Острова эфирного океана - Борис Красногорский

— Не ожидал, — заметил Добровольский, — что моя заветнейшая мечта осуществится так скоро. Вы помните, с каким азартом я защищал Марс при выборе планеты на заседании клуба.

— Как же, — ответил Флигенфенгер, — когда затем мы, кандидаты в члены экспедиции, окончательно решили вопрос, я долго колебался, на чью сторону стать, и высказался за Венеру только потому, что рассчитывал там найти более богатую фауну.

— А вы, Наталия Александровна, за какую планету подали бы голос?

Молодая девушка задумалась.

— Не знаю право; за обе сразу. Мне хотелось бы облететь вселенную. Я уверена, что мы и там и там найдем массу интересного. Я никак не могу освоиться со странной и радостной мыслью, что всего через три дня мы будем в новом мире, увидим иную природу, странных животных и, может быть, даже разумные существа!

Долго еще с увлечением говорили путешественники о чудесах, которые их ожидают; воображение рисовало им разнообразные и причудливые картины. В конце концов всех охватила лихорадка нетерпения; они готовы были утроить скорость аппарата и без того несшегося с непостижимой быстротой к желанной цели.

Поздно вечером, уже лежа на походных постелях, возбужденные и радостные пассажиры "Победителя" мысленно повторяли: "Через два с половиной дня"! С этой мечтой они и заснули.

В два часа пополуночи Имеретинский проснулся от странного ощущения чего-то необычайного. В комнате было светло. Мужчины спали в верхнем этаже, предоставляя нижний Наташе, и солнечные лучи никак не могли проникнуть к ним. А между тем из верхнего окна лился яркий, слегка желтоватый свет. Крайне удивленный изобретатель первую минуту подумал, что он видит сон, но взгляд, брошенный в окно, разуверил его: — вверху и справа на небе появилась огромная планета с ясно заметным диском.

"Уже Марс"! — мелькнула у Имеретинского мысль.

Однако он сейчас же увидел, что ошибся: Марс по-прежнему сиял недалеко от нового светила. Последнее росло с ужасающей быстротой. Оно уже почти достигало размеров Луны и в это время стало заметно, что края его неровны, сильно зазубрены и угловаты.

Изобретатель понял, что аппарат несется ему наперерез. Он поспешно разбудил Добровольского и Флигенфенгера и лаконично сказал им:

— Смотрите!

Самому же Имеретинскому было не до наблюдений; если б он оставил "Победителя" лететь в прежнем направлении, столкновение было бы неизбежно; поэтому он повернул зеркало так, чтобы пройти за небесным телом. Проснись он минутой позже, было бы уже поздно. Странное светило приняло угрожающие размеры, закрыв часть неба в десять или двенадцать раз большую, чем полная луна. Вид его был похож на гору, несущуюся в небесном пространстве. Аппарат описал дугу и, как молния, промелькнул мимо него, пройдя совсем близко. Исполинская глыба моментально исчезла, повернувшись к "Победителю" неосвещенной стороной, и в вагоне опять стало темно.

— Что это такое? — спросил зоолог, пораженный неожиданным явлением.

— Я сам не понимаю, — ответил изобретатель.

Добровольский тоже не мог дать объяснения. Однако он успел сделать кое-какие интересные наблюдения и набросать их наскоро на бумажке.

В это время к мужской компании присоединилась Наташа, услыхавшая шум наверху и слегка встревоженная. На ее нетерпеливые вопросы астроном мог ответить очень немного: встреченное небесное тело было очень невелико; оно имело всего 10–20 миль в окружности.

— Однако это все же слишком много для болида, — заметила девушка.

— Несомненно; скорость его, хотя и очень значительная, также не соответствует параболическим скоростям метеоритов.

— Вы успели разглядеть его поверхность?

— Очень мало. Она была очень неровной, как будто грандиозный ком грязи.

— Больше всего меня удивляет, — продолжал астроном, — что мы встретили это… не знаю как и назвать это небесное тело, так близко от Земли. Орбита последней находится всего в 30 милл. клм. Другое дело за Марсом; там на каждом шагу можно ожидать встречи с астероидом.

Имеретинский прервал его.

— Послушайте, а этот… как его?.. вот вылетело название из головы!.. Ну… да, Эрос!..

— Конечно, — радостно воскликнул Добровольский; и как это я раньше не подумал? Вот недогадливость-то! Ведь англичане не даром называют его "комком грязи".

— Эрос? — повторили Наташа и Флигенфенгер с недоумением.

— Да, да, — подтвердил астроном, — теперь все ясно! Вы все знаете, что между Марсом и Юпитером лежит пояс астероидов; это целые сотни маленьких планеток. Так вот в 1898 году берлинский астроном Вит открыл новую малую планету, названную Эрос. Она замечательна тем, что обладает очень вытянутой орбитой, часть которой лежит между орбитой Марса и Солнцем. Этот астероид раз в 30 лет подходит к Земле ближе всех других небесных тел, кроме Луны. Недавно, когда мы находились на расстоянии 26 миллионов километров от Земли, я сказал, что ни одна планета не бывает к ней так близко; это не верно: Эрос приближается всего на 22 миллиона. Его-то, очевидно, мы и повстречали. Астрономы давно подметили странную изменчивость блеска Эроса. Это в буквальном смысле переменная звезда и яркость ее колеблется до двух величин в течение всего 2 1/2 часов. При этом колебания настолько сложны, что для объяснения их сначала предполагали Эрос состоящим из двух тел, вращающихся одно около другого. Но такое объяснение давало бы все же более правильные колебания блеска, чем есть на самом деле. Оставалось допустить, что Эрос имеет неправильную форму вроде метеорита, при которой планета должна обращаться к Земле то большей, то меньшей частью своей поверхности и тем давать больше или меньше света, колебания которого делаются еще более прихотливыми вследствие разнообразных сложных отражений и игры света от неровной поверхности планеты.

— Хорошо, что неожиданная встреча окончилась так благополучно, — промолвил зоолог, зевая. — Пожелав этому предвестнику Марса всяких благ, я предлагаю вернуться к внезапно прерванному занятою, т. е., лечь спать.

Все охотно последовали благоразумному совету и вскоре в вагоне опять водворилась тишина. Вторая половина ночи прошла спокойно.

ГЛАВА VI

Звезда бога войны

Вид неба почти не менялся.

Мелькали десятки тысяч километров, понемногу разгибались пружины весов Гольцова, показывая удаление от Солнца и уменьшение силы его тяготения, но неподвижные звезды оставались в тех же точках неба, образуя знакомые фигуры. Только планеты меняли свою яркость и положение. Блеск Венеры и Земли заметно ослабел. Первая близко подошла к Солнцу и казалась узеньким серпом. Вторая давно потеряла первенство среди других небесных светил. Она уступила его Юпитеру и особенно кровавому Марсу.