Дурни Вавилонские - Далия Трускиновская

Мы слушали, затаив дыхание.

— Но как ты сам заменил осла? — спросил Тахмад.

— Я сделал это ради вас. Господин Ровоам спросил: что вы будете делать теперь, после ссоры с дерьмовозами и бегства от стражников? Я сказал: не знаем. Тогда он подозвал меня поближе и прошептал прямо в ухо: есть способ помочь вам, несчастные, и призвать милость богов, про него знают немногие, и я его кому попало не выдаю. Я спросил: что за способ? Он ответил: вращать священную крестовину бога Мардука вместо осла, и с каждым оборотом радость богов будет всё больше, и вознаграждение — всё щедрее. Я, конечно, согласился! Меня поставили к крестовине, а господин Ровоам пошел в дом. И вот я всё это время вращал священную крестовину, и боги сжалились — мы нашли друг друга, братья!

— Ешь, — сказал Тахмад, — а мы будем служить тебе. Он сел на пол, а мы стали ломать лепешки, резать сыр, подавать ему с поклонами и подносить к его губам кувшин с водой.

Таш открыла дверь и остановилась на пороге.

— Что это вы делаете? — спросила она.

— Благодарим нашего брата за то, что он вращал священную крестовину, и боги позволили нам опять найти друг друга, — ответил ей Гамид. — Оказывается, это не было злобным колдовством.

Таш выскочила, и дверь захлопнулась. Мы прислушались.

— Плачет она, что ли? — спросил Левад.

Кажется, плачет, — ответил Гамид. — Но почему?

— Может, от радости, что всё сложилось хорошо? — предположил Тахмад.

Таш вошла, утирая слезы с глаз.

— Таких как вы, я еще не встречала, — сказала она. — А теперь слушайте. Я уйду и вернусь, когда стемнеет. Весь день вы будете спать. А ночью вам предстоит работа.

— Какая работа может быть ночью? — удивились мы.

— Увидите.

Она ушла, а мы разлеглись на полу. Мы опять были все вместе, и Таш обещала отвести нас к Другой Башне, где нас ждала работа с платой по два «кувшина» в день, а потом — и по три. Наша совесть перед хозяином была чиста: мы прикинули — получалось, что двенадцать сиклей каждый из нас уже почти отработал.

Таш вернулась после заката и разбудила нас. Она принесла еще одну корзину с лепешками и сыром.

— Ешьте как следует, — велела она. — А потом собирайтесь.

Мы и поели, и собрались, но ее всё не было. Она появилась ближе к полуночи, одетая так, что стыдно смотреть, — в мужской наряд.

— И нечего таращиться на мои ноги, — сказала она. — Точно такие же, как у всех женщин. Выносите свои мешки во двор.

Потом, когда мы сложили мешки у стены, она велела идти за ней.

— Куда? — спросили мы.

— Увидите.

Она не взяла ни факела, ни даже светильника, но нас выручила луна, слава ее хозяину Сину. Мы шли недолго и оказались возле горы глины и сарая, где ночью стояли наши тачки.

— Сейчас вы откроете двери сарая и возьмете тачки, — сказала Таш. — И погоните их к дому крестовины.

— Зачем? — спросили мы.

— Увидите.

Сарай ночью никто не охранял — в самом деле, кому в такое время могут понадобиться тачки? Мы нашли свои, вытащили их и погнали к дому крестовины, а Таш шла впереди и открыла ворота, чтобы мы могли загнать их во двор.

Потом нас повели в помещение, где на полу стояли большие корзины — шесть штук.

— По одной на тачку. Несите и ставьте, только очень осторожно, — велела Таш. — Там таблички, и их нужно привезти целыми.

Эти корзины были мне по пояс, а весили столько же, сколько взрослый мужчина — не обремененный салом, но и не худой. Мы с трудом установили их на тачках, с трудом — потому что Таш вертелась возле нас, и распоряжалась, и учила нас, как правильно гонять тачки. Она учила нас! Это было невыносимо, и мы чуть не послали ее ловить ворон, но вовремя вспомнили, что без нее нас могут плохо принять в Другой Башне.

Потом мы ждали, ждали, ждали — и дождались: она вывела из дома крестовины троих, закутанных в накидки и с мешками за плечами. У них были с собой еще узлы, которые они положили на тачки поверх корзин. А мы тащили наши мешки на спинах.

— Храните нас, боги, — сказала Таш, хотя женщине вовсе не положено благословлять путь. — Если ты, Ровоам, посреди дороги сядешь на землю и начнешь проклинать камушки, попавшие в сандалии, тебя никто ждать не станет. А если ты, Амалек, попытаешься кого-либо дразнить или вышучивать, то сам погонишь тачку, это я тебе обещаю.

— Молчи, женщина, — вразнобой ответили эти двое и ответили правильно.

