляд.

— У меня проблема с детьми. — Она стала называть племяшей детьми, и это очень грело Валерку. — Сегодня Макс до того дошел, что залепил пощечину Гуле.

Валерка вскинулся, сон окончательно пропал, но Тамара закрыла ему рот рукой.

— Молчи. Это вроде бы из-за нашей соседки, Сони, я ее позвала, чтобы они познакомились и хоть с кем-то начали общаться. Макс повел себя настолько невежливо, что Соня была вынуждена уйти, а Гуле он запретил с этой уродкой — так он сказал — общаться. Девочке же Соня понравилась, не знаю уж, правда это или желание задеть брата… И тут он влепил ей пощечину. Меня парень ни во что не ставит, я ему чужая и никогда своей не стану. Он и Гулю подговаривает не есть мою стряпню…

Валерка был ошарашен. Такой у них с Максом был доверительный разговор, а оказалось, Макс утаил главное — мордобитие… И кого бил? Родную сестренку, близняшку, сироту, как и он!

— А что делать-то? — с каким-то испугом спросил он жену.

— Делать? — переспросила Тамара. — Я тоже не знаю. Понимаешь, парень хочет от нас съехать, он тебе еще скажет. Очень я ему не нравлюсь, почему, не знаю. Мне на это было бы наплевать, но он твой любимый племянник… — Тамара усмехнулась. — Если честно, он мне все меньше и меньше нравится… Ладно бы, он ушел от нас, но ведь он и девочку за собой потащит. А она цыпленок, мне ее безумно жалко.

— У нас общежитие есть! Гостиничного типа! — вдруг вспомнил Валерка. — Давай-ка я его туда запихну! А? Пока, мол. А Гуля тут поживет. Пусть он к нам в гости приходит. Ну как? — с надеждой посмотрел он на Тамару.

Та размышляла. Что ж, вариант, но согласится ли этот поганец на него? А хотя куда ему деваться? Он же не желает жить здесь. Пусть дает сестре на пропитание, если он такой гордый.

Тамара чмокнула мужа в щеку: «Умник ты мой, отныне кофе — наш заглавный ужин!»

Тут Валерка почувствовал острое влечение к жене, какого не испытывал уже недели две, а то и больше. Он так обрадовался!..

И она. Все у них получилось отменно, с ощущением чего-то нового или давно забытого…

В школу можно было ходить по договору с преподавателями, поэтому Сонечка решила это заведение больше не посещать — ей там ничего не нужно было: ни знаний, ни учителей с учениками.

Днем она пошла на Дон, купалась, загорала, прикрыв лицо платочком — загар к ней приставал пятнами (еще одна беда, но мелкая).

К ней привязались парни, но она скинула с лица платок, и они, присвистнув, убрались. Она горько и зло усмехнулась. Ей сразу расхотелось здесь находиться.

Она бесцельно побродила по городу, раздумывая над тем, что же она одна будет делать все длинное, светлое лето? Разве только Гуля? Она миленькая и, кажется, не злая, но глупенькая…

А брат оказался таким отвратительным вблизи, даже со своей красивой рожей!

Около ее квартиры с унылым видом названивала Гуля. Увидев соседку, она обрадовалась («Неужели ей приятно смотреть на меня?» — удивилась Сонечка) и закричала:

— А я звоню, звоню! Никого! Где ты была?

— На Дону, купалась, загорала… — улыбнулась Сонечка.

— А меня почему не позвала? Я сижу, как дура, дома, тетя Тамара ушла на базар, Макс на работе. А я одна. — На светлые Гулины глаза навернулись слезы.

Сонечка вдруг почувствовала себя много старше этой девочки, которая была почти ее ровесницей. Гуля хоть и пережила трагедию, но ни мудрости, ни взрослости у нее не прибавилось. Хорошо, что она добрая, может быть, это самое главное, подумала Сонечка. И зазвала Гулю к себе в гости.

Они как-то сразу разболтались, Сонечка не ощущала с ней скованности, не помнила ежеминутно, что собеседнику противно на нее смотреть.

У Гули все время светились ясные глазки, она радостно хохотала над немудреными Сонечкиными шуточкамн и вообще смотрела ей в рот, а один раз даже восхитилась: «Какая ты умная, Соня!»

Они поговорили о маскараде. Гуля под строжайшим секретом выболтала тайну: Макс влюбился в Зеленую Весну, он сам Гуле признался (конечно, он не признавался ни в чем, она сама поняла это).

У Сонечки дрогнуло сердце, но она тут же осадила себя: все это глупости, ему понравилась не она, а та, которую она изображала… И хватит об этом.

Но все же спросила: «А в Грозном у него была девочка?»