Зерно А - Анастасия Павлик

- Продолжай.

- Есть у меня на примете одно место, где можно раздобыть практически все. Но тебе придется пойти одной: владелец «Шлака» сказал мне, что если я еще когда-нибудь сунусь на его территорию, он застрелит меня. Не волнуйся, он коматозник, полюбит тебя с первого взгляда. На подходе к «Шлаку» ты встретишь барашка. Он проведет тебя.

Что ж, звучит, как отличное времяпровождение.

10

Я коснулась кармана, в котором лежали врученные Константином деньги, остановилась и обернулась. Здесь, под нагромождением пристроек, лестниц и подвесных ночлежек, не было видно неба. Снег не долетал до асфальта, оседая на хлипких конструкциях. А если и долетал, то таял от испарений из канализационных люков. Здесь было как в теплице, в которой, однако, росли исключительно кучи зловонного мусора. Пакеты, будто огромные хищные снежинки, болтались над влажным парящим асфальтом. Контейнеры с номерами ЖЭКа были завалены мусором, в воздухе стоял тяжелый запах испарений и гнили.

Забавная штука, но этим утром я проснулась с уверенностью, что день будет таким же понятным и предсказуемым, как пять копеек. А еще чертовы гороскопы всегда врут, имейте в виду.

Цок-цок-цок.

На этот раз я была уверена, что слышала цоканье. Это знание не прибавило энтузиазма, скорее, наоборот, сожрало последние его крупицы.

Цок-цок.

Подобрав железный прут, я направилась в сторону ритмичного цоканья. Кто-то заблеял. Кажется, из-за одной из мусорных куч. Стоило мне к ней приблизиться, как блеянье разом оборвалось. Что-то юркнуло от одного контейнера к другому. Цок-цок-цок. Тень метнулась по асфальту. Выше подняв прут, я обошла контейнер. Цок. Мальчик поднял голову. Бараньи глазки уставились на меня. Открылся маленький ротик, и из него вырвалось шипение. Мальчик сказал что-то, какая-то тарабарщина, и прошмыгнул мимо: цок-цок-цок. Одновременно откуда-то сверху что-то закапало, я подняла голову, но успела заметить только мелькнувший рыжий хвост. Туфли хлюпнули по луже мочи. Я отшвырнула прут и побежала. С меня хватит, черт побери!

Барашек ринулся за мной. Такие, как он (а этот не исключение), обычно бегают по мелким поручениям и, так выходит, зачастую идут в расход. Иное дело: кто дает поручения. Это могут быть как профсоюзы бродяг, так и коммуны тех, кто называет себя демонами. Первые беднее, вторые опаснее. Кажется, мы имели дело со вторыми. Но кто скажет наверняка?

Я обо что-то споткнулась и упала, содрав ладони. Перевернувшись на спину, привстав на локтях, я смотрела, как барашек подскакивает ко мне, опускается на корточки и, урча, начинает тереться о мои туфли. Пушистая заводная игрушка, ни многим, ни мало. От шерсти ребятенка поднимался жар и резкий запах серы. Я подтянула ноги и одним быстрым движением села на корточки, упираясь содранными при падении ладонями о влажный теплый асфальт. Наши лица оказались на одном уровне.

Все это походило на скверный сон. Думаю, я могла бы поверить, что это лишь гребаный сон, если бы все в этом сне не было таким реалистичным.

- До меня доходили слухи, - сказал барашек, - что здесь пропадают девочки.

- И мальчики тоже. Маленькие мохнатые мальчики.

Бараньи глазки злобно сузились:

- Не боишься так отвечать?

- Послушай, все, что мне нужно, это чтобы ты провел меня в «Шлак».

Барашек ухмыльнулся. Не как ребенок. Дети так не ухмыляются – не умеют. А этот умел. Впрочем, барашек не был ребенком, а потому наверняка умел еще много чего другого.

- Тогда не отставай.

Цок-цок-цок.

Бар действительно назывался «Шлаком». Вывеска светилась тусклым грязным светом. Мусора здесь было по колено. ЖЭКи плевали на Районы Упадка, а Районы Упадка плевали на ЖЭКи. Так что, вполне вероятно, что через пару-тройку лет здесь распуститься огромная свалка. Территории, отведенные под свалки, носят дурную репутацию: вместе с мусором туда имеют обыкновение стекаться разнообразные формы жизни, почти все из них далеко не гуманисты. И вряд ли Бог имеет какое-либо отношение к тому миру.

Вниз вела пологая лестница: один неуклюжий шаг, и вы разрядите здешнюю атмосферу нелепой, но такой смешной смертью. Зал оказался тесным и задымленным, с низким потолком и шершавыми стенами, о которые, казалось, можно зажигать спички. Контингент полностью соответствовал моим ожиданиям. Он состоял из прошедших весь путь преображения зверолюдов. В их измененных звероподобных лицах уже невозможно было угадать прежние человеческие черты. Запах стоял как в собачьем питомнике. Все, план «Зверолюды в моей жизни» перевыполнен на десять лет вперед.

