Чеченцы - Зарема Ибрагимова

В условиях ожесточенной борьбы между крупнейшими странами за Кавказ малые кавказские народы не могли сохранить самостоятельность, и на определенном этапе неизбежно должно было последовать либо «добровольное», либо насильственное присоединение их к одной из борющихся мировых держав. Такая судьба была уготована и для чеченцев. Конец 50-х гг. XIX века явился заключительным этапом присоединения Чечни к России и включения ее в систему административного управления. В эти годы наместник приступил к качественно новой форме борьбы с движением сопротивления в Чечне. Воронцов понимал, что попытка обращения чеченцев к покорности только силой оружия не приведет к успеху, во всяком случае, не обеспечит прочного мира в Чечне. Особая роль в агитации стала отводиться обращениям к народу с обещаниями «даровать милость». Прокламации и различного рода воззвания к чеченскому народу регулярно читались во всех аулах и хуторах, и именно они сыграли главную роль в прекращении борьбы народными массами Чечни. Народ поверил обещаниям. Откуда чеченцам было знать, что это хитрый политический маневр и большинство обещаний так и не будут реализованы17.

Не смотря на прокламационные обещания, после включения Чечни и других районов Северного Кавказа в общероссийскую административно – политическую и правовую системы местному населению без обиняков было объявлено, что все равнинные земли края «приобретены правительством оружием и ценою крови, а потому считаются исключительным его достоянием…». Из этого следовало, что теперь земля становилась собственностью государства, завладевшего ею в результате войны, а не народов Северного Кавказа, которым она исторически и фактически ранее принадлежала. Так понимали ситуацию и органы центральной власти, и чиновники аппарата местной администрации. Отныне чеченское население становилось только пользователем своей земли. Таким образом, по мнению доктора наук Исаева С-А.А., «…в Чечне автоматически вводилась система государственного феодализма, т. е. создавалась система феодальной эксплуатации и чеченских земель, и чеченского населения со стороны российского государства»18. В ходе земельной реформы существовавший институт частной собственности фактически был ликвидирован. Все земли были заново перераспределены, господствующей стала общинная собственность.

Казалось бы, самодержавие, не доверяя буржуазным предпринимателям и страшась появления в России «чумазого» пролетариата, всемерно вознесло сельскую общину, возложив на нее функции регулирования всех сторон крестьянской жизни: бытовой и социальной, хозяйственной и административной, фискальной и правовой. Но именно этот подход стал бедствием для российской сельской общины, поскольку доводил до крайности сословную обособленность крестьянства, глуша позитивные и развивая отрицательные черты общинного уклада. Как считало правительство, общинное устройство было необходимо для России, т. к. только в этом случае государство могло бы исправно получать подати и повинности. Была жестко ограничена открытость крестьянской общины для выхода из нее и вступление в нее новых членов. Первые десять лет крестьянин не имел права отказываться от надела, а свобода его передвижения была ограничена паспортным режимом. В декабре 1893 г. выход крестьян из общины был совсем запрещен. В итоге установилось положение, когда «общинное право» оказывается, в сущности, эквивалентом крепостного права в части прикрепления крестьян к земле и локализации их места жительства19.

Частые обострения послевоенных российско-вайнахских отношений создавали у властных структур впечатление о не полной покорности чеченцев, о формальном («наружном») характере их подданства России, которое зиждется только на страхе перед российским оружием, что заставляло руководство сохранять в крае повышенную боеспособность в рамках военно-народного управления. Но в то же время, как показало восстание 1877 года, в Чечне подавляющее большинство представителей общин и духовенства вполне искренне считало себя в российском подданстве. Горцы уже интегрировались в новую систему, стремились улучшить свое социально – экономическое положение, но выступали против грубого вмешательства в их внутренний мир20.

