Великий перелом - Гарри Тeртлдав

— Думаю, мы сможем организовать это, — ответил Брокдорф-Алефельдт. — Если это — единственное, что препятствует вам в выполнении задания, я уверен, что мы решим этот вопрос.

Людмила задумалась.

— Вам придется дать мне бензин для полета туда, — наконец проговорила она, — и, конечно, партизаны должны будут достать бензин для возвращения. У них он есть?

— Они должны были раздобыть некоторое количество бензина, — ответил немецкий генерал. — Кроме того, после прихода ящеров в Польше его почти не расходуют. И конечно, после вашего возвращения мы снабдим вас топливом до

Пскова.

Об этом она еще не успела спросить. Несмотря на устрашающую фамилию и громкие титулы, генерал-лейтенант граф Вальтер фон Брокдорф-Алефельдт был все же джентльменом старой школы. Это помогло Людмиле совладать с собой и кивнуть в знак согласия. В дальнейшем у нее еще будет возможность подумать, было ли это достаточно веской причиной.

Ричард Петерсон был неплохим специалистом, но, насколько было известно бригадному генералу Лесли Гровсу, безнадежным тупицей. Он сидел на жестком стуле в кабинете Гровса в Научном центре Денверского университета и объяснял:

— Методики хранения, о которой вы говорите, сэр, трудно придерживаться, если одновременно произойдет увеличение производства плутония.

Гровс ударил громадным кулаком по столу. Это был крупный коренастый человек с коротко подстриженными рыжеватыми волосами, тонкими усиками и грубыми чертами лица, напоминавшего морду мастиффа. От мастиффа, похоже, он взял и неумолимую агрессивность.

— Что вы говорите, Петерсон? — угрожающе прорычал он. — Вы хотите сказать, что мы должны выливать радиоактивные отходы в реку, чтобы ящеры могли узнать, откуда они взялись? Лучше вам не продолжать эту фразу, потому что вы знаете, что будет потом.

— Конечно, знаю! — Голос Петерсона прозвучал пронзительно и резко. — Ящеры нас немедленно взорвут, и мы перейдем в мир иной.

— Совершенно верно, — сказал Гровс. — Мне чертовски повезло, что я не был в Вашингтоне, когда они сбросили там свои бомбы. — Он фыркнул — Они успешно избавились в Вашингтоне от нескольких политиканов — странно, но, выходит, они даже помогли нашим военным. Но если они сбросят бомбу на Денвер, то мы не сможем сделать больше ни одной ядерной бомбы. А в таком случае мы проиграем войну.

— Я это тоже знаю, — ответил Петерсон. — Но перерабатывающий завод может делать ровно столько, сколько может. Если выжимать больше плутония, увеличится нагрузка на фильтры — а если отходы проникнут сквозь фильтры, то попадут в Южный Платт.

— Нам нужно получить больше плутония, — резко сказал Гровс. — Если для этого надо включить дополнительные фильтры или чистить те, которые у нас есть, озаботьтесь. Для этого вы тут и находитесь. Если вы скажете, что не можете справиться, я найду того, кто сможет, обещаю вам. У вас есть преимущество в получении материалов не только из Денвера, но и со всей страны. Используйте это или найдите другую работу.

В своих роговых очках Петерсон выглядел как щенок, которого ни за что пнули под ребра.

— Дело не в материалах, генерал. Мы отчаянно нуждаемся в подготовленных людях. Мы…

Гровс смотрел сердито.

— Я вам сказал, мне не нужны извинения. Мне нужны результаты. Если у вас недостаточно подготовленных людей, подготовьте еще. Или же используйте неподготовленных, но разбейте все ваши процедуры на детские шажки, которые сможет понять любой идиот. Освоил первый шажок — переходит к следующему. Вышло не так — повторил процедуру снова. Получилось вот такое или такое — зовет руководителя, который быстро разберется, что происходит. На такое обучение уйдет много времени, но вы быстрее добьетесь результатов.

— Но… — начал было Петерсон.

Гровс игнорировал его — демонстративно взял бумагу, самую верхнюю, из переполненной корзины входящих. Техник рассерженно вскочил на ноги и выбежал из кабинета. Гровс едва удержался от смеха. Ему приходилось наблюдать и более яростную реакцию. Он мысленно сделал пометку: повнимательнее наблюдать за заводом по обработке плутония в течение нескольких следующих недель. Или Петерсон увеличит продукцию без выпуска радиоактивных отходов в реку, или этим займется кто-нибудь другой.

Бумага, которую взял Гровс, была особенно важной, даже по сравнению с остальными важными бумагами, которые — как и все, так или иначе связанное с атомным оружием, — имели высший приоритет. Он потер подбородок. Такое не каждый день попадалось ему на глаза.

