Любовь в настоящем времени - Кэтрин Райан Хайд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Счастлив? — выкрикивает он. — Счастлив? Сколько минут в неделю ты с ней счастлив? Посмотри на себя, Док. На кого ты стал похож?
— Не понимаю, о чем ты. Пиво будешь?
— Когда мы затевали все это предприятие…
— Мы?
— Ну хорошо, когда ты подался в бизнесмены, а я к тебе присоединился, помнишь, мы ведь оттягивались по полной. Ходили на танцы. Тусовались с девушками. Наставляли рога. Ты был нормальный мужик. Тебя хватало на все. И с бизнесом у тебя все было в порядке.
— С бизнесом у меня и сейчас порядок.
— Ой ли? Митч! Она наш самый большой заказ. Больше просто не бывает. Как ты думаешь, что муж сделает, когда узнает?
За спиной у Кэхилла раздается голосок:
— Митч?
Это Леонард натягивает свои очки с резинкой.
— Блин. Ты разбудил Леонарда.
Леонард говорит:
— Я спал, спал, а тут вы орете. Чего орете-то?
А я как-то и не заметил, чтобы мы говорили слишком громко. Мне даже казалось, мы разговариваем вполголоса.
— Извини, дружище. Мы тут кое-что обсуждали. Давай-ка я тебя уложу.
Стараясь хромать не так сильно, я отношу Леонарда на диван и укрываю одеялом.
— Что такое ты смотришь? — спрашивает он.
Понятия не имею, что там идет по телевизору.
По экрану шляется черно-белая мумия.
— Ужастик, — радуется Леонард. — Класс.
— Если я разрешу тебе посмотреть, ты будешь бояться?
— Эге. Наверное.
— Пару минут, не больше.
Кэхилл обосновался в углу рядом с птичьей клеткой и глядит в окно. Вид у него одинокий — словно он потерял лучшего друга.
— Если ты так считаешь, Кэхилл, — говорю, — почему ты не пришел ко мне и не сказал обо всем открыто, как сейчас? Вместо того чтобы отпускать шуточки перед сотрудниками.
— Я понимаю, — отвечает Кэхилл. — Теперь я все понимаю. Извини.
Мы молчим. Хроник самостоятельно забирается в клетку. Попка хватает клювом Кэхилла за рукав. Тот не замечает. Мумия опять возникает на экране, и Леонард закрывает очки руками.
— Так, — произносит Кэхилл. — Я еще у тебя работаю?
Странное дело: на какое-то мгновение в горле у меня появляется комок, словно я собираюсь зарыдать.
— Девять утра, — говорю. — Чтоб был как штык, а то уволю.
Кэхилл пожимает руку мне и Леонарду. Прощается. Уходит.
— Вы друзья? — спрашивает Леонард.
— Ну да. Конечно.
— Хоть вы и орете друг на друга?
— В этом-то и штука. Кричать друг на друга и оставаться друзьями могут только настоящие друзья.
— Ой, — говорит Леонард. — А я и не знал. Ведь у меня нет друзей. Только мама.
— Ну как тебе не стыдно, Леонард? Я — твой друг. И Кэхилл, и Ханна, и Графф. И Барб. И Хроник.
— Ух ты, — радуется он. — Ведь верно. У меня теперь масса друзей. Правда, Митч?
— Друзей у тебя просто немерено.
На следующее утро стучусь к миссис Моралес.
— Кто там? — слышится из замочной скважины.
— Митч Деверо. Ваш сосед. Хочу с вами поговорить насчет Перл.
— Думаю, на самом деле ее звали не так, — рассказывает миссис Моралес. — Пряталась девка от кого-то. Как-то ее полиция задержала. Она ехала на моей машине, и выяснилось, что у нее нет прав. Полицейские спрашивали меня, разрешала ли я ей садиться за руль, и сказали, как ее зовут. Перл непомню-кто. Но мне-то она назвала другую фамилию. Может, она и не заслуживала, но я старалась ее защитить. Такая хорошая девочка. Пусть даже она во что-то вляпалась. В такой чистоте квартиру содержала. Хорошо бы она вернулась. А то все уже грязью начинает зарастать.
Мы в комнате, которую миссис Моралес сдавала Перл и Леонарду.
— Уверен, она вернется. Я просто хотел забрать кое-какие вещи Леонарда.
— Дай-то бог, чтобы возвратилась. Все здесь сверкало-блестело. Из раковины кушать можно было.
Миссис Моралес затопала вниз по лестнице и пропала.
Я обошел квартирку. Подозреваю, изначально здесь было две спальни, которые потом незаконно перестроили в «студию» с кухонькой. Везде безукоризненная чистота. Ванны нет, только унитаз. В раковине, что ли, она Леонарда купала? А сама как мылась? Впрочем, стоп. Не мое дело.
Мне упорно казалось, что она вернется, и не хотелось слишком уж совать нос в чужие дела. Но тут мне припомнились слова Леонарда, что они собирались переезжать. В другой штат. В «Оррингтон», как он выразился.