Опасаясь новых восстаний, Петербург рекомендовал местной власти применять гибкую политику, дифференцированный подход к разным горским народам. Один из чиновников царской администрации замечал: «Инородческое население судит как о самом правительстве, его целях и задачах, так и вообще о господствующей в государстве народности по тем представителям власти, которые поставлены для управления ими»21. В послевоенные десятилетия шел активный процесс взаимопознания и взаимовлияния соседствующих народов, ослаблявший вражду и недоверие. Ошибочно полагать, что горцы пребывали в добровольной или вынужденной изоляции от политической, экономической и культурной жизни остальной страны. Не следует умалять уровня их вовлеченности в общественно – политические перипетии того времени – ни в силу солидарности с мнением об их политической неграмотности, ни в силу видения о равнодушии, безразличии и исторической чуждости чеченцев всему, так или иначе связанному с Российской империей, включая происходившие в ее пределах события.

Чеченцы были представлены в Государственной Думе первого и второго созывов. Причем, эта представленность не ограничивалась пассивным присутствием. С думской трибуны озвучивались наиболее злободневные проблемы народа, отстаивались национальные интересы в рамках Российского государства22. Уже в первые дни работы Думы депутат от Терской области Т.Э. Эльдарханов в своем выступлении подчеркнул приоритет защиты национальных прав «маленьких народностей, у которых нет культуры, нет, кроме свободной прошлой жизни, ничего для борьбы с темной силой, которая надвинулась на нас». И дальше депутат отметил: «Счастье и мир для нас будут тогда, когда нам дадут устроить свою жизнь самим»23. 15 мая 1906 г. 151 депутат Думы внесли законопроект о гражданском равенстве, предполагавший отменить «все ограничения в правах, обусловленные принадлежностью к той или иной национальности или вероисповеданию». Мусульманский союз также потребовал уравнения своих народов во всех политических, гражданских и религиозных правах. Депутат от Терской области П.П. Маслов в целом поддерживал в Думе позицию Т. Эльдарханова по отношению к горцам, характеризовал поведение чеченцев с положительной стороны: «…люди в высшей степени нетребовательные, не пьют, не курят…». Зато казаков с думской трибуны он часто критиковал, представлял в негативном свете24. Революционные события показали, что политическая зрелость масс на Северном Кавказе и, конкретно, в Чечне были изрядно недооценены. Представляется, что идентичность происходивших в чеченском обществе процессов общероссийским очевидна. Иначе и быть не могло – процессы, происходившие на территории Чечни являлись неотъемлемой частью общеимперских процессов25.

В территориальном отношении Российская империя эволюционировала, проходя через три фазы: расширение, неустойчивое равновесие и сжатие. В фазе расширения (XVIII – первая половина XIX в.) экспансия была чрезвычайно активна и осуществлялась по всем географическим направлениям. Согласно «Уставу об управлении инородцами» (1822 г.), земля была объявлена собственностью Русского государства и передавалась «инородцам» только во владение. После 1863 г., под влиянием европейской модели решения национального вопроса, национальная политика царского правительства стала склоняться к последовательной интеграции всех частей империи в цельное национальное государство26. Суть поиска путей имперского строительства отразил крупнейший мусульманский публицист И. Гаспринский: «Каковы бы ни были отношения и системы политики, они преследуют одну цель – единство государства. Пути к этому двояки: или стремление к кровному, так сказать, к химическому единению данной народности с господствующей – отсюда система ассимиляционная, русификационная; или стремление к единению нравственному, так сказать, к нравственной, духовной ассимиляции на принципах национальной индивидуальности, свободы и самоуправления»27.

Общественное сознание весьма часто к признакам империй относит факторы господства и подчинения, насилия и подавления. В более широком и методологическом плане стоит вопрос о взаимодействии центробежных и центростремительных тенденций в историческом развитии. С этой точки зрения история всех империй являлась классическим проявлением подобного взаимодействия на стадиях формирования, эволюции и распада. История империй включает в себя и вопрос о национальных отношениях, ибо едва ли не главная проблема всякой империи – это проблема национальная, этническая, очень часто – конфессиональная28.