Вся проза в одном томе - Юрий Кудряшов

Девушка тяжело вздохнула. Только теперь она осознала, что весь этот кошмар – не в телевизоре, а здесь и сейчас. Только теперь поняла, что всё это касается лично её.

– Во сколько мне это обойдётся? – спросила она с дрожью в голосе.

– Во сколько Вы оцениваете свою жизнь? Какой частью себя готовы пожертвовать ради сохранения целого?

И она села в его машину. Не взяла с собой ничего, кроме самой себя. Да и саму себя, казалось, оставила дома. Она ещё не до конца понимала, до какой степени разорвала все связи с внешним миром в тот самый момент, когда села в машину этого загадочного незнакомца.

Куда он повёз её? Это знал только он сам. И Господь Бог, если Он есть. Они ехали больше часа. Дороги в кой-то веке были свободны – все нормальные люди уже позаботились о том, чтобы поскорее сбежать с тонущего корабля, пока тот не утянул их за собой в бездну.

Всю дорогу они не произнесли ни слова. Всё было ясно. Всё уже было сказано. И хотя сказано было всего несколько слов – в них заключался смысл всей её дальнейшей жизни. Она приучала себя молчать и думать. Старалась привыкнуть к одиночеству.

Уже темнело, когда он привёз её на самую скучную улицу, которую ей когда-либо приходилось видеть. Дома на ней были до того одинаковы, что казалось, даже местные жители могут различать их только по номерным указателям. Бесконечным лучом устремлялась вперёд идеальная прямая, усеянная с обеих сторон большими серыми коробками с квадратными окошками.

Неизвестный господин завёл свою новую клиентку в одну из этих безликих коробок и поднялся с ней лифтом на пятый этаж, где она увидела четыре одинаковых двери. Открыв дверь под номером 20, он пригласил её зайти внутрь.

– Здесь Вы в полной безопасности, – сказал он. – Никому никогда не придёт в голову искать Вас здесь.

Девушка зашла в квартиру. Там была всего одна комната, хотя и довольно просторная. Двуспальная кровать. Тумбочка с телевизором. Шкаф для одежды. Стол с музыкальным центром. Подвесная полка с книгами. Два стула и небольшой диванчик. Тесная кухня и совмещённый санузел. Голый паркет на полу. Безвкусные обои на стенах. Старая люстра на потолке. Два окна за закрытыми шторами.

Она оглядела это скромное жилище в убогих серо-коричневых тонах, в ужасе понимая, что неизвестно сколько будет заперта здесь безо всякого контакта с реальностью. Он подошёл к ней сзади почти вплотную и зашептал в самое ухо:

– Помните: Вас здесь нет. Никто не должен видеть и слышать Вас. Вы не должны включать свет и открывать шторы. Вам нельзя шуметь. Вы не можете смотреть телевизор. Музыку слушайте только в наушниках. Наконец, Вам запрещено выходить отсюда. Раз в неделю, по понедельникам, я буду приходить сюда, приносить Вам еду и выносить мусор. А Вы будете давать мне списки того, что Вам необходимо купить. Вы меня хорошо поняли?

Девушка обречённо покачала головой.

– Хотите жить – будьте тише воды, ниже травы. Ни единого шороха, ни малейшего стука. Одно Ваше неловкое движение или слово, неосторожно сказанное своему отражению в зеркале, может погубить не только Вас и меня, но и всех моих клиентов.

– Я не имею привычки говорить сама с собой.

– Это потому что Вам всегда было с кем поговорить.

***

ИЗ ДНЕВНИКОВ ЗАКЛЮЧЁННОЙ №12656544

Я изначально приучила себя к мысли, что первый день будет самым тяжёлым, а потом я привыкну. Но уже сейчас я сомневаюсь, что хуже – смерть или заточение в этой комнате.

Я нашла в ящике стола рулетку и измерила площадь комнаты. Четыре метра в длину, пять в ширину. Весь мир для меня сузился до двадцати квадратных метров.

Обычно я неуклюжа, всё из рук падает. Пыталась приготовить себе еду. Руки трясутся. Уроню хоть что-нибудь – смерть. Я беру обычную стеклянную посуду, словно фарфоровую. Я так аккуратно передвигаю предметы, как будто ворую их из-под носа спящего хозяина. Бог весть каких усилий мне стоит каждый раз не сорваться и не кинуть тарелкой со всей дури о стену.

Хотела помыться. Но ведь вода шумит. Не может быть… Как же тогда мыться? Нельзя жить без воды! Как-то же его клиенты выходят из этой ситуации? Ждать его целую неделю, чтобы спросить? Эти мысли повергли меня в ступор. Я не знала, что делать. Не могла принять решение.