Барашек взял меня за руку и повел к барной стойке. У него была маленькая теплая ручка. Как если бы меня вела плюшевая игрушка. Барменом оказался бледным мужчиной с длинными седыми волосами. По мере приближения к нему все сильнее чесался нос, пока не стал зудеть настолько, что захотелось открутить его. А потом, внезапно, все прошло. И знание наводнило меня не хуже, чем собравшиеся в «Шлаке» зверолюды наводняли свои желудки алкоголем. Этим знанием было: бармен – коматозник.

Я силилась припомнить, слышала ли о том, чтобы коматозники чувствовали друг друга? Нет, никогда.

Бармен достал из-под стойки бутылку пива, открыл, поелозил по ней грязной тряпкой и поставил перед мальчиком.

- У вас случайно не найдется сигаретки? – На стойку передо мной опустилась массивная пятнистая лапа. Хотя слова и вылетали явно не из человеческой глотки, но сам вопрос был задан вежливо.

- За каким чертом мне знать такие глупости? – взвизгнул барашек, видимо, приняв вопрос на свой счет. Он дернулся, расплескав немного пива по стойке. Бармен без особого рвения протер ее.

- Я не с тобой разговариваю, штопоромордый.

Я повернулась и уставилась в крупную пятнистую морду далматинца. При всем желании я не могла назвать это «лицом», потому что лицом оно не являлось. За всю жизнь я максимум имела дело с коровами-зазывалами на «Ферме», но никогда с полностью обращенными зверолюдами, которые спрашивали бы у меня о наличие сигаретки, с лежащим на поверхности намеком на дальнейшее продолжение беседы и возможный финал в постели.

- Прошу прощения, боюсь, что не найдется.

- А, понятно, - пес сразу поник. Он переступил с ноги на ногу и поправил кепку с рекламой «Ам-Незии». Совсем как человек, которым он когда-то был. Мне стало почти жаль его. – Можно вас чем-нибудь угостить?

- Боюсь, из этого ничего не выйдет.

Пес, разочарованный, сел обратно за свой столик.

Ребятенок захихикал:

- Вот ты и получил от ворот поворот, ублюдок, - оскорбление барашек произнес тихо и тут же оглянулся – не дай Бог пес услышит. Мальчик влез на высокий стул и весело болтал копытцами. – Кстати, Шура, смотри, кого я привел.

- Сколько раз, черт возьми, я просил не называть меня Шурой!

- Прости, Шура. Так как на счет бесплатной выпивки для нашей гостьи?

- Вначале пусть скажет, кто она и что ей нужно.

Две пары глаз обратились на меня – одна принадлежала коматознику, другая – барашку. Я подавила поползновение проверить, на месте ли мои серьги, коснуться волос или почесать нос.

- Меня зовут Рита. О вас мне рассказал один мой э… хороший знакомый. На самом деле мне нужен «Турист». Всего-навсего.

- Выметайся, - резко фыркнул бармен, прекращая елозить тряпкой по стойке и уставившись на меня.

И знаете что? Я не смогла выдержать этот взгляд и отвела глаза. Более того, поняла, что разливающийся по моему лицу жар не что иное, как румянец.

- Я заплачу.

- О, вы только послушайте, она заплатит! И что мне с твоих денег? Разве твои деньги стоят того, чтобы на следующий день мою лавчонку прикрыли, а все потому, что кто-то не смог держать язык за зубами? Выметайся, - повторил бармен.

- «Турист»? Слышал, его используют в Церкви механизированных как дополнительную опцию для особо важных клиентов.

Бармен наградил барашка ледяным взглядом:

- Между прочим, ты тоже много болтаешь.

- Противоположности притягиваются, да, Шура? Именно поэтому мы с тобой лучшие друзья, ты и я, навеки.

- Александр, - то ли из-за того, что я сказала это громко, то ли потому, что назвала бармена полным именем, но в тот же миг поняла, что теперь меня выслушают. Вот она, истина: обращайтесь к людям уважительно, и ваши шансы быть услышанными значительно возрастут. Я почувствовала заострившееся внимание мохнатой публики, и понизила голос до полушепота: - В моем багажнике труп, с которым у нас остались неразрешенные дела. Очень важные неразрешенные дела. Ключом к пониманию, естественно, при вашем содействии, может послужить только «Турист».

- А она шутница, - барашек подавился пивом и стал лихорадочно оглядываться по сторонам.

- Она не шутит, - сказал бармен с неизменным пустым выражением на лице. – Труп в багажнике? Пахнет криминалом.

Я не стала говорить, чем пахнет снаружи «Шлака».

- Я заплачу, - повторила я, - и буду молчать.

- Иди за мной. Но руки держи в карманах – это тебе не комиссионка.