— Сперва я сдам вас с рук на руки Агенору, а потом и вспоминайте, кто из нас мужчина, а кто женщина, — отрубила она. — Или вы забыли, что на ночной дороге все равны?

Оставив их, она подошла к Тахмаду.

— Ты старший, ты пойдешь впереди, а я — рядом. За тобой, след в след, пойдут другие парни, а эти зубоскалы пусть замыкают шествие.

И тут мы поняли, что нора в Нашей Башне, скудно освещенная факелами, — райская местность для парней, гоняющих тачки, по сравнению с окрестностями башни и с той тропой, которую Таш отчего-то называла дорогой. По ней разве что злые духи могли уводить в плен подлых преступников вроде Халака Барея, чтобы эти мерзавцы в замогильной жизни первым делом переломали себе ноги. Мы не могли идти быстро, чтобы тачки на ухабах не накренились и корзины не полетели наземь. А Таш торопила нас, и сама поддерживала сбоку тачки, и очень суетилась. В конце концов она заставила помогать нам тех троих, что шли сзади.

И вдруг мы услышали крики за спиной.

— Проснулись, — сердито сказала Таш. — Ну, теперь начнется. Прибавим шагу!

— Прибавим шагу — опрокинем тачки, — возразил Гамид.

— Ты прав… Слушайте, парни. Сейчас вы с тачками пойдете налево. Там будут поля. Я знаю, идти через неубранное поле тяжело, но для вас главное — спрятаться, лечь рядом с тачками и ждать. Если я за вами не приду до утра, сидите там до темноты и пробирайтесь к Другой Башне сами. Спросите там, где господин Агенор Лути, требуйте, чтобы он к вам вышел. Передайте ему корзины. Он знает о вас, он вам поможет.

— А что мы будем есть? — спросил Тахмад.

— Ничего. Там, внизу, канал, в нем вода. Вы сутки проведете без еды — и считайте, что это ваша жертва всесильному Мардуку за спасение. Ступайте!

Делать нечего — мы свернули налево и скоро оказались на ячменном поле. Гнать тачки было очень трудно, а мы к тому же сильно беспокоились, не понимая, от кого скрываемся. Наш хозяин вряд ли знал, что мы выкрали тачки и идем ночью к Другой Башне, это был какой-то иной хозяин. Наконец мы решили, что с нас довольно, составили тачки вместе и уселись на своих мешках среди колких колосьев ячменя.

— Отчего всё так нелепо выходит? — спросили мы. — Отчего боги сердятся на нас? Вот ведь Абад крутил крестовину Мардука, и что же? Мы сидим на чужом поле, и нет человека, который пришел бы и сказал: парни, делайте так, или нет — парни, делайте этак! Разве мы желаем неслыханного богатства? Разве мы хотим носить, как цари, длинные туники, украшенные бахромой, и золотые ожерелья, и по два браслета на каждой руке, со львиными головками, и широкие пояса, с кистями из бус, и дорогие серьги в ушах? Разве мы хотим каждый день есть дичь? Разве мы не согласны питаться кашей, лепешками, луком, чесноком, козьим сыром? Так отчего же боги не дают нам возможности спокойно гонять наши тачки и дважды в день сытно есть? Разве это чрезмерно?

— Может быть, такие какие есть мы не нравимся богам? — предположил Гамид.

— А отчего? — спросили мы. — Разве мы недовольны своим положением? Разве мы хотим учиться грамоте и стать писцами или надсмотрщиками? Нет, мы совершенно не хотим учиться! С нас довольно наших тачек! Отчего простой человек, который хочет только честно зарабатывать свой хлеб, попадает во всякие неприятности?

— Может, сами боги хотят нас чему-то научить?

— А чему можно научиться, попав в лапы к дерьмовозам или блуждая по тайным ходам Нашей Башни?

Так мы сидели и спорили, пока чуть не поругались с Гамидом. Спать нам не хотелось, а чем еще заняться — мы не знали, нам никто ничего не приказал.

— Вагад, Гамид, — сказал наконец Тахмад. — Сходите, посмотрите, что там делается на дороге. Может быть, Таш уже ищет нас.

Это было разумно, и мы пошли.

Но нам очень скоро пришлось упасть наземь и затаиться. По дороге разъезжали стражники на ослах и с факелами. Они перекликались, и мы поняли, что попадаться им в руки нельзя — темная яма с гнилой водой покажется нам царскими хоромами по сравнению с тем, что мы получим в наказание.

— Мы должны их изловить и воротить таблички, — говорил тот, что ближе к нам, — иначе будет большая беда! Ищите, порождения крокодилов, заглядывайте под каждый куст!

— Здесь их нет! И здесь их нет! И никаких следов! — откликались прочие.

К нему подъехал другой стражник и задал вопрос, который волновал и нас:

— Неужели эта куча обожженной глины так нужна Нашей Башне? Разве там не старые долговые записи и не сводные отчеты подрядчиков, которые теперь потеряли смысл?