Неизбежное зло - Абир Мукерджи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он недоуменно уставился на меня.
– Я все еще не понимаю, почему комиссар выбрал меня. – Лицо сержанта выражало смятение и испуг. – Вы же не против, правда, сэр?
– Разумеется, нет, – успокоил я.
Таггерту придется докладывать вице-королю, а после неприятного осадка от дела Сена[34] следует честно признаться: этот человек не был уверен, что я готов всем сердцем выступать на его стороне. Любое упоминание о моей поездке в Самбалпур прозвучало бы для него сигналом тревоги. Таким образом, Таггерт мог совершенно искренне сообщить, что эмиссаром полиции туда отправлен Несокрушим, ловко избежав любого упоминания моего имени.
– Ты это заслужил, – подтвердил я.
– Ладно, – сказал он. – Полагаю, мне следует связаться с адъютантом ювраджа и выяснить, каковы планы репатриации тела принца.
– И поскорее, – добавил я. – У меня создалось впечатление, что диван не расположен терять время.
– Думаю, вы намерены продолжить расследование по прибытии, несмотря на то, что сказал комиссар?
– Я слышал лишь, что он приказал тебе не затевать расследования. А про меня он ни слова не говорил. Кроме того, надо же мне чем-то занять себя, пока ты будешь проводить время с махараджей.
– Вы могли бы пригласить с собой в поездку мисс Грант, – предложил Несокрушим.
– Едва ли это уместно, сержант, – ответил я. – Приглашать незамужнюю даму провести со мной отпуск…
Его уши очаровательно заалели.
– Я не имел в виду… Я хотел сказать, что… Вы ведь говорили, что она была знакома с семьей и хотела бы выразить уважение, сэр.
Впрочем, поразмыслив, я решил, что это не такая уж плохая идея. И хотя бы на несколько дней Энни окажется вне навязчивого внимания Чарли Пила, о чем, однако, Несокрушиму знать вовсе необязательно.
– Полагаю, у вас и так достаточно забот, помимо мисс Грант и ее социальных обязательств, – констатировал я. – Приступайте к работе, сержант.
– Есть, сэр. Простите, сэр. – И, щелкнув каблуками, он повернулся кругом.
– Да, Несокрушим, – окликнул я, – не забудь проследить за баллистической экспертизой и выясни, от какой из двух газет был оторван тот клочок бумаги. Ты, может, и официальный представитель полиции при дворе Самбалпура, но от основной работы тебя никто не освобождал.
– Да, сэр, – улыбнулся он.
* * *
Я подождал, пока Несокрушим скроется за дверью, снял телефонную трубку и набрал номер Энни. После необычайно долгой паузы ответил слуга и сообщил, что мемсахиб нет дома.
– Передайте ей, что звонил капитан Уиндем и просил перезвонить ему до шести вечера. – Оставив свой номер, я повесил трубку.
Вскоре в дверном проеме появилась голова Несокрушима.
– Выяснилось, что тело ювраджа отправляют на родину сегодня вечером десятичасовым поездом, – доложил он и тут же скрылся.
И, словно прознав об этом, Энни перезвонила через час.
– Чем могу быть полезна, Сэм? – осведомилась она.
Тянуть смысла не было.
– Я звонил, чтобы позвать тебя на несколько дней в Самбалпур. Ты говорила, что хотела бы выразить соболезнования семье принца, а Несокрушим как раз отправляется на похороны в качестве официального представителя полиции.
– А ты?
– А я еду частным порядком. Просто подумал, что неплохо бы отдохнуть от Калькутты. Никогда в жизни не видел дворца махараджи. Говорят, некоторые из них довольно изысканны.
– И твоя поездка не имеет никакого отношения к расследованию убийства Адира, верно?
– У меня нет полномочий в данном княжестве.
– Это не ответ, Сэм.
– Именно ответ.
Последовало долгое молчание, нарушаемое лишь потрескиванием на телефонной линии и звуками улицы, доносящимися из моего окна. Я вдруг весь взмок, и вовсе не от жары.
– Значит, ты хочешь, чтобы я составила тебе компанию в поездке в Самбалпур? – наконец произнесла она. – А ты не слишком торопишься?
– Ты вовсе не составляешь компанию мне, – возразил я. – Ты друг семьи и едешь туда по личным причинам. Мы просто попутчики. Что скажешь?
– Когда ты уезжаешь?
– Тело принца отправляют на родину сегодня вечером. Поезд отходит от вокзала Ховрах в десять.
– А заранее предупредить девушку ты не пожелал, Сэм?
– Подумал, что после времени, проведенного в обществе такого типа, как Чарли Пил, ты оценишь элемент неожиданности, – пошутил я. – Он наверняка прислал бы уведомление за две недели и потребовал письменного ответа в трех экземплярах.
– Очень смешно.
– Так ты поедешь?
Вновь воцарилось молчание, я слышал, как сердце бухает у меня в груди.
– Теперь вам просто нужно подождать и посмотреть, что будет, да, капитан Уиндем? Но мой вам совет…
– Да?
– Не обольщайтесь.
Девять
В тот вечер первые обильные капли упали из низко летящих туч. Вспышки молний процарапали небо.
Муссоны – это не просто ветра, приносящие дожди. Они поддерживают жизнь, сулят новое рождение, дарят победу над зноем и засухой. Спасители страны, истинные боги Индии.
Ливень уже вызревал, приближался исподволь. Короткие стаккато дождей, которые всегда предшествуют ему, уже стучали временами, а барометр, термометр и анемометр дружно указывали, что вот-вот – и он станет реальностью. По крайней мере, у местных не было никаких сомнений. Они выбежали на улицу и запрокинули головы к небу.
Дождь пошел сильнее; когда поднялся ветер, раскачивающий деревья и несущий запах бархатцев, раздался грохочущий удар по крышам.
Как рассказать, что такое муссон, человеку, никогда не переживавшему его? Когда выходишь из-под крыши и дождь падает стеной – сплошная пелена воды, которая обрушивается внезапно и висит часами. За несколько секунд тебя хоть выжимай.
Несокрушим казался необычайно воодушевленным.
– Начинать путешествие в дождь – хорошая примета, – объявил он. – Во всяком случае, мой отец так думает. Он говорит, так боги улыбаются нам.
– Уверен, что не смеются над нами? – уточнил я. – Ты же вроде говорил, что отец не слишком религиозен?
– Он – нет, – загадочно ответил Несокрушим.
Короткой перебежки от террасы к дожидавшемуся такси оказалось достаточно, чтобы мы промокли насквозь.
– Вокзал Ховрах, – сказал я.
– Ха, сахиб, – кивнул шофер. Мотор заурчал, и мы ринулись сквозь бурю в сторону реки.
* * *
Перебраться через Ховрах-бридж и в лучшие времена было нелегко. Сегодня же вечером картина напоминала иллюстрацию отступления Наполеона из Москвы. Люди, животные и разномастные транспортные средства заполонили узкий проход. Здесь теснились запряженные волами телеги, повозки, груженные тяжелым от сырости товаром, вымокшие до нитки крестьяне в лунги[35], с небрежно покачивающимися