— Значит, это проклятые русские хотят нашей помощи, так? — проговорил он.

Он не особенно задумывался о русских — ни об их политике, ни об их инженерных способностях. Правда, они сделали первую атомную бомбу человеческими руками, хотя и использовали расщепляющиеся материалы, украденные у ящеров. Значит, они заслуживают большего уважения, чем всегда казалось.

Правда, теперь они переживают трудности в производстве собственных радиоактивных веществ и хотят, чтобы кто-то прибыл к ним и помог. Если бы не ящеры, Гровс реагировал бы как человек, обнаруживший в своем белье гремучую змею. Но когда на сцене появляются ящеры, то беспокойство в первую очередь вызывают они и только потом — надежды дядюшки Джо обзавестись атомной бомбой или, скорее, целой кучей бомб.

Гровс откинулся в своем вращающемся кресле. Оно скрипнуло. Ему захотелось закурить. С тем же успехом он мог пожелать достать луну с неба. Он невольно произнес вслух:

— Как бы я хотел, чтобы с нами был Ларссен. Он прекрасно бы подошел для поездки в Москву.

Ларссен, увы, был мертв. Впрочем, он уже никогда не стал бы прежним после того, как его жена ушла к этому парню из армии — к Игеру, так его звали. Когда возникла перспектива переезда Металлургической лаборатории в Хан-форд, штат Вашингтон, никто не захотел прерывать работу для инспекционной поездки. А Ларссен проявил себя тогда наилучшим образом.

Но со своими внутренними демонами справиться не смог. В конце концов они взяли верх, и он застрелил двух людей и бежал на юг, в сторону территории, захваченной ящерами. Если бы он «запел» — а Гровс был уверен, что для этого он и сбежал, — то над Денвером расцвел бы цветок ядерного пламени. Но кавалеристы успели перехватить его прежде, чем он смог добраться до врага.

— Так кого же все-таки послать? — обратился Гровс к стенам кабинета.

Проблема состояла в том, что записка, которую он получил, мало что говорила ему. Он не знал, какого рода неприятности у красных. Есть ли у них вообще действующий реактор? Или они пытаются разделить уран-235 и уран-238? В записке ничего об этом не говорилось. Разбираться, что им требуется, было не легче, чем собрать картинку-головоломку из маленьких кусочков, когда некоторых фрагментов нет, причем неизвестно, каких именно.

Поскольку это были русские, следовало исходить из того, что у них какие-то проблемы элементарного порядка. У него тоже есть такая проблема: посылать ли кого-то через полмира в разгар войны без гарантии, что он прибудет на место целым? И если послать, то кого он не любит настолько, чтобы именно его отправить в Москву или где там русские работают над своей программой?

Он вздохнул.

— Да, Ларссен очень подошел бы, — сказал он.

Увы, с этим он ничего сделать не мог. И никто другой, до самого Страшного Суда, тоже. Гровсу было не свойственно напрасно тратить время — в частности, на размышления о чем-то таком, чего он заведомо не мог сделать. Он понял, что самому ему решить этот вопрос не по силам и что надо поговорить с учеными.

Гровс снова посмотрел на письмо. В обмен на помощь США могли бы получить какие-нибудь устройства с базы ящеров, которая взбунтовалась и сдалась советской армии.

— Надо убедиться, что русские не сжульничают и не расплатятся барахлом, которое не действует или у нас уже есть, — сказал он стенам.

Единственно, в чем можно быть уверенным, имея дело с русскими, так это в том, что верить им нельзя.

Он снова перечитал письмо. Кажется, он кое-что пропустил…

— Взбунтовалась база ящеров? — проговорил он.

Такого еще не было. Ящеры просто рождены, чтобы служить в армии, они исполнительны и дисциплинированны, пусть даже выглядят как хамелеоны, больные манией величия. Он задумался: что же довело их до такой крайности, что они выступили против собственных офицеров?

— Проклятье! Если бы Игер и пленные ящеры были здесь, — проговорил он, — уж я бы выкачал их до дна.

Подстрекательство ящеров к мятежу вовсе не входило в его нынешние обязанности, но его разбирало любопытство.

С другой стороны, хорошо, что Игера здесь не было, когда Йене Ларссен вернулся из Ханфорда. Ларссен, вероятно, прикончил бы его и Барбару из винтовки, которую ему выдали для поездки. Все это недоразумение с его женой не было следствием чьей-то вины, но Ларссен не мог справиться с ситуацией. Так или иначе, Гровс был уверен, что именно это переполнило чашу его терпения.