Змеиное яйцо - Ингмар Бергман

Неожиданно на Абеля надвигается какая-то тень. Он видит худое лицо, горящие холодным блеском глаза, плотно сжатый рот. Ему удается увернуться, и нападающий падает. Абель бросается бежать. Достигает лестницы и устремляется вниз. Его преследуют. Наконец он попадает в подвальное помещение; вверх и вниз от него зияет шахта лифта. В огораживающей ее решетке нет входа. Между тем преследователь, безликий в сером, неверном свете, падающем из потолочной дыры, уже вцепился в Абеля. Тот пытается вырваться, но тщетно: противник прижимает его к решетке и щитку с кнопками управления. Лифт включается, пол и стены начинают, гудя, вибрировать, и кабина медленно ползет вниз. И Абель, и его таинственный противник падают; последний, оказавшись сверху, бьет Абеля головой о каменный пол. Кабина уже близко. Найдя опору для ног и не отпуская противника, Абель делает резкий бросок в сторону зияющей шахты. Инстинктивно отшатнувшись, преследователь вынужден на миг выпустить из рук свою жертву. Абель тотчас же опрокидывает его и удерживает за плечи, прижимая к полу, так что голова незнакомца свисает над шахтой. В нескольких сантиметрах от лица Абеля опускается кабина лифта.

Доктор Солтерман смотрит на свои карманные часы – он медленно заводит их ключиком на тонкой золотой цепочке. Младенчески голубые глаза его холодны, прежней доброжелательности нет и в помине. Он иронически улыбается; углы его рта растягиваются, обнажая ряд неестественно белых зубов.

Доктор Солтерман. Когда вы поступили к нам, я поставил вас в известность, что наш рабочий день длится с восьми до шести.

Еще одна улыбка, исчезающая так же быстро, как и предыдущая. Солнечный луч, сотканный из танцующих пылинок, проникает сквозь грязное окно и сияет в седых волосах доктора Солтермана.

Абель. Вас не затруднит провести меня на мое рабочее место? Я сам не найду.

Доктор Солтерман. Разумеется, я вас проведу. Они молча идут по лабиринту. Старик идет быстро, раздражающе позвякивая связкой ключей в правой руке. Абель, не отставая, следует за ним по пятам. Внезапно по соседству слышатся чьи-то шаги и стук хлопающей двери. Абель замирает на месте.

Абель. Разве в архиве еще кто-то есть?

Доктор Солтерман. Разумеется. Каждый день к нам приезжают ученые из других институтов.

Они подходят к комнате Абеля. Доктор Солтерман останавливается и сухо кивает, нетерпеливо дожидаясь, пока Абель пройдет внутрь. Вытянув руку, Абель хватает старика за предплечье и швыряет к столу. Тот падает. Абель захлопывает тяжелую железную дверь изнутри и быстро поднимает доктора Солтермана с пола. Очки старика разбиты, все его тело сотрясает дрожь.

Вы крайне неподобающим образом обходитесь с пожилым человеком. (Уняв нервную дрожь, он снова улыбается. Снимает с носа разбитые очки.) Все это так нелепо и унизительно. Вы, несомненно, отдаете себе отчет в том, что я ничего не скажу, что бы вы со мной ни сделали. В отличие от вас, у меня есть убеждения. В Мюнхене ныне происходит нечто беспрецедентное, герр Розенберг. В мир приходит спаситель, но роды сопровождаются муками и кровью. Грядут страшные времена, но что значат каких-нибудь тридцать – сорок лет страданий и смертей? Что значу я или вы? Что значат миллионы и миллионы жизней, которыми придется пожертвовать? Людей, герр Розенберг, великое множество. Вялый век индивидуализма позади. Уже появился тот, кто претворит в деяния подавленный крик массы, сможет облечь в слова ее молчаливый страх… Убейте меня, герр Розенберг. Тело мое немощно, но дух спокоен и тверд. (Доктор Солтерман говорит быстро и очень тихо. Вновь и вновь его голубые, не защищенные стеклами очков глаза туманят слезы. Он вынимает носовой платок и сморкается.)

Абель. Отдайте мне ключи.

Абель протягивает руку за связкой, но старик качает головой и прячет ключи в карман халата. Сделав к нему шаг, Абель пытается перехватить ключи. Доктор Солтерман сопротивляется, слышится хруст сломанной руки, он вскрикивает от боли. Абель ладонью зажимает старику рот, валит его на стол и бьет головой о крышку. Хилое тело сразу же тяжелеет в руках Абеля, глаза доктора закатываются, он начинает хрипеть… Абель завладевает ключами и, перепробовав несколько, отпирает железную дверь.

За ней во все стороны расходятся коридоры и узкие переходы. Без особого труда Абелю удается отыскать ту часть архива, где он был накануне с доктором Фуксом. Абель вслушивается, но вокруг все тихо; лишь негромкое шипение исходит из труб, протянувшихся под самым потолком во всю длину коридора.