Потом вдруг подумала: а ведь я здесь уже несколько дней, но ни разу не слышала шум воды у соседей! Да и вообще не слышала ни звука за стенами. Что это значит? Либо соседей нет дома, либо стены достаточно толстые. В обоих случаях смело можно мыться.

Но вдруг я просто не заметила звуков из соседних квартир? Ведь в них нет ничего удивительного! Это единственное, что меня пугало. Я начала прислушиваться. Мне всё равно нечего было больше делать. Слушала почти сутки – ни звука. Я уже начала чувствовать исходящий от меня запах пота.

Пошла и помылась. Вроде бы всё правильно сделала. Иначе и быть не могло. Но страх так и пронзил меня насквозь мелкой дрожью. Сижу чистая и непрерывно смотрю на дверь. Мурашки по всему телу. Жду, что сюда придут убить меня.

Это невыносимо! Так бояться из-за простейших действий, которые совершаешь каждый Божий день!

***

Он пришёл в понедельник, как и обещал. Она сидела на кровати, забившись в угол, и тоскливо смотрела в пустоту. Под глазами образовались заметные круги.

– Как Вы себя чувствуете? – спросил он.

– У меня к Вам огромная просьба. Пожалуйста, подселите ко мне ещё кого-нибудь! Вам же будет проще – нужно меньше квартир. Я не могу больше одна! Хоть кого-нибудь, неважно кого! Прошу Вас!

– Меня часто об этом просят. Это обычная практика. В следующий понедельник я приведу Вам соседа.

***

ИЗ ДНЕВНИКОВ ЗАКЛЮЧЁННОЙ №12656544

Этого мужика, что привёз меня сюда, я прозвала Мусорщиком. Он мне всё больше противен. Приезжает, чтобы вынести ведро и сходить за покупками. А я должна давать ему списки. Как это противно – писать мужику на бумажке, чтобы купил мне тампоны! С какой стати этот мерзкий тип должен знать, когда у меня месячные?

Провод у наушников слишком короткий. Приходится сидеть рядом с центром, чтобы слушать музыку. На дисках всякое дерьмо. Ничего того, что мне нравится. Но без музыки я не могу. Эта гнетущая тишина давит мне на мозг. Стены будто сжимаются вокруг меня.

Книги тоже – отборный отстой! Но больше здесь делать решительно нечего, кроме как слушать паршивую музыку и читать паршивые книги.

Он был прав: я начала говорить сама с собой. Подхожу к зеркалу и часами болтаю с лучшей подругой. Никогда не отличалась особенной болтливостью, свойственной большинству женщин. Но и молчать целый день не могу. Наверное, я схожу с ума.

Скорей бы уже Мусорщик привёл мне соседа! Плевать, кто это будет – мужчина или женщина, молодой или старый, тупой или умный, красивый или уродливый – лишь бы не оставаться больше одной. Вот уж не думала, что мне когда-нибудь будет до такой степени всё равно, с кем жить! Вместе будет не так страшно – и это главное.

***

В следующий понедельник Мусорщик привёл молодого человека. Красивый парень с интересом оглядел красивую девушку. Но её пустой и холодный взгляд тут же снял похотливую улыбку с его лица. Он увидел возможность удовольствия, но ещё не осознавал, что его ждёт. Она поняла это моментально, просканировала его насквозь. Она жила здесь уже две недели, но казалось, прошло уже несколько лет. Она чувствовала себя опытной каторжанкой, которой предстояло теперь научить салагу уму-разуму.

– Ни единого шороха, ни малейшего стука, – инструктировал парня Мусорщик до боли знакомыми фразами.

– Как её зовут? – спросил новичок.

– Лучше вам не знать имён друг друга, как не знаете и моего.

– О чём же мы будем говорить? – спросила девушка.

– Берите пример с других моих клиентов, оказавшихся в аналогичной ситуации. Придумайте себе имена. Рассказывайте друг другу истории, которые никогда не происходили с вами в реальности.

– Этак недалеко до шизофрении, – подметил парень.

– Как знать, – возразил ему Мусорщик. – Быть может, это ваш единственный в жизни шанс побыть такими, какими вы всегда хотели быть, и прожить такую жизнь, какую мечтали прожить.

***

ИЗ ДНЕВНИКОВ ЗАКЛЮЧЁННОЙ №12656544

Он ещё спрашивает меня, почему я называю нас каторжанами! Ещё не понял, дурачок, что здесь за жизнь! Нет более адского труда, чем вынужденное безделье! Я бы не отказалась таскать шпалы двадцать четыре часа в сутки – лишь бы уехать отсюда!

Он назвал себя Алексом. Я представилась ему Марией. В первые дни я говорила почти без остановки. Мне было неважно, что говорить. Главное – выговориться. Мне просто нужен был собеседник, нужны были свободные уши. Я лепетала бессмысленный набор слов – и чувствовала, что страх уходит. Он это понимал и просто слушал.