Я прямо похолодел. Что, если Перл сбежала, бросив его? Не может быть. А вдруг? Но она ведь обожала его. А с другой стороны, я про ее жизнь ничегошеньки не знаю.
Я сложил в кучку две крошечные пижамы с длинными штанами, три рубашки, какие-то трусики и носочки. На детской кровати сидел плюшевый жираф.
Потом я открыл шкаф. Надо же было взглянуть.
На древних металлических вешалках висели два платья, поношенная блузка и пара джинсов. Поди знай, Перл оставила эти вещи или у нее больше ничего и не было.
ЛЕОНАРД, 5 лет
Штраф-копилка
Я стою у открытого окна кухни и разговариваю с птицей.
Вообще-то я завтракаю. Только свой тост я раскрошил и рассыпал крошки по подоконнику. Воробышек тут как тут. Покушай, птичка, вместе со мной. И я знаю: стоит мне чуть отойти от окна и тихонько сказать: «Приди ко мне, Перл, я здесь, Перл» — как воробей немедленно явится.
Я никогда не называл маму по имени. Для меня она была «ма» или «мама», как для всякого ребенка. Но после того, как она пропала, я стал обращаться к ней по имени, сам не знаю почему. Впрочем, имя Перл — особенное. В нем есть что-то от драгоценности, от сокровища. Оно всякий раз поражает и восхищает и играет на солнце. Как-то мы с Митчем были на берегу моря на закате, и волны бились о скалы, и брызги точно так же играли и переливались в лучах солнца, словно кто-то — наверное, Бог — горстями подбрасывал в воздух жемчужины. Просто чтобы посмотреть, как они будут сверкать. Сейчас я еще не вижу их хорошенько, но скоро Митч купит мне очки получше.
Впрочем, это неважно. Главное, вы меня поняли.
Кстати, мне кажется, что брызги — это тоже Перл.
В кухню входит Митч и спрашивает, что я делаю.
— Разговариваю с птицей, — отвечаю.
— Разговор складывается?
— Эге.
И тут Графф в другой комнате вопит:
— Твою мать!
И мы с Митчем одновременно произносим:
— Штраф-копилка.
В конторе делается тихо. Откуда-то из глубины появляется Графф, останавливается у большой стеклянной банки и принимается рыться в карманах.
— Чтоб тебя, — произносит Графф. — Тут никаких денег не хватит.
Все смеются. Только Графф мрачен. Ему предстоит положить в банку два доллара. Мы уже заработали на Граффе кучу денег. И она прирастает каждый день. Хоть все и стараются прикусить язычки и не транжирить средства зря.
Когда я перевожу взгляд на окно, воробей уже упорхнул. Ничего страшного. Перл приходит ко мне во всем. Пламя свечи, дождь, птички — это все Перл. И даже когда дождик перестает, или Митч задувает свечу, или птица улетает, мне кажется, она остается со мной.
Я полон ею. Это так замечательно.
— Сегодня придет одна дама, хочет проверить, хорошо ли тебе у нас.
Какая еще дама, интересно? И какого черта ей взбрело в голову, что мне у Митча плохо?
Митч говорит:
— Когда маленький мальчик живет без мамы, обязательно приходят люди, которые работают на правительство, и проверяют, все ли с ним в порядке. Эта дама должна решить, сможешь ли ты жить со мной. Если тебе здесь хорошо, так ей и скажи.
— Хорошо. Я ей так и скажу. И еще скажу, что у меня здесь немерено друзей.
Потом, когда дама ушла, Митч сказал: если у меня есть желание, мы можем взять деньги из штраф-копилки и потратить их, на что я захочу.
Значит, на эти деньги я могу покупать игрушки и компьютерные игры. Компенсация за плохие слова при мне. Так Митч сказал. Ну, игрушек-то я почти не покупаю. Я лучше схожу куда-нибудь с Митчем. В кафе там, или в кино. И мне веселее, и Митчу. А то ему скучно, я-то вижу.
— А откуда эта дама знает, что я здесь?
Мне как-то не доводилось разговаривать с правительством. Да и Митча в такой роли мне трудно себе представить.
Оказывается, миссис Моралес обратилась в полицию, чтобы объявили Перл в розыск.
— Ой, — говорю. — Только вряд ли они ее найдут.
Мои слова вызывают у Митча тревогу. Я понятия не имел, что для него это так важно.
— Может, ты что-то знаешь, а я нет? — пристает Митч.
Что ему ответить? Сложный вопрос. Ведь, может, он и на самом деле чего-то не знает из того, что знаю я. Только мне ведь не известно, о чем он осведомлен, а о чем — нет. Так что тут не скажешь наверняка.
Тогда Митч уточняет свой вопрос. Не говорила ли мне Перл, куда собирается? Нет, отвечаю, словечком не обмолвилась.
— А почему ты тогда думаешь, что полиция ее не найдет?
— Ну, они наверняка будут ее искать не там, где надо.
Про полицию я толком ничего не знаю. Но мне известно кое-то другое. Вы когда-нибудь видели, чтобы полицейские искали кого-то в капле дождя или в брызгах волн? Или, положим, в воробье?