В одном конце комнаты Абель обнаруживает низкую дверцу, замаскированную полками. После нескольких попыток он отпирает и ее. Он попадает в тесную квадратную комнату, напоминающую большой шкаф. Окон в ней нет. Посредине стоит какой-то странный аппарат: стол, на котором укреплены два больших колеса, а между ними – труба с линзами. На одно из колес намотан рулон кинопленки. Абель осматривается. Вдоль стен идут ряды полок, на которых лежат круглые металлические коробки. На каждой проставлен номер.

С правой стороны – пульт управления аппаратом. Абель нажимает одну из кнопок. Тотчас же вспыхивает невидимая снаружи лампа проектора, и на маленьком экране, установленном на противоположном конце стола, появляется неподвижное изображение. В кадре – фигура женщины, сидящей на стуле на фоне белой стены. Поза напряженная, лицо искажено страданием. Абель нажимает другую кнопку. Оба колеса начинают вращаться, лента скользит за линзой проектора, раздается негромкое шуршание, и кадр с изображением женщины оживает.

Абель оборачивается.

В комнате неслышно появился Ханс. Он закрывает дверь, запирает ее за собой и выключает проектор.

Вергерус. Я запер дверь, чтобы нам никто не помешал. (Улыбается.) Доктор Солтерман предостерегал меня в отношении вас, но я ему не поверил. Между прочим, кто бы мог подумать, что доктор Фукс проболтается? Ведь он всего так боялся. И не уставал повторять, как он мной восхищается. (Мрачно.) Вы молчите. Включите снова проектор и увидите нечто любопытное. Это съемки экспериментов, которые мы проводили здесь, в клинике святой Анны.

Абель включает. Опять слышится треск аппарата, и экранное изображение оживает.

Перед вами эксперимент на сопротивляемость, к несчастью, не до конца документированный, но, увы, наша аппаратура пока еще крайне несовершенна. Тридцатилетняя женщина добровольно согласилась ухаживать за четырехмесячным ребенком, который из-за мозгового заболевания кричал день и ночь не переставая.

Нам хотелось посмотреть, что станет с этой совершенно нормальной, незаурядного ума женщиной, если запереть ее в комнате с непрерывно плачущим младенцем. Как видите, спустя двенадцать часов она еще вполне сохраняет самообладание.

Абель смотрит.

Женщина на экране встает со стула и идет к кроватке, в которой плачет младенец, с нежностью берет его на руки и начинает ходить по комнате, убаюкивая ребенка. Сначала, обнаружив, что ее заперли, она вышла из себя: принялась кричать и стучать в дверь. Но, осознав, в каком положении находится, повела себя вполне разумно. Она решила устроиться по возможности получше и выжить вместе с плачущим ребенком. Однако вот прошло двадцать четыре часа.

Абель смотрит.

Титры извещают о том, сколько прошло времени. Женщина присела в уголке и зажала уши ладонями.

Теперь уже видно, что крик ребенка вывел ее из равновесия. Жалость к нему подавлена ощущением, которое сильнее ее воли. Над всеми чувствами возобладала глубокая депрессия, которая в свою очередь парализует всякую инициативу. Видите, как странно ведет себя подопытная во время принятия пищи: скорчилась на полу, с трудом жует. Она бросила ребенка на произвол судьбы.

Абель смотрит.

Женщина стоит у детской кроватки. Руки ее повисли по бокам как плети, голова поникла, и Абелю не видно ее глаз. Одно плечо женщины вздернуто.

Теперь мы совершенно отчетливо видим, что у нее уже созрела мысль избавиться от ребенка. Однако прошло еще шесть часов, прежде чем она осуществила свое намерение. Незаурядная сопротивляемость. К сожалению, наша камера не смогла запечатлеть момент этого поступка. Как я уже говорил, возможности аппаратуры пока ограничены.

Экран темнеет, но аппарат продолжает шуршать.

Абель смотрит.

Теперь в кадре двое мужчин в белой комнате. На одном – белая куртка и брюки. Другой, обнаженный, лежит на деревянном столе; его руки и ноги стянуты кожаными ремнями. Глаза у лежащего завязаны. Мужчина в белом держит большим и указательным пальцами толстую гиподермическую иглу. Время от времени он вонзает ее в тело распростертого на столе человека. Тот кричит; по груди привязанного течет пот.

Этот эксперимент осуществляется в две стадии. Перед вами – стадия первая. Подопытного, лишенного возможности видеть и двигаться, много часов подряд колют иглой через разные промежутки времени. Подчас за минуту он получает пять-шесть слабых уколов, подчас интервал между ними достигает получаса. Постепенно это ввергает подопытного в состояние непереносимого ужаса.